---

Окончание. Начало — здесь

---

 
«ЭТО БЫЛИ СОВСЕМ НЕ УМНЫЕ ПО СВОИМ ПОСТУПКАМ, НО ОЧЕНЬ АМБИЦИОЗНЫЕ, ВЛАСТОЛЮБИВЫЕ ЛЮДИ»

— Как Вы думаете, в политике «перестройки» давала себя знать неспособность Горбачева и его приближенных просчитывать последствия своих действий? Или же это было сознательное нежелание разрабатывать стратегию реформ, подменяя ее непродуманными импровизациями? Почему полностью пренебрегали мнением народа?

— Оценивая «результаты» деятельности последней колоды советских руководителей и первой колоды «демократических реформаторов», я не раз невольно спрашивал себя: действовали ли они сознательно, генерируя разрушительные процессы, или поступали по архаичному принципу «на авось», «куда кривая вывезет» (кстати, выражений такого рода в иностранных языках мне никогда не приходилось встречать)? В их действиях просматриваются оба побудительных мотива. Они действовали осознанно, на основе личных карьерных интересов. Но руководствовались они при этом не четко сформулированными принципами, не морально-нравственными категориями, не интересами Отечества или народа, а любыми подворачивающимися под руку аргументами для оправдания своей цели.

Это были совсем не умные по своим поступкам, но очень амбициозные, властолюбивые люди. Поэтому в памяти народной гибель СССР оказалась связана с личным конфликтом между Горбачевым и Ельциным. Первый стал символом дряхлого советского строя, не сумевшим обновить и укрепить его, а второй вольно или невольно объединил вокруг себя все неолиберальные, прозападные силы, добившие страну. Горбачев до сих пор полагает, что все делал правильно. Он не в состоянии здраво оценить итог своей деятельности, что говорит о его глубокой интеллектуальной ущербности. Ельцин чуть не со слезами на глазах каялся перед народом, объявляя о своей отставке, признавал, что оказался не способен выполнить обещанное. Обстоятельства, мол, оказались сильнее. Ни тот, ни другой не смогли объяснить народу, чего они хотели, к чему стремились, начиная свою роковую «драчку». В результате страна оказалась обречена на величайшую геополитическую катастрофу ХХ века.

Все серьезные перемены социально-экономического курса, как правило, предварительно разрабатывались, оформлялись в виде документов, своего рода «дорожных карт». Они доводились до общественности во всех доступных формах, завоевывали поддержку людей и только потом становились программами действий. Французскую революцию готовили просветители, русскую — европейские социалисты и их последователи в России. Китайский поворот к прагматизму — «здоровые силы в КПК» во главе с Дэн Сяопином, вдохновленные идеями конвергенции и выдвинувшие лозунг «Не важно какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей». Программу кубинской революции за пять лет до ее победы озвучил Ф. Кастро в речи «История меня оправдает».

События в СССР, а потом в России в период 1987—1999 гг., их возможные последствия не были предварительно осмыслены их творцами, не были разъяснены народу. Миллионы людей так и не поняли до сих пор, какой смысл вкладывался руководителями партии и государства в термин «перестройка» (не случайно ее назвали еще и «катастройкой»), какую цель преследовали реформы. Население страны чувствовало себя отчужденным от процесса преобразований.


«ГОРБАЧЕВ И ШЕВАРДНАДЗЕ ПРОЯВЛЯЛИ ЗАПРЕДЕЛЬНУЮ НАИВНОСТЬ И БЕЗГРАМОТНОСТЬ»

— Что именно, — провинциальная наивность и ограниченность или сознательный политический выбор, — стали, на Ваш взгляд, причиной желания Горбачева угодить Западу и видеть в неприкрытых врагах России союзников и друзей, доверять им при решении жизненно важных для страны вопросов?

— Не могут не вызывать удивления податливость и уступчивость Горбачева и его команды, со временем переросшие в прямое капитулянтство перед Западом в вопросах внешней политики. В качестве объяснения иногда называют сознательный политический выбор Горбачева, что было бы равнозначно государственному преступлению, предательству национальных интересов СССР. Вряд ли это соответствует действительности: облеченному полнотой власти в огромной стране руководителю незачем сознательно рубить сук, на котором он сидит. Горбачев, на мой взгляд, стал жертвой двух своих крупных недостатков: дефицита знаний и опыта, что связано с его сельской провинциальностью, и, главное, склонностью к «нарциссизму», повышенной восприимчивости к лести и неприятию критики.

