РI представляет рецензию нашего постоянного автора, философа Рустема Вахитова на книгу Алексея Дзерманта «Беларусь-Евразия:  на пограничье России и Европы» М., «Родина»,  2020)

«Большая российская энциклопедия» определяет понятие «фронтир» как «историческую зону освоения западных территорий США (от английского frontier — граница, рубеж)». В свое время известный американский историк Фредерик Тернер  (1861-1932) разработал «теорию фронтира», которая оказала огромное влияние на американскую культуру, возводя особенности американской ментальности и цивилизации (индивидуализм, дух свободы, рациональность, культ технического прогресса) к образу «героя фронтира», стоящего на границе цивилизации и варварских неосвоенных территорий, лишенного защиты государства, президента, губернатора, судов, полиции, который может рассчитывать лишь на себя — на свои крепкую руку, сильную волю и острый ум.

В российской академической науке в 90-е годы  были попытки экстраполяции теории фронтира на  российскую историю и, прежде всего — на историю освоения Сибири и Дальнего Востока (показательны, например, работы А.Д. Агеева, Е.В. Хахалкиной, О.Н. Судаковой и др.).

Вместе с тем осмысления фронтира с точки зрения философии политики и цивилизационного подхода у нас явно не хватало. Теперь эта лакуна начинает заполняться: в конце сентября на прилавки российских магазинов поступила книга белорусского философа, политического мыслителя, публициста Алексея Валерьевича Дзерманта «Беларусь-Евразия: на пограничье России и Европы» (М., «Родина», 2020).

Алексей Дзермант известен не только в Белоруссии. Он многократно публиковался в России, в Литве, в Польше, в Республике Казахстан. В последнее время, когда в Белоруссии разразился политический кризис, его часто зовут на российское телевидение — рассказать о видении ситуации «изнутри» (несколько раз он был гостем программы Владимира Соловьева).

Дзермант редактирует культурологический альманах «Сивер», белорусскую версию международного сетевого издания «Имхоклуб», он — директор Центра изучения и развития континентальной интеграции «Северная Евразия». Всякий, кто интересуется постсоветской политикой, знает его как критика белорусского и украинского национализма, эксперта пророссийских взглядов, сторонника евразийской интеграции. Его называют «белорусским Дугиным», но мне кажется это задает неправильный угол взгляда на его философию, он скорее, «евразийский Тернер» (но об этом — чуть позже).

Между тем, до последнего времени его эссе, статьи, заметки были  разбросаны по множеству разных изданий и, возможно, читатель не до конца представлял ту парадигму, которую разворачивает Алексей в своих публикациях. Теперь, после появления книги такая возможность появилась. Теперь мы ясно видим в лице Алексея Дзерманта одного из ведущих молодых политических мыслителей «постсоветского мира», имеющего свою концепцию в духе «противостояния цивилизаций», свою геополитическую интерпретацию  феномена лимитрофов[1]. Причем выражена она не сухим академическим языком, а живо, зримо, публицистично и в этом смысле вполне пригодна для внедрения в политические практики — нашлись бы политики, которые ее согласятся реализовывать!

В центре этой концепции — категория «фронтира». Дзермант видит мир как поле столкновения цивилизаций. Мы — жители росийско-евразийской цивилизации, которая с Запада граничит с европейской, с юга — с исламской, с востока — с дальневосточной, китайской, корейской и японской цивилизациями. Каждая цивилизация имеет свое ядро — внутренние территории и свои фронтиры — «подвижные пограничные зоны между крупными цивилизационными массивами».

Фронтиры изменчивы, они могут отодвигаться и придвигаться, соответственно увеличивая и уменьшая территорию ядра. К примеру западный фронтир русско-евразийской цивилизации (в ее советском варианте) еще в 1970-нач. 1980-х  проходил по восточной Германии и Польше, тогда как Белоруссия и Украина находились на территории ядра, могли пользоваться всеми благами мира, спокойствия и процветания, которые гарантирует такое местоположение. Теперь же они —  фронтир, опасное пограничье между российско-евразийским и европейским мирами, причем, Украина почти уже — крайне восточный фронтир Европы, а Белоруссия пока что — крайне западный фронтир России.

Если — не дай Бог! — в Белоруссии победят проевропейские и русофобские силы, и она замкнет блок антироссийских режимов у наших западных границ (страны Балтии, постлукашенковская Беларусь, Украина, Молдова), то нашим западным  фронтиром станут Псковская, Брянская и Смоленская области. А поскольку Смоленская область граничит с Московской, то периметр ядра ужмется до приграничья с Московской областью…

Говоря более широко, согласно Дзерманту, сегодня наш западный фронтир включает в себя  «Беларусь, Украину, ЛДНР, Приднестровье, Молдову, Крым, Калининградскую область» …   «возможно также и европеизированные мегаполисы России: Москву и Санкт-Петербург», южный фронтир — «это Закавказье и пограничье Средней Азии с Афганистаном», дальневосточный фронтир — «это … российское Забайкалье, Приамурье и Приморье» и, наконец, северный фронтир — «это Арктика, пространство, где Россия напрямую соприкасается с основным геополитическим конкурентом — США».

