РI за последние пять лет опубликовала немало статей, посвященных социально-философским аспектам научной фантастики. В фокусе внимания наших авторов была в первую очередь фантастика российская: повести князя Одоевского, романы Ивана Ефремова, творчество братьев Стругацких. В 2015 году, размышляя о будущем Британии, мы публиковали также статьи об Энтони Берджессе и Кингсли Эмисе. Американская фантастика, к сожалению, занимала нас меньше. Философ Рустем Вахитов своим исследованием будущего, описанного в повестях Айзека Азимова, позволяет нам устранить это упущение.

Введение

Социальная фантастика – разновидность социальной философии или теоретической социологии, только выраженной не в научных терминах и формулах, а в художественных образах и сюжетных линиях.  Эта в общем-то очевидная мысль не нова; ее высказывали даже многие классики жанра НФ. В частности, один из «трех китов» американской НФ Айзек Азимов. В статье под энциклопедическим названием «Социальная научная фантастика» он писал, что различные общественные устройства можно изучать при помощи «социального эксперимента на бумаге».

В цикле романов о детективе Элайдже Бейли (Elijah «Lije» Baley) Азимов попытался исследовать феномен, что так будоражил умы американцев в эпоху 50-х, которая в США прошла под флагом антикоммунизма и маккартизма (именно в 50-е Азимов пишет главные романы цикла ^[1], а в сентябре 1960 ведомство Джона Эдгара Гувера после анонимного доноса начинает подозревать писателя-фантаста в сочувствии к СССР и Компартии США).

Конечно, под этим феноменом, заинтересовавшим Азимова, я имею в виду государственный или авторитарный социализм, наиболее ярко представленный тогда сталинско-хрущевским Советским Союзом, маоистским Китаем, ходжаистской Албанией и кимовской Северной Кореей.

Сами общества госсоциализма рассматривали себя через призму идеологии марксизма, которая создавалась на Западе и предназначалась для западного общества, неся в себя импульсы для дальнейшей его эмансипации. На мой взгляд, гораздо более реальный взгляд на госсоциализм предлагает современный экономист Ольга Эрнестовна Бессонова, разработавшая концепцию раздатка (См.: Бессонова О.Э. Раздаточная экономика России). Она описывает государственный раздаток жизненно важных благ в российском обществе, начиная с Киевской Руси и замечательно, что вершиной этого раздатка – обществом тотального административного раздатка — у нее как раз выступает советский государственный социализм.

В соответствии с этой концепцией, я и определяю государственный социализм (госсоциализм или авторитарный социализм) как общественное устройство, где люди поделены на страты, имеющие разные права и обязанности и где они получают необходимые для жизни средства не столько в рамках рыночной системы, сколько в ходе государственных раздач. Так, в СССР рынка современного городского жилья практически не было. Квартиру в многоквартирном благоустроенном доме нельзя было купить, а можно было лишь получить от государства. Дефицитные и особенно заграничные предметы ширпотреба также нельзя было купить в магазине, их предоставляло учреждение со знаковым названием «спецраспределитель». Но в «спецраспределителе» хотя бы нужно было платить деньги.

В Северной Корее эпохи Ким Ир Сена высшее руководство партии вообще получало бесплатное «ежедневное спецснабжение» в виде продуктовых наборов.

Таким образом госсоциализм – иерархическое общество с раздатком в экономике, противоположное капитализму – эгалитарному обществу с рыночной экономикой (хотя, конечно, переходных форм между этими двумя моделями – великое множество и иногда непонятно, что перед нами – еще госкапитализм или уже госсоциализм).

В своих романах о Бейли Азимов рисует Землю будущего, общество и государство которой построено именно по этим принципам. Он правда называет это не социализм, а «общество коллективизма» и противопоставляет его прошлым историческим эпохам Земли, где господствовала погоня за деньгами, «чистоганом». В социологических отступлениях между развитием сюжета Азимов описывает этот глобальный госсоциализм, показывает его достоинства и недостатки, объясняет, в силу каких причин он может и даже должен в конце концов утвердиться на нашей планете. А по Азимову переход к нему жителей Земли неизбежен и СССР с Китаем – лишь его «первые ласточки» (впрочем, о них он вовсе не упоминает, а судя по тому, что на Земле будущего у него все говорят по-английски, победе мирового госсоциализма предшествовала победа мирового капитализма и американизация всей Земли).