Запад сразу «раскусил» эти слабости советского руководителя и мастерски использовал их. Начиная с исторической похвалы М. Тэтчер, объявившей на весь мир: «С этим человеком можно иметь дело», и кончая присуждением Горбачеву Нобелевской премии мира государственные деятели Запада и вся его пропагандистская машина на все лады расхваливали советского генсека, подталкивая его на новые «подвиги и свершения» по ослаблению СССР. Для Горбачева эти «бурные аплодисменты» были настоящим наркотиком, всякий раз вызывавшим новые приступы активности. Он стал мнить себя мировым деятелем, создающим для человечества новые модели развития. Подобно глухарю, он пел песню о «новом мышлении», не замечая, что его партнеры хихикают в кулак, слушая эти бредни. И. Крылов по приблизительно такому же поводу, как известно, писал: «А Васька слушает, да ест!»

На сессии Генеральной Ассамблеи ООН осенью 1988 г. Горбачев объявил об «отмене доктрины Брежнева», то есть отказе от использования силы для поддержки коммунистических режимов в странах Центральной и Восточной Европы. Через год рухнул весь социалистический лагерь и была предрешена судьба самого СССР. Это перечеркнуло все главные итоги Великой Отечественной войны.

Во время переговоров в Архызе с канцлером ФРГ Г. Колем М. Горбачев вдруг ни с того ни с сего предложил полностью и в самые короткие сроки вывести советские войска из Германии. Коль не поверил своим ушам и даже попросил переводчика повторить. Тот повторил, и Коль чуть не поперхнулся от охватившего его радостного волнения. Вскоре в «награду» наш руководитель получил титул «лучшего немца года».

Оглушенные масштабами советских уступок, западники театрально клялись в отсутствии у них агрессивных намерений в отношении СССР, обещали не расширять НАТО на Восток, и Горбачев, загипнотизированный пением сладкоголосых «сирен», забыл оформить эти обещания в договор. А Шеварднадзе и Яковлев, каждый по своим соображениям, не сочли нужным напомнить ему об этой «маленькой» необходимости. А ведь прописная истина гласит: «В дипломатии музыка не имеет никакой ценности, если она не положена на ноты».

В переговорах с американцами по вопросам разоружения Горбачев и Шеварднадзе проявляли запредельную наивность и безграмотность. Они, например, вынудили наш Генштаб согласиться с исключением из повестки переговоров военно-морских сил, в которых у американцев имелось значительное преимущество. В нарушение директив Шеварднадзе принял предложение американцев приравнять один стратегический бомбардировщик к одной боеголовке МБР, хотя знал, что В-52 может нести на борту 24 ракеты с ядерными боеголовками. По указанию Горбачева СССР согласился уничтожить самый современный по тем временам тактический ракетный комплекс «Ока», который пугал американцев, хотя по своим техническим параметрам он вообще не должен был обсуждаться на переговорах. И таких примеров можно привести множество: уступки с нашей стороны сыпались, как горох. Тогдашнее руководство советского МИДа считало, что нельзя «терять динамику в успешном ходе переговоров».

М. Горбачев чрезвычайно болезненно воспринимал критику в свой адрес. Он нервничал, когда за рубежом его встречали пикеты с протестами против тех или иных мер советского руководства. Поэтому неоднократно ставил вопрос о проведении переговоров на высшем уровне с США подальше от шумных городов. Так родились идеи проведения саммитов сначала в Женеве, потом в Рейкьявике и, наконец, на борту кораблей у побережья острова Мальта. К сожалению, по своим личным качествам и уровню подготовки советский лидер не соответствовал вызовам, с которыми он столкнулся, получив власть из рук одряхлевшего руководства партии и государства, которое тем самым должно разделить историческую ответственность за происшедшую катастрофу. Это был настоящий кадровый тупик, за которым для социализма наступила «тишина». А ведь сам Горбачев готовил в качестве своего преемника еще более бесцветную, серую личность Янаева, вице-президента СССР. Так что кончина советского эксперимента была предопределена.


