Главный архитектор «Минскградо» Александр Акентьев во время обсуждения нового генерального плана Минска сказал очень показательную и занятную фразу:

 

«Мы организовали праздник для десятков тысяч минчан, которые стали новоселами. Но, вселившись в свои дома и обустроив свой быт, они задают вопросы. А где школа? А где детский сад? А где наши магазины, кинотеатры, клубы и все остальное? Важнейший фактор развития любого пространства — все делать сбалансировано. Жилье без детских садов, школ и прочей «социалки» — это ущербное, неполноценное жилье».

Тут имелось в виду небольшое сокращение темпов жилищного строительства и реконструкция уже сложившихся районов.


Все это было сказано в абсолютно в духе советской эпохи. Тогда пропаганда тоже постоянно упоминала о всевозможных «подарках» и «организованных праздниках».

Часто можно было услышать и прочитать что-то вроде: «Москвичи получили новогодний подарок. В Чертаново сдан в эксплуатацию микрорайон девятиэтажек улучшенной планировки». Или: «Хорошим подарком для москвичей и гостей столицы является новое здание аэропорта».

С одной стороны, многие до сих пор вспоминают, что советская власть ДАВАЛА многодетным труженикам по отдельной квартире. С другой стороны, выходит, что люди жилье не заработали, а им его подарили.

Но это было в прошлые времена, можно относиться к этой политике по-разному.

Непонятно, почему градостроители и чиновники до сих пор употребляют эти клише и, возможно, полагают себя благодетелями. Ведь сейчас у нас, в отличие от Северной Кореи, где система подарков от власти возведена в абсолют, граждане сами оплачивают строительство жилья и покупают квадратные метры. Цены на которые непомерно завышены.

Но это отдельная тема для разговора.


Сейчас стоит поговорить о жилых «спальных» районах, которые, по мнению архитекторов, являются «праздниками» и «подарками».

С 1990-х годов у многих о них сложилось скорее отрицательное мнение. Там небезопасно, там расположены некачественные бизнесы, однообразное жилье, унылые улицы.

Разумеется, подобный взгляд не всегда отвечает действительности, хотя и прочно закреплен в культурных представлениях как жителей города, так и СМИ, распространяющих этот стереотип, но некоторые негативные тенденции имеют место быть.

Если мы посмотрим на большинство районов Минска, то, как правило, мы увидим асимметрично застроенные пространства, в основном однотипными многоэтажными домами, которые перемежевываются с редкими зданиями инфраструктуры.






Практически сразу в глаза бросаются некоторые особенности жизни в этих местах.

Долгое время даже «элитное» жилье у нас строилось без подземных паркингов (и продолжает строиться). А если они и есть, то практически не могут вместить все авто, как и прилегающие к домам стоянки. Благо один-два автомобиля сейчас может приобрести практически любой.

В результате все дворы забиты машинами, скверы и газоны занимаются под самовольные автостоянки, уничтожается зелень. По тротуарам из-за стоящих авто не пройти, да и не проехать.

Вторая проблема — это дефицит мест в школах, садах, огромные очереди в поликлиниках и домах быта.

Третья черта — это пустующая, неухоженная земля между домами, которая превращается или в стойбище для авто, или в свалки для мусора и место сомнительного досуга жильцов.

Вообще все общественные места, площадки, скверы, просто участки леса, несмотря на более-менее исправную работу служб, стремительно загрязняются, теряют первоначальный облик, а то и вовсе разрушаются.

То же самое можно сказать и о подъездах, лестничных площадках, подвалах и чердаках. К примеру, в Каменной Горке, в домах, которым не более 10-15 лет, подъезды выглядят как, как будто служат декорациями к игре «Сталкер». И запах в них соответствующий.

Почему же так происходит? Еще Аристотель, полемизируя с Платоном, утверждал, что общественная собственность не будет содержаться в порядке в отличие от частной, своей.

Один из ответов на этот вопрос заключается в том, что сама концепция многоквартирных домов располагает к разрушению «ничейных» территорий, хаосу, агрессии и криминализации.


Пожалуй, наиболее ярким показателем непригодности для полноценной жизни человека многоквартирных домов является история социального жилого комплекса «Пруитт-Айгоу» (Pruitt—Igoe), существовавшего в 1954 — 1974 годах в городе Сент-Луисе штата Миссури.





Этот масштабный социальный эксперимент, на который возлагались большие надежды, за короткий срок дал очень интересные результаты.

В США на тот момент существовала потребность в недорогом и функциональном жилье для людей среднего и ниже среднего класса.

Поэтому в начале 50-х годов государство решило строить огромные комплексы социального жилья — большие районы со своей инфраструктурой: дорогами, больницами, школами, магазинами и, разумеется, высотными домами с удобными и дешевыми квартирами, куда стали переселять нуждающихся.