Несмотря на то, что для – россиян, помнящих Советский Союз – это художественное исследование госсоциализма крайне актуально, на данный аспект произведений Азимова обращают мало внимания. Моя статья – попытка исправить этот недочет.

Эра Городов

Цикл об Элайдже Бейли включает в себя три романа «Стальные пещеры» (The Caves of Steel), «Обнаженное Солнце» (The Naked Sun) и «Роботы Зари» (The Robots of Dawn). Продолжение – «Роботы и империя» (Robots and Empire) описывает дальнейшее развитие событий, после смерти Бейли и связывает романы о Бейли с циклами о Галактической империи и двух Основаниях.

Обратимся к бэкграунду детективных расследований и захватывающих приключений детектива полиции Нью-Йорка Элайджа Бейли.

По предположению Азимова, через три тысячи лет человечество полностью переселится в огромные супергорода (или Города с большой буквы), накрытые куполами и изолированные от внешней среды. По своим размерам Города сравнимы с целыми штатами (Нью-Йорк будущего простирается до штата Нью-Джерси). Пространства между городами покрыты шахтами и фермами, но там будут трудиться лишь роботы, добывая нужные для людей уголь, древесину и производя маслянистые штаммы (которые заменят давно исчезнувшую нефть) и сельхозпродукцию для узкого слоя элиты Городов, которые будут иметь привилегию потреблять натуральные продукты (все остальные в азимовском будущем потребляют искусственную еду, причем, благодаря ей проблема голода давно и навсегда решена). Люди никогда не выходят за пределы куполов и не только потому что не имеют такой нужды, но и потому, что уже не могут: практически все земляне больны агарофобией и вне своих «стальных пещер» испытывают жуткий страх и дискомфорт.

Азимов упоминает кроме Нью-Йорка, где происходит действие первого романа, и где родился и живет Элайдж, такие Города, как Москва, Шанхай, Лос-Анджелес, Филадельфия, Дели. Всего на Земле азимовского будущего 800 Городов, в каждом из которых – примерно по 10-20 миллионов жителей (весьма скромная цифра, надо сказать, но не будем забывать, что это фантастика 50-х, когда на Земле жили 2,5 миллиардов человек!). Во всех них – более или менее однородная культура. Везде говорят по-английски, исчезли национальные кухни и везде питаются одной и той же искусственной пищей.

Каждый Город представляет собой автономную экономическую единицу и фактически обеспечивает себя сам, без помощи других Городов (но постоянно балансирует на грани продуктового кризиса), хотя, конечно, Города связаны между собой железнодорожным и авиасообщением. Очевидно, что в них есть радио- и телевизионная связь.

Судя по всему, национальные государства исчезли, планета управляется единым правительством, куда, как можно предположить, отдельные Города делегируют своих представителей. В «Стальных пещерах» упоминается общепланетный полицейский орган – Всепланетное бюро расследований (ВБР), которое находится в Вашингтоне. Там же находится и упомянутый в романе Белый Дом, но он уже, вероятно – резиденция не североамериканского, а всепланетного правительства. Во всяком случае в «Обнаженном Солнце» замруководителя Министерства юстиции в Вашингтоне Альберт Минним, отправляя Бейли на планету Солярия, говорит исключительно об интересах Земли.

Обратимся к тому, как устроено общество эпохи Городов.

Социальная структура Городов

Общество Городов разделено на два больших сословия – деклассифицированых и классифицированных (напоминающих «враждебные и дружественные силы» в системе сонбун Северной Кореи или «лишенцев» и полноправных граждан в СССР до 1936 года).

Деклассифицированные – это «дно общества»: преступники, люмпены, безработные, которые живут в бараках на окраинах Городов, получают от государства бесплатную, безвкусную «дрожжевую еду», выполняют за нее низкоквалифицированную работу на фабриках (районы таких фабрик несколькими кольцами окружают Города) и не могут рассчитывать ни на какое улучшение своего положения.

Отец Бейли оказался деклассифицированным после того, как по его вине произошла авария на атомной станции. Он не выдержал такой жизни, спился и умер. Множество людей вокруг Бейли оказываются деклассифицировнными, потому что они не являются с точки зрения государства ценными работниками и их вполне можно заменить роботами. Бейли боится деклассификации еще и потому что это означает утерю высокого социального статуса у детей: после деклассификации отца, Эладж и его мать вынуждены были тоже переселиться в бараки.