«КПСС, ПРИУЧЕННАЯ В ТЕЧЕНИЕ ПОЧТИ 60 ПОСЛЕДНИХ ЛЕТ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ К ОВЕЧЬЕЙ ПОСЛУШНОСТИ, НЕ БЫЛА ГОТОВА К СУМАТОШНОЙ РЕФОРМАТОРСКОЙ СУЕТЕ ГОРБАЧЕВА»

— Что — откровеннее недомыслие или сознательный выбор — явилось, по Вашей оценке, причиной отказа Горбачева от поддержки и сохранения единственной опоры генсека — партии, приведшей его к власти и, вопреки всему, в силу дисциплины остававшейся ему верной чуть ли не до самого конца?

— Было бы упрощением сводить все причины саморазрушения СССР и советского строя к действиям нескольких личностей, игравших основные роли на политической сцене. В годы долго тянувшегося кризиса в СССР мне посчастливилось принять участие в беседе с Ф. Кастро, который живо интересовался процессами, протекавшими в нашей стране. Высказывал и я свою точку зрения, которая не слишком расходилась с моими теперешними взглядами. В ответ мы услышали резонное замечание: «Вы видите главную причину кризиса в субъективных качествах руководителей. А куда же девалась многомиллионная партия коммунистов? Чем занимается Центральный Комитет партии, состоящий из почти трехсот человек? Почему не ставится вопрос о смене руководства партии, если для большинства видна пагубность проводимой политики?»

Собеседники «прикусили языки», хотя понимали, что партия со времен И. Сталина была воспитана в духе безоговорочного подчинения решениям партийного руководства. Давным-давно, в 1920-е гг., в партии были запрещены фракции, искоренены «политические платформы» и потом, в результате репрессий 1930-х гг., любое инакомыслие считалось преступлением и могло кончиться печально. Победоносный исход Великой Отечественной войны и успех послевоенного строительства укрепили авторитет партийного руководства. Смерть Сталина была воспринята как невосполнимая потеря для партии и государства и как личное горе для подавляющего большинства граждан Советского Союза. Дальше партия жила на нажитом ранее авторитете, который постепенно таял в обществе, в том числе и среди коммунистов. Она перестала генерировать новые идеи, постепенно обросла хозяйственными функциями, подмяла под себя Советы и стала не только символом, но и воплощением застоя.

И это происходило в период бурной постиндустриальной революции в мире. Партию надо было встряхивать, очищать от нафталина, возвращать на то место, на которое она в свое время завоевала право, взяв на себя ответственность за переустройство общества. Разрушать ее было головотяпством, потому что она оставалась позвоночным столбом строя, основанного теоретически и в большой степени практически на самых гуманных принципах социальной справедливости. Партия по-прежнему была эффективным инструментом управления государством, ибо в ней были сконцентрированы лучшие силы общества.

Такие элитные авангарды существуют во всех государствах мира, но в других формах. В большинстве буржуазно-демократических стран они действуют в виде неприкасаемых объединений банкиров, предпринимателей, торговцев, которые формально делегируют свои властные полномочия политическим партиям, депутатам и сенаторам. Так проще и удобнее управлять обществом. Это настоящие «Карабасы-Барабасы», владельцы марионеточных театров. Они могут выпороть своих кукол, поменять их, пошить им новые одежды, а если потребуется, то и убрать навсегда со сцены. Лишь бы публика в детском экстазе переживала за судьбу и страдания актеров. Сами кукловоды после очередного сеанса соберутся в своих элитных клубах и поделятся впечатлениями от успехов или неудач очередных премьер или зарубежных турне.

На Ближнем и Среднем Востоке роль таких партий нередко играют огромные семейные кланы, в руках которых находятся все рычаги управления страной и ее богатствами. Там, где господствуют военные диктатуры, роль партий берут на себя военные верхушки (места в них часто бывают наследственными). Всегда и везде есть управляемый народ, и есть управляющая верхушка, независимо от того, как она называется. Советский Союз вызывал страх и ненависть на Западе из-за того, что его правящая элита в лице КПСС доказала на практике, что может быть суперэффективной при концентрации усилий всего народа на решающих направлениях.

