В мире прекрасного
25.03.2020
Валентин Антипенко
Управленец и краевед
Автор вечной сказки
-
Участники дискуссии:
-
Последняя реплика:
Irena Snake,
Владимир Бычковский,
Борис Бахов,
Марк Козыренко,
Иван Александрович Горбачёв,
Ольга  Шапаровская,
arvid miezis,
Константин Рудаков,
Сергей Воронков,
Леонид Радченко,
Ирина Кузнецова,
Сергей Леонидов,
Владимир Иванов,
Сергей Радченко,
Юрий Васильевич Мартинович,
Валентин Антипенко ,
Иван Киплинг,
Roman Romanovs
«Этот Ершов владеет своим стихом, как крепостным мужиком»
Александр Пушкин
Редко случается, когда первое произведение сразу делает имя автору. Но то, что сотворил Пётр Ершов — уму непостижимо.
В студенчестве он создал шедевр — вечную сказку «Конёк-Горбунок», которая вошла в сокровищницу мировой детской литературы.
Между тем, ошибается тот, кто считает, что это объёмистое произведение написано только для детей. В былые времена сказку с большим интересом читали и взрослые.
Моя мать, чтобы улучшить настроение приболевшей бабушки, спрашивала её: «Может тебе «Конька-Горбунка» почитать?», — и та, забывая о ревматизме, с улыбкой на лице слушала причитания Иванушки:
«Ой вы, кони буры-сивы,
Добры кони златогривы!
Я ль вас, други, не ласкал.
Да какой вас чёрт украл?
Чтоб пропасть ему, собаке!
Чтоб издохнуть в буераке!
Чтоб ему на том свету
Провалиться на мосту!...»
В минуты детских капризов мать интересовалась: «Что, Иванушка, не весел, что головушку повесил?»,- и я расплывался в улыбке успокоения, так как сразу же вспоминались картинки в крупноформатном и богато иллюстрированном сталинском издании «Конька-Горбунка», которое всегда лежало на виду.
В старших же классах моё позднее возвращение домой со свиданий частенько сопровождалось вопросом: «Опять «целу ночь ходил дозором у соседки под забором?» — отпираться было бессмысленно.
Случается, что обстоятельства жизни не способствуют развитию раннего дарования и автора, спустя время, забывают, а созданный им шедевр начинает жить сам по себе.
Так случилось и с «Коньком-Горбунком» — сказку знают все поголовно, а автором почти не интересуются.И в этом нет ничего удивительного, так как своим «Коньком-Горбунком» Ершов подтвердил, что русская сказка, изложенная разговорным языком и стилем, через какое-то время становится воистину народной, глубоко проникающей в душу читателей от мала до велика.
Каким же он был, горемычный автор «Конька-Горбунка», чьё недавнее 205-летие прошло почти незамеченным?
Отец Петра Ершова, становой исправник Павел Алексеевич Ершов, места службы менял часто — Тобольская губерния, Петропавловская крепость, Омск, Берёзов и снова Омск. Всюду за ним следовала верная спутница жизни Евфимия Васильевна из богатого купеческого роду Пилёнковых.
Частые переезды и болезни детей всю жизнь преследовали семью Ершовых — из 12 дочерей и сыновей выжили только два сына, Николай и Пётр.
Будущий автор «Конька-Горбунка» появился на свет 6 марта 1815 года в некогда построенной казаками деревне Безруково Ишимского уезда Тобольской губернии, которая с продвижением сибирской границы на юг постепенно превратилась в мирную обитель хлебопашцев, ямщиков и торговых людей.
Как и всё потомство Ершовых, Пётр не отличался крепким здоровьем, потому его, двухлетнего, провели через популярный на Руси обряд «продажи ребёнка» — отдали его первому встречному оборванцу за грош, а тот сразу же вернул дитя на сохранение родителям и ушёл, будто забирая болезнь с собой.
Исполненный обряд маленькому Пете, видать, пошёл на пользу, потому взрослый Ершов часто шутил: «Что мне эти чины и почести, когда я стою всего только грош!»
