Окончание. Начало — здесь


«1 мая погибли Дуарте Барбоза, заменивший Магеллана на посту руководителя экспедиции, капитан «Консепсьона» Жуан Серран, главный кормчий, картограф и астролог Сан-Мартин….
 
Вскоре после отплытия из Себу на стоянке у острова Бохоль решено было продолжать путешествие только на двух кораблях — «Тринидаде» и «Виктории». «Консепсьон» оставлен был на этой стоянке — судно дало течь и было признано непригодным для плавания.
 
От острова Бохоль «Тринидад» (под командой Карвалью) и «Виктория» (под командой Гонсало Эспиносы) отправились на поиски Молуккского архипелага. К этому времени лишенная единого руководства, флотилия блуждала в неведомых водах, экипажи кораблей испытывали голод и жажду, страдали от тропических болезней, пускались во все тяжкие, чтобы добыть пропитание. Флотилия медленно шла на юго-запад мимо мелких островков, рассеянных между Филиппинами и Борнео (Калимантаном).
 
В конце июня корабли дошли до северо-восточной оконечности острова Борнео. Около месяца моряки пробыли в столице княжества Бруней, богатом восточном городе.
 
Мореплаватели отличились наглыми пиратскими предприятиями, которые вызвали возмущение у местного населения. Спасая себя, Карвалью вышел в море, оставив на берегу в руках у брунейского раджи группу моряков.
 
Вскоре судовые команды вынесли решение сместить Карвалью. На его место избран был Гонсало Эспиноса, мужественный и честный человек, в свое время оказавший Магеллану неоценимые услуги при подавлении мятежа в бухте Сан-Хулиан. Капитаном «Виктории» стал баск Себастьян Эль-Кано, молодой моряк, один из активнейших участников мятежа.
 
То есть, в итоге в роли выжившего оказывается человек из партии королевских чиновников. Все возвращается на круги своя?
 
«В сентябре кораблям встретилась лодка с двумя гребцами-туземцами, от которых Эспиноса узнал, каким путем следует идти к Молуккским островам. Направившись к югу, флотилия 8 ноября достигла острова Тидоре в Молуккском архипелаге. Забыв об испытанных лишениях, не думая о трудностях обратного пути в Испанию, моряки принялись скупать пряности — гвоздику, мускатный орех, корицу, имбирь.
 
На Тидоре испанцы встретили португальского купца Педру Аффонсу ди Лорозу, пробывшего в этих краях около десять лет. Выяснилось, что король Мануэль, опасаясь, что друг Магеллана — Франсишку Серран облегчит испанцам овладение Молуккскими островами, послал эскадру на Тернате и приказал ее командиру увезти Серрана подальше от Островов Пряностей. Серран был доставлен в Малакку, бежал оттуда на Тернате и убедил местного властителя искать покровительства у испанского короля. Португальская эскадра снова появилась у берегов Тернате, но португальцам при их попытке высадиться на берег оказано было сопротивление. Убедившись, что Серрана не удастся захватить в плен, командир эскадры подкупил одну туземную женщину, которая отравила Серрана вскоре после того, как португальские корабли покинули Тернате.
 
Ди Лороза сообщил, что португальцы намерены захватить корабли экспедиции Магеллана, и порекомендовал испанцам как можно скорее отправляться восвояси, так как можно было ожидать, что сильная португальская флотилия вскоре появится в водах Молуккских островов».
 
Итак, в воздухе пахнет порохом…
 
«Корабли закончили погрузку пряностей и собирались выйти в море, но тут выяснилось, что корпус «Тринидада» дает сильную течь. Решено было, что «Виктория» отправится в Испанию одна через Индийский и Атлантический океаны, а «Тринидад» после ремонта выйдет в обратный путь, следуя не в Испанию, а к берегам Панамы через Тихий океан.
 
До строительства панамского канала пройдет еще много времени… Зачем для «Тринидада» брать курс на Панаму, что лежит за десять тысяч километров — непонятно.
 
«Тринидад» 6 апреля 1522 г. покинул Тидоре, но после шестимесячных скитаний в водах Тихого океана вынужден был возвратиться к Молуккским островам. В этом плавании погибла большая часть экипажа, а два десятка измученных испанских моряков на Молуккских островах были захвачены в плен португальской эскадрой. (подчеркнем — якобы, всему виной техническая неисправность судна — ВП). Страшная участь выпала на долю этих пленников — один за другим умирали они в португальских тюрьмах или на плантациях. Тех, кто вынес тяготы первого года пленения, отправили в Индию, где Эспиноса и его спутники влачили жалкое существование, зарабатывая себе на жизнь подаянием и все время пребывая под неусыпным надзором португальских властей. Только в 1527 г. Эспиноса попадает в Испанию с двумя моряками и священником — «последними могиканами» из экипажа «Тринидада», которым удалось выдержать муки долголетнего плена.
 