Не последнюю роль в этом сыграли и левые идеи, которые возобладали в тот период в американском обществе после политического поражения сторонников Маккарти.


Высотные здания никогда не возводились в Сент-Луисе, но местных чиновников впечатлил опыт строительства такого жилья в Нью-Йорке. Из бюджета на строительство было выделено 36 млн. долларов.

Главным архитектором проекта был Минору Ямасаки, спроектировавший некоторых высотных домов в Нью-Йорке, в частности, здания того самого Всемирного торгового центра.

«Пруитт-Айгоу» создавался в соответствии с популярными тогда идеями французского архитектора Ле Корбюзье: рационализма, комфорта и функционализма в архитектуре.

По замыслу архитектора жилой комплекс был организован по принципу «город в городе».

За работу авторский коллектив получил премию Американского института архитектуры. Там было много новаторских решений, часто не совсем удачных.

Здания комплекса были оборудованы лифтами, которые останавливались через каждые три этажа (принцип «skip-stop»), а также лестницами в крайних секциях. На уровне первого, четвертого и десятого этажей лестницы объединялись широкими проходами — галереями.

Предполагалось, что галереи не только обеспечат доступ к лифтам, прачечным и местам хранения велосипедов, но и станут территориями для общения жильцов дома.





Впрочем, не все, что было запланировано, удалось реализовать на практике.

Из-за нехватки финансирования проект был упрощен, а его главной целью было провозглашено строительство как можно большего количества единиц жилья с наименьшими затратами.

Все здания стали одинаковыми, 11-этажными, плотность застройки была увеличена в два раза, количество инфраструктурных объектов сведено к необходимому минимуму. Детские площадки были признаны слишком дорогими и не были построены полностью, жилищное управление не ремонтировало многие вещи и не провело в полной мере озеленение.

Изначальный план предусматривал два независимых квартала — для цветных и для белых. Но в 1954 году сегрегация была запрещена на законодательном уровне.

Неслучайно район был назван в честь героя Второй мировой войны чернокожего пилота Уэнделла О. Пруитта (Wendell O. Pruitt) и белого конгрессмена от штата Миссури Уильяма Айгоу (William L. Igoe), символизируя тем самым равенство и совместное проживание всех граждан вне зависимости от цвета кожи. Хотя, нужно заметить, что два этих человека не были знакомы и вряд ли когда-нибудь встречались в жизни.

Жилые комплексы, сильно отличающиеся от первоначальных эскизов, были сданы в эксплуатацию 1955 году.

Планировалось, что количество смешанного населения домов будет 50/50. Квартиры стали активно заселяться молодыми семьями среднего и низшего слоя среднего класса: учителями, врачами, офисными служащими.

Большую долю составили малоимущие и нуждающиеся в жилье граждане из бедных районов Сент-Луиса: многодетные семьи, одинокие матери, пожилые люди, студенты из бедных семей и так далее.

Плата за коммунальные услуги была очень небольшой по американским меркам.


Однако уже в первые годы своего существования проект, основанный на социалистических, эгалитарных идеях, стал давать сбои и превращаться в кошмар.

Совместного проживания не получилось, цветное население стало теснить англосаксов. Вскоре белые жильцы начали массово покидать «Пруитт-Айгоу», и через три года (!) комплекс на 99,8% заселили чернокожие.

Кроме этого инфраструктура домов быстро пришла в негодность. Лифты были загажены и разломаны. Остановка через каждые три этажа сделала их идеальным местом для нападений. А потом их и вовсе отключили.

Безлюдные лестничные пролеты на этажах без лифта тоже стали небезопасными. Публичные комнаты для стирки и кладовые были разграблены, оборудование выломано. В подъездах были разрушены системы освещения и пожаротушения. Стены были ободраны и расписаны, в коридорах стали сваливать мусор и справлять нужды.

Попасть в свою квартиру в отдельных случаях можно было с риском для жизни. В домах постоянно совершались грабежи, кражи, изнасилования и убийства. Живые люди повели себя совсем не так как предполагали авторы проекта.





Преступные группировки и подростковые банды быстро поделили многоэтажки на свои «зоны». «Галереи для общения и совместного досуга соседей» стали местом сборищ компаний и постоянных «разборок». По утрам там дрались дети, днем подростки, а вечерами отношения выясняли «взрослые» криминальные группировки.

Из двух районных школ, к территории которых относился комплекс, вскоре уволились почти все толковые учителя.

Уже на пятый год существования комплекса лишь 15% жильцов вносили минимальную арендную плату, а еще через пять лет количество платящих сократилось до 2%.

Без уплаты городские службы перестали вывозить из домов мусор, ремонтировать двери и окна, менять трубы. Отключалось электричество и водоснабжение.