В 1823 году семья Ершовых переезжает в построенный казаками в XVI веке сибирский городок Берёзов, куда в своё время ссылались князья Александр Меншиков и Алексей Долгоруков, граф Андрей Остерман и другие.
С давних пор в местной церкви хранились старинные казачьи знамена - деревянная хоругвь Ермака и полотняный стяг с изображением конного святого Димитрия Солунского, повергающего грозного сибирского хана Кучума. Во дворе также лежали четыре чугунные пушки самозванца Емельки Пугачева, «сосланные» царицей Екатериной II в Берёзов.
Дом Ершовых часто посещали торговые люди с чудными рассказами о дальних краях. Нет сомнения, что рассказ одного купца о ките невиданных размеров, выброшенном на берег Карского моря, вдохновил поэта на сказочный сюжет из «Конька-Горбунка»:
«Ну, Иванушка, смотри,
Вот минутки через три
Мы приедем на поляну —
Прямо к морю-окияну;
Поперек его лежит
Чудо-юдо рыба-кит;
Десять лет уж он страдает,
А доселева не знает,
Чем прощенье получить;
Он учнёт тебя просить,
Чтоб ты в солнцевом селенье
Попросил ему прощенье;
Ты исполнить обещай,
Да, смотри ж, не забывай!»
Отец мечтал дать закончившим Березовское уездное училище сыновьям хорошее образование и стал хлопотать о переводе в Тобольск, где находилась единственная в Западной Сибири гимназия.
Однако начальство распорядилось отправить его в Омск, а мальчиков определили в Тобольске к родне матери — в семью купца-миллионщика Пилёнкова, «торговавшего по всей Сибири и за ее пределами».
Из-за болезни отличник Пётр Ершов был принят в Тобольскую классическую гимназию лишь в апреле 1827 года, а осенью того же года туда директором был назначен Иван Менделеев — отец великого химика Дмитрия Ивановича Менделеева. С их семьёй у Ершовых завязалась многолетняя дружба.
Весной 1828 года в тобольскую ссылку прибыл «лишенный знаков отличия, чинов и дворянства» композитор Александр Алябьев, которого город принял радушно. Вскоре он создаёт в Тобольске симфонический оркестр, устраивает концерты, много сочиняет, и Ершовы сближаются с Алябьевым равно, как и с Менделеевыми.
По вечерам в «людской» дома Пилёнковых появлялись самые разные любители бесплатно почаёвничать — от «божьих людей» и прислужников до купцов и чиновников. Их рассказы и притчи, напевы старинных былин и стали той основой, на которой позднее был создан «Конёк-Горбунок».
Поскольку в купеческом доме, кроме церковных книг и лубочных изданий для детей и простонародья, литературу не держали, чтиво о витязях и богатырях, воюющих с супостатами и разной нечистью, стало основой литературного формирования молодого Ершова.Так как учёба сыновей в гимназии заканчивалась, отец направляет усилия на то, чтобы продолжить их образование.
Летом 1830 года по протекции переведенного в Санкт-Петербург генерал-губернатора Западной Сибири Петра Капцевича Ершов-старший получает место в Отдельном корпусе внутренней стражи, и его семья переезжает в Петербург, сняв небольшой домик на окраине города.
Братья Ершовы без особых трудов поступают в Петербургский университет: Николай — на математический факультет, а Петр — на философско-юридический.
Столкнувшись с невиданным доселе обилием художественной литературы, Петя с головой уходит в чтение, из-за чего частенько появляется только на перекличке перед занятиями.
Никто из преподавателей и студентов и не догадывался, что их сокурсник не только читает, но и «пробует силы в сочинительстве».
И вот час Ершова пробил.
Весной 1834 года он сдаёт профессору Петру Плетнёву свою курсовую работу в стихах и тот приходит в неописуемый восторг от первых строк «Конька-Горбунка».Друг и знаток творчества Пушкина, Плетнёв сразу понял, что имеет дело с необычным материалом высочайшего художественного уровня.
