---

Поскольку войны прокатывались по белорусским землям вдоль и поперёк, люди «тутэйшыя» прятались в леса и сначала пристально изучали захватчиков, прежде чем организовать им достойное сопротивление.

 

---

 
Общеизвестно также, что белорусы никогда не были источником бед для других народов, стремясь ужиться с русскими и поляками, евреями и татарами, и много-много с кем ещё.

Неслучайно попытки раздуть кадило русофобских настроений путём реанимации мифов о счастливом средневековье не возымели успеха.

Раскрученный националистами псевдопатриотический шум раньше находил отзвук только у незрелой и петушистой студенческой молодёжи, но никак не воспринимался серьёзными людьми, тем более — исследователями.

Однако в последнее время с «аксакалами» от пера и экрана случилось нечто необычное.

То ли из-за очередных тяжб с Россией, то ли ещё по какой-то, но явно денежной причине, глашатаи власти середины 90-х вдруг вышли из тени и всё чаще стали мелькать на экране, шевеля усами.

Интернета они ещё побаиваются, так как там могут накостылять и припомнить былое.

Ведь сегодня социальные сети и дискуссионные площадки — главное «поле брани».

Именно с их помощью во всём мире выбираются на улицы потенциальные драчуны.

Но и здесь мы — оригиналы. Любителей пошуметь у нас возглавляют одни и те же состарившиеся личности.

Неужели старцам из двух противоборствовавших доселе сторон удалось договориться и скопом возглавить процесс смены декораций и приоритетов?


Обратите внимание — либералы никого из трубадуров власти, кроме самого Лукашенко, не критикуют. Их же прежние оппоненты, повоевав, вдруг пропоносили либеральными идеями и стали подыгрывать.

То мы услышим, что дорисованная проволока на головах детей — не политическая провокация, а шалость, то ушастого Пальчиса выпускают из зала суда в знак его дня рождения, то у риторов современности вдруг начинают с ехидством проскальзывать фразы «любимые нами россияне».

Недоработки, связанные с Директивой №3, они, конечно же, пытаются затушевать. И как? Панацею они видят в том, что выехавшее на места начальство утрясёт огрехи и успокоит людей.

Что за толк в этой возне вокруг «тунеядцев» — есть дела поважней.

Один из креативщиков газетной мысли догнал истинные чаяния масс — через 20 лет молчания он предлагает вспомнить о Куропатах. И не только вспомнить, но и построить там мемориал.

Конечно же, он знаком с материалами, побуждающими к тому, что в этом вопросе надо разобраться и расставить все точки над «і» на основе углубленного изучения проблемы. И главное — выяснить, кто же всё-таки там похоронен.

Однако копание может навредить — люди способны припомнить давние публикации, а этого бы не хотелось.

Поэтому лучше предложить резину — предположить, что в Куропатах НКВД расстреливало людей не два, а 20 лет — начиная с 20-го года до начала Великой Отечественной войны, — потому-то их там и похоронено порядком.

Чётких подтверждающих документов нет, но это не повод не построить мемориал оболваненному белорусскому сознанию, обозвав репрессии сталинскими.

И не столь важно знать, кто и зачем начинал эти репрессии, кто раскручивал их маховик.

Плевать и на то, что Сталин царя не убивал и в 20-х годах не имел к развязанному троцкистами террору никакого отношения.

Что он, промучившись с троцкистами и их пособниками 20 лет, планировал убрать лишь 30 тысяч ярых противников советского строительства по их же методологии расправ с дворянством, казачеством и иными интеллектуальными слоями имперского общества.

Виноват ещё и Берия, который, как ни странно, с конца 1938 года остановил маховик репрессий, а после войны хотел вывести на чистую воду истинных их виновников, включая особо отличившегося Хрущёва.

Он даже заикнулся о покаянии партии за те времена. Но это было чересчур. Берии с Хрущёвым не повезло — тот оказался хитрее и изворотливей да запугал причастных.