Оставшаяся часть общества — высоквалифицированные работники, которые разделены на классы. Чем выше класс человека, тем большим количеством привилегий он обладает. Элайдж Бейли, например, – детектив департамента полиции, имеет класс С-5. Это относительно высокий статус, во всяком случае его обладатель имеет право на личную душевую кабину и раковину для умывания в квартире (все, у кого класс пониже, вынуждены удовольствоваться общественными душевыми и умывальниками). За расследование убийства космонита его начальник обещает ему повышение – класс С-6.

В романе мы читаем об этом:
В другом романе «Обнажённое Солнце» Министерство Юстиции командирует Бейли на планету Солярия и за успешное выполнение задания ему и его семье обещают класс С-7.

Класс можно получить за выслугу лет (один из коллег Бейли поднялся за 10 лет службы в полиции до С-3) или за какие-нибудь заслуги. Жена и дети гражданина, имеющего определенный класс, также получают привилегии этого класса.

Обладатели классов или полноценные граждане живут в административном центре Города Нью-Йорк в жилых кварталах, связанных друг с другом и со зданиями учреждений, где они работают, экспресс-дорогой (по которой можно перемещаться как на поезде, так и по движущейся полосе). Отдельных домов, в которых жило бы по одной семье, не существует. Жители Города обитают в огромных многоквартирных домах. Блоки для холостяков состоят из комнат, напоминающих общежития (Бейли жил в такой до женитьбы на Джесси). Семейные пары получают комнаты, размеры которых могут увеличить, если появятся дети. Разрешение на детей дает государство и без этого разрешения заводить детей нельзя, в Городах жестко регулируется рождаемость. В обычных, стандартных комнатах нет ни кухонь, ни туалетов с ванными, подобного рода помещения являются общественными и предназначены для жителей целого этажа в блоке.
Едят нью-йоркцы в общественных столовых, моются в общественных душевых, фильмы смотрят в кинотеатрах, рассчитанных на тысячи человек.

При этом люди любят коллективные приемы пищи в столовых, находя в них особое удовольствие, ведь в своей столовой все – друзья, еда перемежается шутками, весельем. Бейли страдает, когда оказывается в другом секторе и вынужден есть особняком от веселящихся местных:
Однако, по странной логике коллективистских обществ, если человек получит высокий класс и приобретет право забирать еду домой и есть ее в кругу семьи или в одиночку, то он вызывает не всеобщее сожаление (ведь он лишается удовольствия общения с сотрапезниками), а бешеную зависть. Жена Бейли предостерегает его, чтоб он не пользовался своими привилегиями слишком часто, на них и так соседи, имеющие классы пониже, смотрят косо.

Судя по всему, искусственная еда столовых – бесплатная. Власти Города выдают всем талоны на питание. В начале «Стальных пещер» сын Элайджа — Бентли просит разрешение воспользоваться талоном папы и поесть в столовой. В том же романе Бейли и Дэниэл оказываются в общественной столовой. Люди в ней опускают жетоны в прорезь автоматического контролера и получают стандартный набор. При этом Бейли вспоминает, что его жена – диетолог столовой жаловалась на то, что городские власти раздают временные талоны (жетоны, которые предъявляет Бейли) направо и налево и тем самым нарушают ритм работы столовых, где все заранее запланировано.

Таким образом, власти знают, сколько людей живет в секторе и выдают им нужное количество талонов (но вносят путаницу в работу столовых, выдавая дополнительные временные талоны для командировочных)

Итак, экономика Городов не рыночная, капиталистическая, а распределительно-плановая. Деньги не играют большой роли в жизни супергородов. Их жители даже забыли точное значение слова «чистоган»:
Тем не менее деньги в мире Бейли есть. В начале «Стальных пещер» описывается, как в обувном магазине вспыхивают беспорядки, вызванные тем, что женщине не понравилось, что ее обслуживают роботы-продавцы. Иными словами, обувь в этом мире нужно все-таки покупать. Но обладание деньгами мало что дает: все основные жизненные потребности удовлетворяются здесь бесплатно, в ходе государственных раздач и зависят лишь от классового статуса. Лояльный гражданин Города получает от городских властей талоны на питание, право пользоваться экспресс-дорогой, общественными душевыми и прачечными, комнату в многоквартирном доме, и даже талоны для посещения субэфирных кинотеатров. Сын Бейли учится в школе и очевидно, что Элайдж с Джесси также за это ничего не платят.  Даже табак для трубки Бейли раз в месяц получает, а не покупает (правда, нормы раздачи все время урезают, что беспокоит Бейли).