Первыми слушателями творения Ершова, конечно же, стали сокурсники, которым профессор вместо лекции зачитал начало «Конька-Горбунка»:
За горами, за лесами,
За широкими морями,
Не на небе — на земле
Жил старик в одном селе.
У крестьянина три сына:
Старший умный был детина,
Средний сын и так и сяк,
Младший вовсе был дурак...
За широкими морями,
Не на небе — на земле
Жил старик в одном селе.
У крестьянина три сына:
Старший умный был детина,
Средний сын и так и сяк,
Младший вовсе был дурак...
Потрясенная аудитория слушала, затаив дыхание. Можно представить её удивление, когда Плетнёв, окончив чтение первой части сказки, назвал имя сочинителя - Пётр Ершов.
Все зашумели и бросились поздравлять автора, интересуясь, как и когда ему пришла в голову идея создать удивительный образ Конька-Горбунка «ростом только в три вершка, на спине с двумя горбами да с аршинными ушами».
В одно мгновение Ершов приобрёл известность.
Плетнёв, не мешкая, представил молодого автора Пушкину, Жуковскому и издателю журнала «Библиотека для чтения» Сенковскому, который вскоре опубликовал первую часть «Конька-Горбунка», предварив доброжелательным предисловием с такими словами:
«Читатели и сами оценят его достоинства — удивительную мягкость и ловкость стиха, точность и силу языка, любезную простоту, веселость и обилие удачных картин, между коими заранее поименуем одну — описание конного рынка — картину, достойную стоять наряду с лучшими местами русской лёгкой поэзии».
В октябре 1834 года «Конек-Горбунок» вышел отдельной книгой, которой стала зачитываться вся Россия. Сказку переписывали, если не удавалось заполучить её в печатном виде.
Заметим, что в ту пору сказки, благодаря творчеству Пушкина, Жуковского, Даля и Гоголя, вошли в моду, потому творению Ершова нужно были иметь особые достоинства, чтобы выделиться среди произведений именитых авторов.Редкий случай, но сказке «Конёк-Горбунок» это удалось.
Особенно радовался появлению необычного дарования Пушкин, уже издавший к тому времени несколько сказок, в том числе «Сказку о царе Салтане» и «Сказку о мертвой царевне и о семи богатырях».
Знавший толк в побасенках, великий русский поэт как-то сказал в кругу друзей: «Теперь этот род сочинений можно мне и оставить» и высказал намерение содействовать изданию сказки с иллюстрациями по «возможно дешёвой цене и в огромном количестве экземпляров для распространения по всей России».
Стоит только сожалеть, что из-за полосы жизненных проблем и трагической дуэли это намерение Пушкина так и не осуществилось.
А окрылённый Ершов принялся творить. Он сочинял лирические стихотворения, романтические баллады, написал пьесу «Суворов и станционный смотритель», либретто к опере «Страшный меч» и пр.
В его памяти роилось множество ещё нереализованных сказочных сюжетов, потому зрела мысль обобщить их в крупной работе под названием «Иван-царевич — сказка сказок в десяти книгах и ста песнях».
Ершова первое время печатали, но его ошибочное старание соответствовать уровню именитых русских писателей в части тематики, стиля, слога и языка, в конечном счёте, низвело его до заурядного столичного сочинителя.Уход от прежнего колоритного сибирского замеса, конечно же, был замечен гиенами от литературы — критиками.
В определённой степени прав был известный этнограф Григорий Потанин, когда позднее писал:
«Вместо того чтобы наблюдать окружающий мир, наблюдать тобольского мужика, в деревенской среде искать материала для своей поэзии, он фантазировал об океане, которого не видывал».
Но тогда Ершов до подобной самооценки своего загнанного в шаблоны творчества не дошёл.
Неудачный творческий выбор в 1834 году был дополнен трагическими семейными обстоятельствами — сначала умер отец, а потом единственный брат, Николай.
В отчаянии Ершов пишет:
Все, что любил, я схоронил
Во мраке двух родных могил.
Живой мертвец между живыми,
Я отдыхал лишь на гробах.