Финал известен — на Сталина и Берию повесили всех собак, и они, эти собаки, живы до сих пор, будто обрели бессмертие.
 

Мемориалы на массовых могилах строят. Но перед этим удостоверяются, кто и в каком количестве там похоронен.

К примеру, в Монте-Кассино или в Катыни. Ясно, что там похоронены польские военнослужащие.

В отношении Италии — понятно, а вот о том, кто их убил в Катыни, спорят до сих пор, но мемориалы есть и он легитимны.

А что у нас?

Найдены некие вещи, в основном несоветского происхождения, не проведены раскопки с установлением истинного количества жертв и времени их убийства. Путаные показания «свидетелей» похожи на купленные кем-то за бутылку. Цифра в 250 тысяч погребённых со времён Зенона Позняка уменьшилась в 15 раз. И то — по абстрактному счёту.

И в этой обстановке неопределённостей, подогреваемой лишь желанием застолбить, вроде бы здравые люди толкают на профанацию.

А если, погодя, Германия предоставит документы о вывезенных в Восточную Европу евреях, и окажется, что часть из них, как свидетельствуют ветераны КГБ, убиты и закопаны в Куропатах немцами? Тогда что?

А ничего. Мы — семидесятилетние пенсионеры. Альцгеймер попутал.

Как тут не поверить в то, что некогда наш, а ныне пребывающий в Москве эксперт Баранчик квалифицирует как зреющий заговор белорусских элит.
 

Конечно же, в жизни всё меняется.

Недавно, к примеру, некие учёные мужи выяснили, что Тутанхамон — лицо кавказской национальности, и споры вокруг того, кто же вручную копал Чёрное море, сменились обсуждением этой сенсации.

Не исключаю, что в один прекрасный миг мы услышим, что строителями гробницы фараона были предки черноморских копателей.

Но это не так страшно — чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.

Гораздо опаснее, когда сказочникам вдруг открывают зелёный свет в государственных СМИ. И не только открывают, но и готовы возглавить их организованный марш по «зебре» белорусского бытия.

А это уже настораживает. Ведь государство не должно спать в шапку, а отличать невинные тусовки от попыток выехать на его горбу в личный рай. Оно должно жёстко пресекать соглашательство к бунту и нарушению общественного спокойствия, попытки выдать желаемое за действительное.

Особенно это актуально сейчас, когда Беларусь находится в затянувшемся ожидании промышленной революции в России, на которую завязан экспорт выпускаемой нами продукции.

Конечно же, нет сомнения в том, что в России всё будет происходить «как всегда».

Она какое-то время будет раскачиваться и отставать от передовиков нового технического прорыва, так как не привыкла военные наработки и связанные с ними новшества сразу же обращать на пользу людским потребностям.

Но, глядя на дисплей, вспомните перестроечные заклинания, что компьютерная грамотность придёт на постсоветское пространство через четверть века.

Пришла на десятилетия раньше — и в информационных технологиях вышла на передовой уровень.

С другой стороны, эта «замедленность» выгодна для нас, так как мы имеем возможность подсказать союзникам, чем можем быть им полезны. Важно вовремя предложить свои услуги.


Мне весьма импонирует мнение известного российского общественного деятеля, доктора экономических наук Михаила Делягина, который пояснил, почему на Беларусь пошли накаты со стороны российских СМИ и почему центральная московская власть не принимает мер по ослаблению напряжённости или хотя бы доведению до граждан официальной точки зрения.

Делягин верно заметил, что у наших стран разные системы государственной и общественной организации.

Если в Беларуси выстроена властная вертикаль, координирующая все направления общественного развития, то в России власть жёстко контролирует лишь несколько позиций, которые в большей степени связаны с наполнением федерального бюджета, внешней политикой и силовыми ведомствами.

Если правительству понадобились деньги, то оно ставит задачу добыть их, не вникая, у кого и каким способом.