Об идеологии общества Городов Азимов пишет так:
Итак, идеология эта – коллективизм. Она провозглашает ценности взаимопомощи и осуждает конкурентную борьбу, в результате которой одному достается все, а другому не остается ничего. Нет сомнений, что она ставит в заслугу социализму Городов победу над проблемой голода. Ведь развитие пищевой химии и нормированное распределение пищи привело к тому, что необходимое для жизни количество еды получают все. Сам Бейли признает, что иначе 6 из 8 миллиардов человек, живущих на Земле, остались бы без пищи и умерли от голода. Собственно, нечто подобное и происходит на Земле сейчас. В отсутствии работоспособной планетарной системы распределения продовольствия (хотя бы на базе ООН), около половины населения нашей планеты (в основном – жители стран Азии и Африки) либо недоедают, либо голодают, тогда как жители США и Евросоюза ежедневно выкидывают в помойки тонны пригодной для употребления еды. Ожидаемое следствие этого – миграционный кризис. Жители бедного Юга стремятся на богатый Север.

Коллективизму Городов Азимов противопоставляет индивидуализм Внешних Миров, которые населяют потомки землян-колонистов – космониты («спейсеры»). Там каждый имеет отдельный дом, десятки, а то и сотни роботов, которые удовлетворяют все его потребности. На планете Солярия дело дошло до того, что жители настолько привыкли к обеспеченному одиночеству, что даже муж и жена испытывают отвращение при мысли о личной встрече. Соляриане общаются через головидео, а супруги встречаются лишь для того, чтобы зачать потомство, которое, как только оно родится, у них изымают для роботизированного воспитания на специальных фермах.

Азимов подчеркивает, что космониты — материалисты, даже забывшие о том, что такое религия (в память космонитского робота Дэниэла не заложили информацию об Евангелиях). На Земле религия сохранилась, хотя некоторые, как Бейли, являются скептиками и атеистами (при этом Бейли хорошо знаком с содержанием Библии). Это любопытно: у Азимова госсоциализм связан с религиозным мировоззрением, а капитализм – с материализмом, хотя в годы «холодной войны» внешне все выглядело наоборот (впрочем, хотя формально идеология СССР была безрелигиозной, фактически уровень веры у граждан страны Советов был много выше, чем у теплохладных бюргеров западного блока, разве что за исключением США).

Ресурсный кризис и госсоциализм

Такова социальная структура земного общества эпохи супергородов. По каким же причинам на планете утвердилось такое общество и навсегда исчез строй капитализма с его культом «чистогана» да так прочно, что даже историки имеют смутные представления об эре господства денег? Причины эти просты – нехватка ресурсов. Азимов пишет:
И далее:
По сути Азимов отталкивается от простейшего элементарнейшего закона экономики, который настолько очевиден, что на него часто не обращают внимание: чем меньше жизненно необходимых ресурсов, тем скорее общество переходит от рынка (и тем более, от такой его развитой формы как капитализм) к общественному или государственному распределению, дабы обеспечить необходимым всех («раздатку» в терминах О.Э. Бессоновой или госсоциализму, как решили это называть мы). Ярким примером здесь является эпоха войн или других общенациональных бедствий.
 
Пример Соединенного Королевства особенно показателен, потому что в 1945 году в США даже стали говорить об «английском социализме».

После падения Франции Великобритания оказалась в значительной степени отрезанной от своих колоний. Гитлер объявил Альбиону продовольственную блокаду. Правительство Соединенного королевство ввело «нормированное распределение». Поданным выдали «продуктовые книжки» (ration book). В 1943 году по ним можно было получить в неделю 6 унций мяса, 1 яйцо, по 4 унции масла, сыра и бэкона, 8 унций сахара, причем, только в магазине, к которому был прикреплен гражданин. Поданный Его Величества мог купить по карточкам 1 смену одежды в год. Были запрещены шелковые и нейлоновые чулки: этот материал был нужен для пороховых пакетов и парашютов (имеющиеся чулки женщин призывали сдавать в специальные пункты сбора).