Красноречив мне был их прах,
И я сроднился сердцем с ними.
Во мраке двух родных могил.
Живой мертвец между живыми,
Я отдыхал лишь на гробах.
Красноречив мне был их прах,
И я сроднился сердцем с ними.
Смерть отца была не только тяжкой утратой, но и потерей главного кормильца в семье, так как эпизодические литературные заработки студента Петра Ершова жить в столице не позволяли.
Через два года почти нищенского существования летом 1836 года семья Ершовых приняла решение возвратиться в Тобольск.
Этому способствовали и ершистые молодые столичные писаки вроде Николая Станкевича, которые относительно «Конька-Горбунка» стали высокомерно заявлять:
«Что путного в этом немощном подражании народным поговоркам, которые уродуются, искажаются стиха ради и какого стиха?
Пушкин изобрел этот ложный род, когда начал угасать поэтический огонь в душе его.
«Конек-Горбунок» просто несносен! Жаль, если Ершов человек с чувством и талантом: его собьют этими глупыми восторгами».
Пушкин изобрел этот ложный род, когда начал угасать поэтический огонь в душе его.
«Конек-Горбунок» просто несносен! Жаль, если Ершов человек с чувством и талантом: его собьют этими глупыми восторгами».
К великому сожалению к этому хору молодых выскочек присоединился известный литературный критик Виссарион Белинский, который в мартовском 1835 года номере газеты «Молва» обругал всех, кто в творчестве использует побасенки:
«Сказки Пушкина, несмотря на всю прелесть стиха, не имели ни малейшего успеха. О сказке г. Ершова нечего и говорить. Она написана очень не дурными стихами, но, по вышеизложенным причинам, не имеет не только никакого художественного достоинства, но даже и достоинства забавного фарса. Говорят, что г. Ершов молодой человек с талантом. Не думаю».
Ответ на вопрос, почему Белинский это сделал, кроется в том, что его собственное детство было безрадостным под присмотром чужих людей. Какие там сказки, когда мальчика окружало родительское безразличие и тумаки няньки.
Не лучшим образом складывалась и его учёба, а потом — семейная жизнь, о чём свидетельствуют строки письма к жене: «Странные мы с тобою, братец ты мой, люди: живём вместе — не уживаемся, а врозь — скучаем». Сестра же жены и вовсе заявляла в письмах, что «плюёт» на Белинского.
В таких жизненных обстоятельствах серьёзно хворавший Белинский просто не мог осознать силу воздействия русской сказки на семейное воспитание и взрослых, и детей. Сказка ему казалась досужим и даже вредным вымыслом. Даже Пушкину он отказывал в понимании этого жанра, что было большим заблуждением.
Не трудно представлять, какой силы удар был нанесен по Ершову и как он отразился на его творческом развитии. Ведь именно с тех пор Ершов был обречён «не покидать того предпоследнего места в рядах русских писателей, что указал ему Белинский...».А тем временем сказка Ершова бытовала как народное произведение, вызывая к жизни множество подражаний и прямых подделок.
Биографы Ершова подсчитали, что в 70— 90-х годах XIX века вышло около 40 поддельных «Коньков-Горбунков» общим тиражом около 350 тыс. экземпляров.
Но это было потом, а тогда Пётр Ершов, находясь в поиске средств на жизнь, по приезду в Тобольск согласился занять единственную вакантную должность преподавателя латыни в младших классах городской гимназии.
Латынь он терпеть не мог, да и не знал достаточно хорошо, но на периферии и этих знаний пока доставало.
В сентябре 1836 года Ершова назначают преподавателем философии и словесности в старших классах, и он постепенно двигается по службе вплоть до должности директора гимназии, одновременно возглавляя и дирекцию народных училищ Тобольской губернии.В этот период писал он мало, а то немногое, что было написано и отправлено с оказией в Петербург, успеха не имело.
В апреле 1838 года Петра Ершова постигло очередное несчастье: умерла его ангел-хранитель — мать.