К тому же в России никто сразу не берёт под козырёк и во всём печётся только о собственной выгоде или об интересах ведомств и кланов.

Именно поэтому Данкверт — король в своей епархии, и его лапша на уши кремлёвскому руководству воспринимается на веру.

Надо ли в этом сомневаться?

На этом фоне тяжб и разборок весьма активно ведут себя разрушители белорусско-российского единства, которым невыгоден этот альянс с компрадорской точки зрения.

Они через контролируемые СМИ делают вбросы компромата на «батьку», представляют никаким белорусское правительство и ориентируют традиционное российское любопытство на гром удач и побед или ежедневные дорожные происшествия и катаклизмы природы.

Занятое переживаниями за Новороссию и далёкую Сирию, российское общество порой воспринимает озабоченности друзей с раздражением и начинает подхватывать и тиражировать вбросы о белорусском «предательстве», кознях Лукашенко, неблагодарности обласканных Россией белорусов.

Ну а раз разговор заходит о долгах, то кто же будет разбираться, каковы они и откуда взялись?

Россия за 25 лет царствования гайдаровского либерализма хорошо усвоила: долги надо сыскивать, а если что — то в пятак.
 

Меня всегда смешит, когда отдельные российские эксперты в один голос и во всех СМИ подряд начинают упрекать Лукашенко, что он хочет усидеть на двух стульях.

Им кажется, что это сидение хуже, чем стояние за спинами пирующих господ с полотенцем на полусогнутой руке.

С другой стороны — а где ж находятся эти стулья?

В Кремле стулья есть, но нам говорят — постойте. А если и предложат присесть, то многочасовое сидение в министерских приёмных наших переговорщиков уже достало.

В Евросоюзе нам стул никто не предложил. Им советизированная страна ни к чему, да и своих проблем выше крыши — дай бог удержаться на плаву до конца десятилетия. Лучше стравить Беларусь с Россией, и пусть гавкаются.

Так где же эти два стула, господа?

Оказывается, они изготовлены белорусскими мебельщиками и стоят в резиденции белорусского президента.

Один в торце стола, а два — напротив, можно поставить их рядом: садитесь, побеседуем, коль вы нас в чём-то вините.

Но куда там! Занятость велика, да ещё и Трамп вроде стал другим.
 

Что же нам делать? Ведь так и до неприятностей можно дожиться.

Если что и делать, так прежде всего — проявлять выдержку и меньше сорить словечками, ведь холёное кремлёвское начальство — ранимое.

Однако люди мы не чужие, хорошенечко перемешанные в советские времена. При здравом уме и не потерянной исторической памяти разберёмся. Если не теперь, то погодя.

Просто акценты надо сменить.

Нам надо не надеяться на кого-то, а наводить порядок внутри. В своём собственном доме.

Если кто не понимает сути пресловутой модели государственного устройства в Беларуси, то могу пояснить — это гибрид мягкого капитализма и социализма.

Это своеобразный НЭП, который нужен для преодоления проблем, связанных с оптимизацией и модернизацией гипертрофированного производственного потенциала страны.

К тому же они осложнены тем, что совпали по времени с переформатированием основ мировой экономики и усилением центробежных сил в межгосударственных отношениях.

В средине 90-х нам удалось придумать такой гибрид во избежание «шоковой терапии», которая никому не принесла бы пользу.

В сложный период реформации мироустройства сильная власть нужна, так как при шторме прятаться в каюты и ругать природу смерти подобно.

Но власть при этом должна быть компетентной и эффективной.

И не говорите мне, что нам недостаёт государственной идеологии или национальной идеи.

Мы сами превратили эти разговоры в какой-то базар обо всём и ни о чём.


Для меня, некогда имевшего отношение к пропагандистской работе в Минской городской партийной организации, грустно глядеть на толстенные тома, рождённые умами тех, кто всерьёз не сталкивался с проблемами и методологией пропаганды и агитации в системном их виде.

Конечно, люди хотели заработать, и чем больше текста попадало в манускрипты, тем больший гонорар. Это естественно и понятно.