Правительство потратило более 35 миллионов фунтов на покупку хлебобулочных изделий, которые были распределены между малоимущими и промышленными рабочими. Были введены ограничения на покупку мяса: один человек мог купить в неделю мяса не больше, чем на один шиллинг. Апельсины имели право покупать лишь дети и беременные женщины. Сладости запрещалось покупать более 454 граммов в неделю (и запрет продержался до 1954 года).

До 1942 года работали рестораны, где богатые могли неограниченно заказывать блюда за свои деньги. Но из-за возмущения малоимущих граждан правительство ограничило меню ресторанов лишь тремя блюдами. Зато появились дешевые «Британские рестораны» — для бедных, людей, лишившихся жилья в результате бомбардировок, и рабочих военных заводов.

Кстати, именно в системе столовых проявились черты, напоминающие категории ресурсополучателей, какие были в реальных социалистических странах и изображены в фантастике Азимова. Рабочие столовые в военной Англии разделялись на категории А и В: в первых питание было улучшенное и предназначались они для тех, на чью долю приходилась самая тяжелая работа – шахтеров, докеров. Вообще льготным питанием могли пользоваться помимо промышленных рабочих, беременные и кормящие женщины, дети и инвалиды.

Тем нашим либералам, которые издеваются над северокорейской системой сонбун или советской системой распределения, следует почитать о жизни и быте Англии, например, в замечательной книжке Геннадия Александрова «Монархия и социализм». Оттуда, кстати, они могут узнать удивительный факт: малоимущие жители западных стран (прежде всего, Великобритании и США), признавая военное время тяжелым, впоследствии, в 50-60-е гг., говорили, что тогда они жили лучше! Ведь по карточкам им было гарантировано минимальное питание и у них была гарантированная работа на военных предприятиях и в различных службах при армии.
 

«Военный социализм» им нравился больше, чем «мирный капитализм»!

Более того, в конце 40-х Великобритания, которая находилась в тяжелейшем состоянии из-за нацистской блокады и бомбардировок, чуть было совсем не превратилась в страну реального социализма (правда, без марксистской идеологии). Согласно Плану Беверджа в Соединенном королевстве была произведена национализация банка, транспорта, ключевых отраслей промышленности, создан аналог Госплана (Центральная Плановая комиссия) и введены плановые нормы и государственные твердые закупочные цены для фермеров. Противодействие США прервало этот захватывающий проект «монархического социализма».

Любопытна формулировка лозунга «Нормированного распределения», который в 1940-е годы можно было встретить в Великобритании и США: «Rationing means a fair share for all of us» («Нормирование означает справедливую долю для всех нас»). Фактически он был признанием того, что капиталистическая власть рынка несправедлива по своей сути. Более того, рыночный торговец заинтересован лишь в прибыли и поэтому власть рынка самоубийственна: если общество хочет выжить, оно вынуждено ограничивать аппетиты торговцев и капиталистов и вводить элементы нормированного распределения, то есть социализма (ведь в обществе социализма нормированное распределение достигло наивысшего развития).

Итак, на примере военной и послевоенной Великобритании также можно увидеть главные черты общества госраспределения жизненных ресурсов или госсоциализма, которые показывает в своих фантастических романах о будущем Земли и Айзек Азимов. Сокращение ресурсной базы вкупе с ростом народонаселения вынуждает человеческие сообщества переходить от рыночного и тем более капиталистического распределения, которое приводит к расслоению на богатых и бедных, к государственному, уравнительно-статусному распределению. Оно позволяет решить две основные задачи, стоящие перед обществом такого типа.

Первая – сохранение жизней всех членов общества. Это связано как с прагматическим аспектом – в кризисных ситуациях важна помощь всех, даже самых слабых, и с идеологическим – это общество сильно духом солидарности, а значит, каждый в нем имеет право на минимальную поддержку уже в силу того, что он – член этого общества.

Вторая задача связана не просто с выживанием, а с преодолением кризиса. Для этого нужно выяснить: какие страты общества особенно важны для работы по этому преодолению и сделать так, чтоб они получали при раздатке большую и лучшую долю. Как правило, это — военные, идеологи, рабочие ключевых производств, но в зависимости от мировоззрения общества, представления о значимости тех или иных страт могут меняться.