Жизнь бобылём, никогда не занимавшимся хозяйством, побудила его искать спутницу жизни. И она нашлась.
В сентябре 1839 года Ершов женится на Серафиме Лещёвой — вдове полевого инженера-подполковника, с которым она нажила четверых детей.
Жена была старше Петра Павловича на 6 лет, тем не менее, её опыт восполнил пробелы и Ершов не только искренне полюбил эту женщину, но и заменил отца её детям.
Позднее он искренне писал:
Я счастлив был. Любовь вплела
В венок мой нити золотые,
И жизнь с поэзией слила
Свои движения живые.
Я сердцем жил. Я жизнь любил,
Мой путь усыпан был цветами,
И я веселыми устами
Мою судьбу благословил.
В венок мой нити золотые,
И жизнь с поэзией слила
Свои движения живые.
Я сердцем жил. Я жизнь любил,
Мой путь усыпан был цветами,
И я веселыми устами
Мою судьбу благословил.
Однако злой рок не оставил Ершовых в покое — все рождённые дети в первом браке умерли, а в апреле 1845 года при родах скончалась и возлюбленная.
Погоревав полтора года, Пётр Павлович женится во второй раз на Олимпиаде Кузьминой — «девушке 16 лет с чудесными глазами и самым невинным сердцем».
Он души не чаял в юной супруге, которая родила ему 4-х дочерей, две из которых умерли. А в 1853 году безвременно угасла и она сама.
Мать и тетка покойной Олимпиады оказались умными женщинами и, видя душевные муки вдовца, сами приискали ему новую спутницу жизни.
В феврале 1854 года Ершов в третий раз женится на Елене Черкасовой, дочери генерал-майора. От этого брака родилось восемь детей, из которых четверо скончались в детстве.
Сохранилась записная книжка горемычного Петра Ершова, в которой помечены даты рождения и смерти детей, начиная с 1848 года. Из двенадцати родившихся, в младенчестве умерла половина.
Душевные и физические силы из-за частых болезней стали покидать Ершова, и в январе 1862 года он попросился в отставку.
Как он сам вспоминал -- жил «одними долгами и надеждами». Правда, с помощью Менделеева ему удалось выхлопотать в Петербурге более-менее сносную пенсию.Поскольку, оставив службу, Пётр Павлович лишился казенной квартиры, а своего угла не нажил, ему пришлось снимать пустующий дом тобольского богача Токарева.
В съёмном жилье он в конце августа 1869 года и ушёл из жизни, оставив в конторке медный пятак.
Хоронили автора «Конька-Горбунка» всем Тобольском. Гроб страдальца провожали не только благодарные взрослые, но и дети всех учебных заведений.
Погребли Петра Ершова на тобольском Завальном кладбище, а позже установили на могиле простенький памятник с эпитафией:
«Петр Павлович Ершов, автор народной сказки «Конек-Горбунок», который, как верно написал один толковый человек — «неутомимо скачет из поколения в поколение, из семьи в семью, из сердца в сердце».
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Александр Гапоненко
Доктор экономических наук
Инструменты строительства русской нации
Язык и литература. 1 часть
Валентин Антипенко
Управленец и краевед
Поэт жизненных сумерек
К 160-летию Антона Павловича Чехова
Вадим Гигин
Декан факультета философии и социальных наук БГУ
Когда язык объединяет
Вслед дню рождения Пушкина
Игорь Гусев
Историк, публицист
РУССКАЯ ПРИБАЛТИКА
Разъяснения для альтернативно одарённых…
ОБЫКНОВЕННЫЙ НАЦИЗМ
КАК СОЗДАТЕЛИ RAIL BALTICA ПЫТАЛИСЬ ОБМАНУТЬ ГЕОГРАФИЮ
ПОЛИТИЧЕСКАЯ КРИТИКА
Это Вы как нерусский рассуждаете? Или Вы как русский знаете лучше, как жилось нерусским?
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО СЕРГЕЯ СИДОРОВА
Из разговора врачей(англоязычных):Ну, коллега, будем лечить или она сама загнется?!