Оперируя пространными определениями, что же такое идеология, авторы собрали в кучу всё из возможных источников, но не потрудились изучить, а как это делалось в машеровские времена.
 

Президент правильно как-то подчеркнул, что идеологи — это «штучный товар».

Исходя из этого следует полагать, что это должна быть не раздутая группа толковых людей разной квалификации, прочно связанных с политическим центром управления страной и призванных конструировать геометрию белорусского общества.

Остальные же — вовсе не идеологи. Их функция — выполнять роль проводников стратегических и тактических задумок правящих элит.

Конечно же, идеологи в центре должны иметь обратную связь с периферией и, опираясь на осведомлённость управленческих низов, оперативно прорабатывать возможные последствия принимаемых решений, находить пути преодоления выявленных негативов.

Но ещё раз повторяю, это занятие «штучного товара», а не тех, кто ниже. Раньше их называли — пропагандисты, агитаторы и политинформаторы.
 

Или взять потуги поисков национальной идеи.

Какая национальная идея может быть в многонациональной стране?

До сих пор на памяти, как в двухтысячных один функционер направил в министерства депешу, предлагающую рассмотреть вопрос о том, не может ли национальной идеей послужить преодоление последствий чернобыльской катастрофы.

Тогда мы посмеялись — следующим шагом следует ожидать признание конца света желанной идеей всего человечества.

Но сейчас-то зачем журналистам и прочим умникам будировать эту тему?

Президент правильно заметил — душа к этой теме не лежит. И это мягко ещё было сказано.

Болеют национальной идеей народы, находящиеся под пятой поработителей или стремящиеся к самоидентификации на фоне других.

Эти времена давно прошли.

В советское время Белоруссия превратилась из аграрной периферии в мощную индустриальную республику — сборочный цех всего СССР. Эти позиции она сохранила и после его развала.

Мы обрели суверенитет и проводим многовекторную политику.

Так какое отношение к сегодняшнему статусу белоруса имеют строки из прошлого?

Национальная ограниченность в наше время — большая беда. Она отбрасывает увлёкшиеся этой заразой народы на десятилетия назад, ставит под вопрос качество образования и мешает международному сотрудничеству, в чём мы крайне нуждаемся.

Следует признать, что в условиях доминирования в информационном поле интернета и соответствующих деструктивных сил в нём, дальнейшая «бязглуздзіца» просто недопустима.
 

Первая ласточка уже прилетела — в недавние выходные оппозиция организовала шествия в крупных городах якобы по поводу заботы о тунеядцах.

Среди упитанных фейсов хотя бы одного запущенного собирателя картона по помойкам или бутылок на обочинах дорог, конечно же, не наблюдалось.

Последние не пришли и приходить не собирались, так как свободу бомжа у них никому не отнять.

Власть попустительствовала, никто никого не разгонял, не избил и через час — полтора пузырь сдулся. Но осадок остался.

И этот осадок тревожен тем, что сегодня гвалт поднимается не против «апошняй у Еўропе дыктатуры», которая народ не очень-то напрягает уж более 20 лет.

Позыв к недовольству спровоцировали сами власти, издав непродуманный и противоречивый документ, который юристы берутся оспорить в судах без напряга — в нём куча нормативных нарушений.
 

Однако порассуждаем о проблеме несколько в другом ракурсе.

Почему всякий раз чиновники ищут деньги там, где их нет? Или они есть, но у малообеспеченных и только на проживание.

Всем же понятно, что опустившихся бомжей государству не достать. Да их у нас не так уж и много.

Но зачем дёргать и вызывать недовольство людей, не обеспеченных достойным заработком в городе и на селе? Зачем мешать им собирать грибы и ягоды в лесу?

Ведь продают дары леса на дорогах и сдают их заготовителям люди, вовсе не алчущие наживы, а назапашивающие какую-то копейку на зимнее прожитьё.