Фронтир  представляет собой междумирье, территорию противостояния, зачастую — хаоса. Государства, которые волею исторической судьбы оказались на фронтире, обречены на тянущуюся десятилетиями, иногда — веками, историческую драму. Есть несколько стратегий фронтирного существования и каждую из них воплощает какое-либо государство или группа государств нашего западного приграничья.

Белоруссия Александра Лукашенко, особенно, Лукашенко раннего, рубежа 90-х и 2000-х  — это  пророссийский и проевразийский выбор.   Эта «красно-зеленая Белоруссия» — «балтийский балкон», который не позволяет сомкнуться антироссийской Балто-Черноморской дуге.

Калининградская область и Крым  играют схожую роль, это российские «регионы-авианосцы», позволяющие контролировать Балтийское и Черноморское моря. Польша, Прибалтика, Румыния  — передний бастион Запада и  его военного блока — НАТО. Украина и Молдова — «разорванные государства».

Наконец,  Приднестровье, ЛНР, ДНР — линия фронта тлеющей, «горячей войны» между Западом и Евразией.

Алексея Дзерманта, естественно, волнует судьба его родной Белоруссии и по понятным причинам он связывает  ее с Россией. Сегодняшняя задача Белоруссии, по его мнению — быть   защитницей евразийских интересов на самом краю цивилизационного образования «Россия-Евразия».

В этом смысле Белоруссия — антипод Польши, которая — бастион Запада, находящийся на крайне восточном рубеже  западной цивилизации. «Беларусь — естественный противовес усилению Польши и превращению ее геополитических амбиций в нечто реальное, поэтому развитие и успешность Беларуси в рамках общих русских целей — это, в том числе нейтрализация польского влияния…» —  отмечает автор книги. В случае же успеха евразийской интеграции, усиления и расширения влияния России и Евразийского Союза, геополитической нейтрализации Польши и восточноевропейских «сателлитов США»,  Белоруссия снова окажется в уютном и безопасном «ядре».

Дзермант не приемлет западнического переформативания белорусской истории. В современных белорусах он справедливо видит  не столько потомков шляхтичей, сколько потомков русских, российских  и советских созидателей евразийской сверхдержвы. «…Начинаешь понимать, что белорусы связаны прямой традицией не со шляхтой, пропившей и проигравшей в карты свое государство, а с крестьянами и рабочими, получившими образование и реальную возможность достойной жизни именно от советской власти…» — пишет он.

Есть у белорусского философа и культурологическое обоснование восточного выбора своей Родины. Для Дзерманта все происходящее с белорусами неотделимо от  бытия, прежде всего, двух других восточнославянских народов — русских (великороссов) и украинцев. Он отрицает  официальную концепцию Российской империи, которую сегодня опять пытаются «поднять на щит» некоторые русские националисты — теорию триединого русского народа.

Дзермант говорит о великороссах, украинцах и белорусах как о «трех русских народах» (понимая русскость широко — как принадлежность к одному восточнославянскому корню).  С его точки зрения (которую разделяет и автор этих строк), рассуждения об «австрийском генштабе», «изобретении украинства и белоруства», «искусственности украинского и белорусского языков» — не просто политически вредны, но и абсурдны. Существуют  национальные культуры украинцев и белорусов, литературные языки, существует литература на этих языках — и это факт, который невозможно отменить.

Более того, утверждает Дзермант, после 1991 года в определенном смысле существуют и «три русские политические нации» (впрочем, я поостерегся бы их пока называть «политическими нациями» в точном смысле слова). «Новая русская идентичность должна смириться с существованием реалий, то есть трех русских государств и трех русских политических наций» — пишет Дзермант. Интеграция России, Белоруссии и Украины в единое политико-цивилизационное образование не просто естественна, она исторически неизбежна (если только наши государства не будут уничтожены геополитическими противниками). Но по глубокому убеждению белорусского евразийца, этот союз должен быть наднациональным и надгосударственным образованием, вроде Европейского Союза, но не поглощением Россией родственных ей восточнославянских государств.

Дзермант заявляет: «Сегодня реальный суверенитет возможен только в рамках кооперации в наднациональных интеграционных проектах… Хуже всего если в России возьмут верх идеи объединения в одно государство по этнонациональному признаку, так называемая ирредента. Ирредента — это война. Попытки оторвать территории от Беларуси, Казахстана, да и Украины обернутся большой войной …. Ирредента, стремление к созданию русского этнонационального государства вместо союза народов похоронит Россию, ввергнув ее в войны с последними союзниками и братьями».

Важное место Дзермант отводит идеологии евразийской интеграции. «Противоречия между ними (восточнославянскими государствами — Р.В.) — пишет он — можно преодолеть только постановкой некой общей задачи, осознания себя в качестве единой цивилизации, представленной разными субъектами, но с общими целями».