Итак, заблуждением являются утверждения о том, что социализм – первая ступень будущего коммунизма. 
 
Черты социализма имели самые разные общества – от первобытных племен и азиатских деспотий древности до средневекового феодализма (наш русский философ Константин Леонтьев прозорливо замечал, что если коммунисты и анархисты попытаются воплотить в жизнь свои утопии, у них и выйдет нечто вроде неофеодализма, т.е. госсоциализма).

Экономический анализ, учитывающий ресурсный фактор, объясняет почему так должно было произойти в обязательном порядке. Собственно вся мировая история до появления капитализма была историй различных форм социализма (а все идеологи этих обществ призывали к ограничению потребления до разумной меры).

Капитализм с его культом потребления родился за счет беспрецедентной концентрации разного рода ресурсов – от энергетических до демографических – в одном месте, а именно – в центре капиталистической мир-системы – на Западе.

Капитализм – очень ресурсозатратный строй. Капиталисты нуждаются во все большей прибыли, ведь капитал по природе своей должен постоянно расти. Поэтому капитализм разжигает потребительские инстинкты масс, производя и продавая огромные массы товаров. А для этого нужны очень и очень большие ресурсы и Запад пока их имеет.
Понятно, что такое наглое ограбление периферии приводит к тому, что она задыхается от ресурсного голода и переходит к дистанцированию от Запада и государственному перераспределению оставшихся ресурсов. В ХХ веке цепь революций, породивших режимы госсоциализма, распространилась именно на полупериферии и периферии – в России, Монголии, Китае, Вьетнаме, Лаосе, в некоторых странах Африки и Латинской Америки.

Показательна в этом смысле Россия. Наша страна находится в зоне «рискованного земледелия». 2/3 территории страны – под вечной мерзлотой, а за Уральскими горами вплоть до второй половины ХХ века численность и плотность населения была минимальной. Тем не менее в течении всего XIX и начала XX века Россия выступала как один из важнейших экспортеров зерна на мировой рынок. В то же время в империи произошел демографический взрыв (в годы правления Николая II население империи увеличилось на 60 миллионов человек), что не могло не повлечь за собой ухудшение питания (академик Тарханов утверждал, что в 1906 году русские крестьяне питались в среднем 5 раз хуже, чем английские) и даже периодические пароксизмы массового голода. Отсюда – уравнительные мечты стомиллионного русского крестьянства («стихийный крестьянский социализм»), которые, наложившись на социалистические лозунги городской революционной интеллигенции, привели к 1917 году к рождению советской цивилизации.

Русский христианский социалист Михаил Антонов считает, что несмотря на крах советского строя, Россия указала путь к будущему всего мира. Фантастика Азимова подтверждает этот тезис. Очевидно, что мировое сообщество идет к глубочайшему экологическому и ресурсному кризису, причина которого – хищническая деятельность глобального капитализма.  Можно не сомневаться, что после того, как он разразится, человечество неизбежно перейдет к тем или иным формам госсоциализма. Будут ли они похожи на супергорода Азимова – это уже непринципиальный вопрос.

При этом внимательное чтение Азимова (равно как личный опыт жизни в социалистическом обществе) показывает, что это далеко не идеальное общество. В плане потребления оно, конечно, уступает метрополии глобального капитализма.  Но перефразируя известный советский анекдот, двух Западов планете не прокормить. Потребление представителей советской цивилизации было весьма и весьма неплохим по меркам полупериферии, не говоря уже о периферии. Тот факт, что светские граждане сравнивали себя с американцами, а не с бангладешцами (к уровню которых они постепенно опускаются в результате антисоветского переворота) говорил лишь о том, что господствовавшая в СССР идеология была сильно оторвана от реальности.

Более того, благополучие современного Запада уже под вопросом и тот факт, что туда уже хлынули толпы беженцев из Африки очень показателен, если не сказать — фатален…

Похоже, нравится это кому-нибудь или нет, социализм – неизбежное будущее мира (в том числе и самого Запада). Видимо, не зря ведомство Гувера относилось с подозрением к мистеру Азимову…

Примечание: 

[1] «Стальные пещеры» были написаны в 1954, «Обнаженное солнце» — в 1956, два других романа значительно позже – «Роботы Зари» — в 1983, «Роботы и Империя» — в 1986
 

---

---