Из-за высокой криминогенной ситуации полиция отказалась приезжать по вызовам в этот район в темное время суток. А банды из «Пруитт-Айгоу» стали совершать набеги на другие районы.

Именно из-за этого Сент-Луис занял третье место среди самых опасных для жизни городов Америки.


В 1965 году, спустя десять лет власти города попытались реабилитировать микрорайон, потратив около 7 миллионов на его спасение.

Под охраной полиции проводилось нечто на подобие «капитального ремонта»: убирали мусор, выкрашивались стены подъездов, ремонтировались лифты и окна, велись другие работы по благоустройству территории комплекса. Также была предпринята попытка выровнять структуру заселения домов, так как большинство проблем вытекало из состава жителей комплекса.

Жители «Пруитт-Айгоу» жили на пособия или работали на низкооплачиваемых работах. К тому же демократы и левые интеллектуалы считали причиной происходящего расизм, социальное угнетение, плохую работу социальных служб, слабое финансирование и капиталистическую систему в целом.

Но все попытки властей стабилизировать ситуацию не дали результата. Жилой комплекс продолжал самоуничтожаться.

В 1970 году сент-луисский комплекс социального жилья официально был признан зоной бедствия. Ни один из проектов реконструкции комплекса и «спасения» его жителей не был признан городскими властями эффективным.

После многочисленных безуспешных попыток улучшить ситуацию, в 1972 году Федеральным правительством было принято решение снести комплекс полностью.

Однако это тоже оказалось нелегкой задачей, выселять обитателей каменных джунглей пришлось с помощью полиции и сил национальной гвардии.

16 марта было взорвано первое здание, а ликвидация остальных проходила на протяжении двух лет. Полностью территория была расчищена только в 1976 году.





Кроме котлованов, наполненных мусором и обломками домов, Сент-Луису в наследство досталось большое количество его бывших обитателей, адаптировать которых к нормальной жизни было достаточно трудно.

Их стали расселять по новым домам, рассчитанных на 1-2 семьи, расположенных в разных районах. Особенно тяжело Сент-Луису пришлось с детьми и подростками, которые с детства привыкли участвовать в бандах в условиях каменных джунглей.


Какой урок из этого случая извлекли американские власти?

Они наглядно убедились, что в доме, который рассчитан на 1-4 семьи, у людей гораздо меньше поводов к вандализму и агрессии.

Если в «общем» доме было принято выяснять отношения с соседями, мусорить и просто гадить в подъездах, бить стекла и воровать, то в собственных домах этого не происходило и люди начали менять поведение и даже стиль жизни.

Нужно сказать, что по своему размаху и масштабам «Пруитт-Айгоу» намного превосходил дома, которые возводились в СССР в хрущевский период, а более был похож на спальные районы 80-90-х годов ХХ века.

Впрочем, современные дома уже его сильно переплюнули.


Конечно, нужно признать, что белорусское общество по своему социальному, культурному уровню и этническому составу сильно отличается от американского. Поэтому и реакция на условия у нас несколько другая.

Белорусам свойственна хозяйственность, дисциплинированность, социальная ответственность и инициатива в своем кругу. К тому же многие граждане, являясь активными представителями гражданского общества, самостоятельно пытаются улучшить свои дворы, подъезды и скверы.

Вот недавний пример. Многие люди, переехавшие из сельской местности в города, не желали мириться с теми условиями, в которых они оказались.

Советское руководство, к примеру, очень долго боролось в городах с «застеклением» балконов, хотя это было естественным стремлением человека хоть как-то компенсировать отсутствие таких вещей как погреб или сарай для хранения вещей.


Тем не менее, если кризисные тенденции в нашем обществе будут усугубляться, мы рискуем столкнуться с теми же проблемами, с какими столкнулся Сент-Луис, только в более глобальном масштабе.

В первую очередь на социальную напряженность в спальных районах может повлиять все увеличивающееся расслоение общества, экономический кризис, увеличение этнической разнородности, общий кризис городской культуры.

Чтобы этого избежать, как я уже говорил ранее, необходимо пересмотреть принцип городской застройки. И в первую очередь отказаться от дальнейшего возведения многоэтажных домов-ульев и перейти к строительству домов малоэтажной застройки (2-4 этажа), к секционному жилью и частным доступным домам.

Чиновникам пора перестать мнить себя благодетелями, «раздающими» и «дарящими» людям жилье типа «Пруитт-Айгоу», а начать учитывать мнение профессионалов, общественных организаций, представителей либерального урбанизма, то есть голоса самих горожан.

Благо у наших соседей уже есть не только негативный, но и позитивный опыт. Иначе придется в будущем сносить половину Минска.