Конечно, это задача — Большой Проект, идея-мечта, которую Дзермант связывает с новейшими достижениями НТР (искусственный интеллект,  источники атомной и термоядерной энергии), с космистской парадигмой русской философии. Белорусский философ критикует русских нацдемов, которые любят порассуждать об «усталости от имперского бремени», о необходимости  снизить планку амбиций России до «региональной державы».

Дзермант справедливо отмечает, что в международной политике тех, кто лишен способности мечтать и дерзать, больно бьют, что для того, чтобы добиться большего, нужно стремиться к наибольшему. В целом разделяя идеи цивилизационного реализма, провозглашенного Борисом Межуевым, Дзермант предлагает дополнить эту концепцию «толикой мечты», «большим геополитическим и культурным нарративом», здоровой футурологией. «Если Россия начинает «мечтать», то такие «мечты» заразительны для окружающих народов и стран в гораздо большей степени, — об этом говорит весь предшествующий исторический опыт, — чем просто «реализм», отличие которого от англосаксонского или китайского гегемонизма не так очевидно» — отмечает он.

Важное место в евразийском проекте белорусский философ уделяет Украине. «Безусловно, цель-максимум — возвращение Украины в «семью», то есть участие целой Украины или большинства ее теперешней территории в Союзном государстве и Евразийском союзе — констатирует он. —  Понятно, что на сегодняшний день эта цель выглядит не более реалистично, чем планы американцев по отрыву Украины от России в середине 1950‑х годов. Но такая цель должна присутствовать в отношении любых стратегий с союзной стороны. В противном случае Украина будет если не неизбежно враждебной по отношению к России и Беларуси, то, однозначно, постоянным источником экономических проблем и военно-политических угроз». Дзермант считает, что на этом направлении  не все потеряно. За беснующимися бандеровскими националистами в соседнем государстве  скрывается молчаливое проросийское большинство (Дзермант оценивает его в 20-40% населения Украины), которое пока лишено своей идеологии и своих политических акторов, но это дело времени.

Дзермант называет условия «возвращения соседки»: пацификация Украины, прекращение военного конфликта на востоке, и ее денацификация, прекращение реабилитации  коллаборационистов времен второй мировой войны и разжигания националистической истерии. В то же время он предостерегает российских политиков от оскорбительного нигилистического отношения к украинской культуре и украинскому народу.

Мне кажется важно здесь прислушаться к словам белорусского философа:  «стоит начать также с изменения отношения к украинской идентичности… Она не была изобретена австрийским генштабом, и в ней нет изначальной антирусскости, как нас пытаются убедить некоторые украинские политэмигранты, осевшие в России и пытающиеся доказать, что они более русские, чем россияне. Украинский язык, культура, разные формы государственности — это факты, с которыми необходимо считаться, а не отбрасывать как несущественные детали. Восприятие всерьез украинскости означает начало основательной работы с ней так, как это делали большевики или Бжезинский и сотоварищи».

Евразийская ориентация Украины выгодна и ей самой, подчеркивает автор книги, ведь в случае затянувшегося западничества «наиболее (вероятный сценарий для Украины — Р.В.) — постепенная «прибалтизация», то есть превращение страны в милитаризованный антисоюзный фронтир и источник деструктивного влияния в регионе».

При этом для философа-евразийца союз «трех русских народов» — это только часть Большого континентального проекта. Неославянофильство он дополняет геополитикой евразийства. Дзермант разделяет идею евразийцев 20-х годов о месторазвитии Россия-Евразия, о перекличках славянских и тюркских культур в этом месторазвитии,   о необходимости интеграции всех евразийских народов в одно  политическое пространство, напоминающее Евросоюз.

«Евразийский союз, возникший в результате развития евразийских идей — пишет Дзенрмант —  в идеале должен стать геополитическим и геоэкономическим проектом, продолжающим дело Русского мира по освоению и связыванию Евразии, активного созидательного взаимодействия с Тюркским, Финно-угорским, Иранским и иными мирами. Русский мир не может ограничиться только территорией этнического славянского большинства, хотя эта территория была и будет демографическим и политическим ядром Северной Евразии».

В книге есть и другие любопытные рассуждения — о скифском наследии, заметки о путешествиях в Казахстан в Грузию.

С Алексеем Дзермантом можно в чем-то не соглашаться, с чем-то спорить, но понятно одно — перед нами  очень важная книга, будящая мысли, заставляющая задуматься о судьбе нашей цивилизации,  ее перспективах и будущности. Книга, мимо которой не может пройти консерватор и патриот.

[1] Она несколько напоминает концепцию «геополитических оболочек России», которую развивали в конце 90-х группа геополитиков во главе с Владимиром Колосовым, хотя различия, естественно, есть, перекликается она  и с теорией лимитрофов геополитика и философа Станислава Хатунцева, с которым Дзермант полемизирует.