Иная судьба ждала «Викторию», которая 21 декабря 1521 г. отправилась в путь и 26 января 1522 г. прибыла на Тимор, где было закуплено небольшое количество сандалового дерева (Тимор лежит фактически на юг от Молуккских островов — ВП). Пополнив запасы воды и провианта, «Виктория» покинула Тимор, пересекла Индийский океан, выдержала жестокую бурю у мыса Доброй Надежды и 13 июля, совершив тяжелый переход через два океана, подошла к острову Сантьягу в архипелаге островов Зеленого Мыса. От цинги и голода погибла значительная часть моряков. Трудности усугублялись еще и тем, что испанцы вынуждены были держаться как можно дальше от берегов Африки, опасаясь встречи с португальскими кораблями. Капитану «Виктории» надо было обладать огромной выдержкой и несокрушимой волей, чтобы заставить экипаж ценой невероятных мук довести до конца предприятие, начатое Магелланом. Эль-Кано решительным образом воспротивился высадке на берегах Мозамбика, где можно было опасаться встречи с португальцами, и провел корабль по маршруту, который гарантировал экспедицию от нежелательных встреч с португальскими судами».
 
К несчастью для участников экспедиции и к счастью для историографов, Индийский океан, особенно около мыса Доброй Надежды, все-таки штормило… А Эль-Кано, вернувшись на «Виктории», показал свою Викторию над всеми океанами…
 
«Настоятельная необходимость заставила Эль-Кано остановиться на Сантьягу в португальских владениях. Едва избежав пленения, оставив в руках у португальцев 12 человек из судовой команды, Эль-Кано 15 июля отправился дальше. 6 сентября 1522 г. «Виктория» вошла в гавань Санлукар-де-Баррамеда. 18 моряков, истощенных от голода и болезней, опаленных тропическим солнцем, в ветхой, изодранной одежде, сошли на испанский берег».
 

Финал несколько странен. Тут уж воистину можно строить любые версии и догадки…
 
«Первое кругосветное плавание было завершено».
 
Кругосветное ли? Да, Эль Кано получил за возвращения из плавания соответствующую награду. Тем не менее «сообщение об открытии пролива, ведущего в Южное море, и вести о том, что испанские корабли дошли до островов Пряностей, не возбудили интереса ни у советников короля, ни у всевозможных искателей наживы».
 
Следующее предложение совершенно четко дополняет предыдущее, немного его опровергая…
 
«Правда, по приказу Карла V в 1525 г. была снаряжена экспедиция Лоайсы к Молуккским островам, но она носила скорее характер демонстративной антипортугальской акции (вроде бы, уже теплее — ВП), необходимой для того, чтобы воздействовать на воображение и психику энергичных конкурентов. В 1523 г. начались испано-португальские переговоры о демаркации тихоокеанского полушария, и подобные демонстрации казались Карлу V более действенным аргументом, чем дипломатические ноты и ссылки на изыскания космографов и астрологов».
 
Далее идет рассказ о том, как Лоайса, подобно самому Магеллану, туда проник через Магелланов пролив… А закончилось все тем, что В 1529 г., Карл V уступил за 350 тыс. дукатов свои более чем сомнительные права на эти острова португальскому королю Жуану III».
 
И это о том, кто был королем и Кастилии, и Мурсии, и Арагона, и даже самой Португалии… А сам путь через Магелланов пролив стал просто непопулярным… Мнение автора: португальский король просто выкупил права на восточную торговлю у своего сюзерена. При этом характерно, что
«К концу XVI столетия в Испании настолько основательно забыты были открытия Магеллана, что распространились даже слухи о том, что пролив, названный его именем, вообще недоступен для мореплавателей. Поэт Эрсилья, долгие годы проживший в Чили, утверждал, что Магелланов пролив засыпан огромным обвалом. Лопе де Вега считал этот пролив непроходимым и отзывался о его берегах как о самом жутком уголке земного шара».
 
Слова драматурга Лопе де Вега — еще одно очко в пользу сомнений в надежности традиционной версии плавания.
 
   
Ну а теперь наша версия реконструкции… Она несколько печальна, так как на первое место выходит тот факт, что плавание под руководством Фернана Магеллана вовсе не было кругосветным. Звучит шокирующее, неправдоподобно, но факт… Еще одним печальным фактом оказывается тот, что имя Магеллана или вообще оказалось в роли мифологического образа, или от дел он был отстранен довольно быстро.
 