К тому же практика вознесения в вершители судеб местных бюрократов порочна. На фоне народной неприязни они рано или поздно почувствуют себя не слугами народа, а полновластными феодалами.

В конце концов запрягание тысяч служивых людей на выдачу дурацких справок, рассмотрение десятков тысяч обращений затратно не меньше, чем полученная выгода от поборов с населения. Кто всё это подсчитал и представил в цифрах?

Может, денег в стране кот наплакал?

Нетушки. Деньги есть — и большие, только их приспособились прокручивать в тени. При этом наглость дошла до предела.

Кто народу объяснит, почему раньше цены зависели от колебания курса доллара, а теперь доллар падает, а цены растут?

Почему люди должны платить в мастерских за мелкий ремонт одежды и обуви почти четверть их стоимости?

Почему чуть ли не на каждом подъезде и на столбах кем-то развешиваются объявления «Деньги — в долг» с указанием реквизитов ростовщиков?

И если вы думаете, что это делается втихаря, то глубоко ошибаетесь — в систему кредитования под сумасшедшие проценты вовлечены банки и ушлые умельцы.

В России Набиуллина объясняла этот коллекторский беспредел тем, что не хочет уводить ростовщичество в тень.

Только мы-то чем думаем, разрешая легально обирать людей, загоняя их в немыслимые долги?


Подобные примеры можно приводить десятками, и они свидетельствуют о том, что расплодившееся низовое чиновничество перестало ловить мышей.

Оно сидит и ждёт указаний сверху — вместо того, чтобы, контактируя с населением, въедливо изучать возникающие проблемы и сигнализировать верхам.

Думаю, президент понимает, что ему нужна не властная вертикаль, а вертикаль власти, действующая в интересах народа и избранного им главы государства.

А это значит, надо оптимизировать систему государственного управления.
 

Видеть эту оптимизацию надо не только в сокращении численности за счёт крепких, но достигших пенсионного возраста кадров, а в грамотном упорядочении функций и упразднении мало эффективных звеньев.

Правильным решением президента следует считать очередную попытку избавления субъектов хозяйствования от надоевших и разоряющих проверок.

Ведь многие рекомендации и разного рода инструкции плодились только для того, чтобы везде можно было найти недостатки, стребовать штрафные санкции и выкачать деньги.

Этим грешат даже органы, проверяющие министерства и ведомства. Они «роют» недостатки в материалах коллегий, справках и различной ведомственной аналитике, а затем выдают их за вскрытые упущения с соответствующими последствиями.
 

Эти и многие другие примеры подтверждают настоятельную необходимость автоматизации мониторинга деятельности органов госуправления и субъектов хозяйствования вместо проверок вживую.

Надо всегда понимать, что увеличение числа «секвестраторов» всегда приводит к росту количества написанных ими бумаг, подлежащих исполнению подчинёнными.

Если в этом не знать меры, то госаппарат задохнётся от бумажного обилия и живая работа превратится в писанину, которую и читать-то будет некому.

За примером далеко ходить не надо — посмотрите, в какую пародию превратился труд терапевта.

Вместо мониторинга результатов диагностики, общения с людьми, главное место заняла бесконечная писанина в историях болезни, копание в других бумагах. Инструкции заставили хронических больных ежемесячно приходить за рецептами без всякой надобности посещения врача и т.д.

При этом на столах у всех терапевтов стоят компьютеры, но ими пользоваться некогда — нет программных продуктов, которые бы свели бумаготворчество до минимума...

 

Проблем много, но они решаемы.

Если власть сможет упорядочить и технократизировать свою деятельность, проанализировать соразмерность аппетитов банковской сферы и прижать разного рода манипуляторов от финансов, а заодно облегчить жизнь людей низкого достатка, она будет всегда опираться на народную поддержку.

Отто фон Бисмарк когда-то говаривал:

«С плохими законами и хорошими чиновниками вполне можно править страной. Но если чиновники плохи, не помогут и самые лучшие законы».