Как в древности в ходе сражения надо было добраться до шатра вражеского полководца и срубить поддерживающий его центральный шест, так и сейчас основная цель в борьбе состоит в том, чтобы поразить управленческий мозг противника. КПСС, приученная в течение почти 60 последних лет Советской власти к овечьей послушности, не была готова к суматошной реформаторской суете М. Горбачева. Даже высшие кадры партии, — секретари областных и краевых комитетов, погруженные в свою провинциальную проблематику, — не были приучены думать об общегосударственных задачах, считая их прерогативой Политбюро.

Поставленные самой жизнью перед необходимостью выбирать новые пути-дороги, партийные руководители всех уровней растерялись. Часть «старой гвардии» во главе с А. Громыко (который, кстати, был тем членом Политбюро, кто в 1985 году предложил кандидатуру М. Горбачева на пост Генерального секретаря), покорно, при первой «рекомендации» сверху, добровольно ушла в отставку. Другая часть «твердых искровцев» во главе с Е. Лигачевым не получила нужного количества голосов на Всесоюзной партконференции 1988 года и осталась за бортом. Часть (во главе с А. Руцким) переметнулась на сторону вчерашних идеологических оппонентов. Московская городская парторганизация (во главе с Ю. Прокофьевым) пыталась держаться средней линии. Одним словом, начался хаос в рядах самой партии.

Я не сомневаюсь, что тему о необходимости ликвидации монополии КПСС на власть западные лидеры не раз затрагивали в беседах с Горбачевым, заронив в его голову мысль о разрыве с партией. Он почти всегда превращал их пожелания в свои инициативы. Сердце стала греть идея перестать быть партийным лидером и превратиться в избранного общенародного руководителя. К тому же бедственное положение КПСС уже не делало партию надежным инструментом для удержания власти. Поэтому он сознательно повел дело к созданию поста Президента СССР и последовательному отходу от партии, которой было суждено путаться и чахнуть в зарослях перестроечного чертополоха.

Уже в поздние 1990-е гг. ходила по рукам самиздатовская статья, содержавшая, якобы, текст выступления М. Горбачева в одном из политологических центров Турции. В этом выступлении он сказал, что с самого начала своей деятельности на посту Генерального секретаря подчинил все свои усилия ослаблению коммунистической партии с целью ее ликвидации. Имело место такое выступление или нет, но его деятельность полностью подтверждает эти слова. Другое дело, что, порвав с партией, он обрек себя на скорую политическую смерть.

— В завершение давайте вернемся к началу нашей беседы. Считаете ли Вы, что главная вина за трагедию Советского Союза лежит на политике Горбачева и его команды, что роковую роль сыграл именно субъективный фактор? Или же корни надо искать в объективных факторах, в нараставшем, по утверждению наших противников и их подголосков внутри страны, отставании советской экономики, в последствиях многолетнего нажима и всевозможных санкций Запада против СССР в ходе «холодной войны»?

— Много лет мы слышим разговоры Запада и местных неолибералов том, что, дескать, промышленный базис СССР к 1991 году безнадежно устарел. Нам до сих пор внушают, будто изменить, модернизировать его не представлялось возможным, и он подлежал слому. Собственно, в 1990-е гг. такой слом и произошел, к огромному несчастью для страны и народа. Однако подобные утверждения не имеют отношения к действительности. Это не более чем пропагандистские заклинания, предназначенные для оправдания разрушения нашего государства. При всех своих недостатках Советский Союз был одной из передовых держав мира, обладавшей развитой атомной, аэрокосмической, машиностроительной, химической и другими отраслями промышленности. Никакого катастрофического отставания от мирового прогресса не было. Медленный рост экономики в последние перед «перестройкой» годы — вовсе не признак кризиса, хотя и серьезный сигнал для власти.