Скорее всего, замысел всей вышеописанной оравы испанских чиновников, которые сели на борт кораблей, был несколько отличен от поиска пролива между Атлантикой и неисследованным Южным морем. Чего, кстати, они и не скрывали, судя по напутственным документам, данных в начале главы. Они хотели просто сплагиатить, или, попросту говоря, разузнать морской путь к островам пряностей. Чтобы португальцы сильно не зазнавались. Вот весь их исторический бунт, реально состоявшийся где-то вблизи устья Параны, привел к тому, что реально один из немногих чужаков-португальцев, из таковых можно назвать разве что затесавшийся в аппарат управления — Магеллан — был арестован, и ему с этого момента вменялась весьма скромная роль — роль лоцмана. Об этом испанские чиновники сговорились заранее, и об этом знал, скорее всего, и португальский картограф Фалейру, в последний момент не ставший членом экспедиции… Влияние португальского фактора нужно было снижать до минимума… Все равно португалец Магеллан оказывался в роли предателя — то ли он привел испанцев с Востока, то ли он привел их с Запада.
 
Дальше Магеллан фактически оказывается в роли заложника, и он это понимает. До островов пряностей он все-таки эскадру доводит. Формальную отговорку — приказ от императора исследовать моря к северу или югу или к востоку от Молуккских — придумать можно. Но такое понимает явно не все, кое-кто, возможно, его все же считает предателем. Одна из реальных причин его смерти. Или просто самоубийство. Наряду с этим в Испании распространяются слухи о его очень плохом поведении..
 
А дальше старые колонизаторы-португальцы как-то находят некий язык с новыми колонизаторами — испанцами. Может быть, достигается некое соглашение, типа «Филиппины — ваши, Молуккские острова — наши».. Может быть, в качестве компромиссной меры удается одно судно пряностями все же загрузить. Может быть, после всей этой катавасии суровые, но справедливые португальцы принимают решение истребить поголовно всех испанских чиновников… В результате чего принимается решение избрать капитаном совсем уж молодого Эль Кано… Может быть. Но в любом случае, то, что изобразили Магеллан и члены его команды — это отнюдь не кругосветное плавание…
 
Как этот рассказ связан с дневниками Пигафетты? Очень интересным образом. Об этих дневниках хочется рассказать лишь вкратце.
 
Записки Пигафетты не позволяют шаг за шагом восстановить маршрут экспедиции и намечают лишь в общих чертах, последовательность главнейших событий. Там много разрывов и неясных мест. Ясно видно, что их автор был скорее свидетелем, чем участником, знаменательных происшествий, причем многие из них (например, мятеж в бухте Сан-Хулиан, раздоры и усобицы на кораблях, столкновения испанцев с туземцами) либо остались вне поля зрения Пигафетты, либо получили в его записках недостаточное освещение.
 
Что удивительно — Пигафетта замечательно фиксирует широты. При этом его совсем не интересует абсолютная датировка, хотя относительной он придерживается свято (там есть выражения, к примеру, «через два месяца», но нет никаких чисел). Абсолютно запущена информация о курсах плавания. В отличие от дневников Колумба.
 
И еще маленькая особенность. У Пигафетты четко видны следы устойчивых эсхатологических образов той эпохи. В частности, при описании Патагонии он дает заведомо фантастичное описание индейцев, называя их антиподами. Ну что же, церковь тогда учила совершенно точно: в землях неизведанных живут антиподы. Ну не находил никто таких людей в Патагонии после плавания Магеллана.. Эмотивные сигналы недостоверности, как такое называет автор книги?
 
Кстати, в свете гипотезы, развитой в конце предыдущей главы, согласно которой первое плавание вокруг Африки приписывается венецианцам, не заинтересовавшихся в увековечении их имени, а также Диогу Кану, снимаются все обвинения в адрес Магеллана в предательстве. Ибо у него в этом случае возникала железная отговорка, связанная с путями в страны пряностей хотя бы в общих чертах.
 
А теперь, после ошеломляющего разоблачения, давайте зададим вопрос, если его, разумеется, вообще задавать корректно.

А кто же был действительно первым мореплавателем, осуществивший кругосветное плавание? Ответ будет логичен: тот, кто и через Магелланов пролив прошел, и кто оказался при таких обстоятельствах, при которых у него обратного пути никак через него не было..
 
Стоп. А была ли вообще такая личность в мировой истории? Ведь если проследить развитее торговли в Тихом океане, то там вообще вырисовывается картина перегруза товара из судов, стоящих в портах Карибского моря, в суда, стоящие в портах Тихого океана… И, естественно, их перевоз через американские перешейки на сухопутном транспорте…
 
Авторы книги не решаются с ходу ответить на этот непростой вопрос. Но они между собой согласны в одном: раз уж сказано о сложных перипетиях освоения Индийского и Атлантического океанов, то, наверное, можно попытаться хоть немножко рассказать и о таковых для океана, который называли и Тихим, и Великим, и даже Испанским озером...