Многие государства переживали периоды стагнации, особенно в периоды крупных технологических перемен. В США в состоянии деградации оказались целые регионы с процветавшим ранее производством. Где теперь прежние Детройт, Буффало, Чикаго и другие города? Зато новые технологии способствовали подъему Калифорнии, Техаса и иных регионов. В ФРГ вместо обветшалого Рура укрепилась как промышленный центр аграрная в прошлом Бавария. Но ломать или призывать к ломке производственного базиса страны, как в нашей стране, — это преступление.

«Холодная война» и санкции против СССР не сыграли решающей роли в гибели социалистического «Титаника», хотя американские авторы продолжают преувеличивать заслуги ЦРУ и пропагандистских ведомств США в этой области. «Холодная война» велась против СССР с 1946 г., с Фултонской речи У. Черчилля, и в течение 40 лет эффект ее был ничтожным. Китай после событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 г. тоже подвергался и санкциям, и пропагандистскому штурму. На несколько лет КНР почти пропала из поля зрения мира, молча делала свое дело, пока не рассосались все попытки наскоков на нее. И Куба более полувека жила на положении осажденной крепости, в условиях блокады, под ожесточенным пропагандистским огнем США. Результат у всех перед глазами.

Иногда говорят о «вестернизации» советского общества как предпосылке развала советской системы и государства. Вряд ли можно принять всерьез и этот довод. «Вестернизация» — один из трендов «глобализации», то есть универсализации нравов, обычаев, элементов культуры, одежды и т.д. Он стал следствием революции в средствах информации, связи, резкого расширения мобильности населения нашей планеты, превращения английского языка в средство международного общения. Глобализация захватила весь мир, даже такие традиционно консервативные общества, как Японию и Китай. Но полагать, что «вестернизация» способна вызывать гибель государства и социального строя, будет явным преувеличением.

СССР со своей 74-летней историей на обозримые времена останется предметом изучения как своих достижений, так и неудач. Но такое изучение станет плодотворным только в случае объективности и свободы от национальных, социальных, партийных либо клановых ангажированностей. Как сын того времени и того государства, которому посвятил свою жизнь, считаю себя вправе хотя бы скупыми мазками нарисовать картину ушедшей эпохи. Уверен, что основным достижением СССР была ликвидация не только сословного, но и, главное, имущественного неравенства граждан, что обеспечило свободу развития личности, создало равные стартовые возможности для любого родившегося в Союзе человека. Принцип социализма «От каждого по способности — каждому по труду» абсолютно неуязвим для критики, потому что он справедлив. Родоначальники социалистических учений ХIХ века мечтали об этом, выдвигая принцип ликвидации права наследования имущества.

Талантливый человек может хоть захлебываться в роскоши, если он ее заработал своим трудом или талантом (как, скажем, Б. Гейтс). Но его дети должны стартовать с той же черты, что и все другие их сверстники. Это и является торжеством принципа «равных возможностей», торжеством справедливости. Всякая иная интерпретация этой формулы оказывается жульничеством. В СССР исправно работал социальный лифт, то есть возможность перехода человека с одного социального уровня в другой. Образование, отношение к труду, общественная репутация были теми крыльями, на которых люди перелетали от одной жизненной позиции к другой. Получение образования всячески поощрялось и поддерживалось государством, что позволило быстро восстановить интеллектуальный потенциал, сильно пострадавший в годы революции и Гражданской войны.

Официальная доктрина всестороннего равенства постепенно становилась неотъемлемой частью менталитета личности. Граждане СССР в быту переставали чувствовать себя людьми разных национальностей, насаждавшийся атеизм снимал религиозные различия. Многонациональность подменялась словом «советский народ», носитель «советского патриотизма». Это было похоже на теорию «американского котла», в котором из разношерстных иммигрантов вываривается новая нация со своим патриотизмом.

На этом человеческом фундаменте зиждилась небывалая по масштабам и темпам индустриализация, Победа в Великой Отечественной войне, великие стройки, расцвет науки, культуры и многое другое. Государство могло мобилизовывать ресурсы страны на решение ключевых задач. В популярном «Марше энтузиастов» так и говорилось; «Нам нет преград ни в море, ни на суше, нам не страшны ни льды, ни облака...». Этот дух уверенности в завтрашнем дне, в своих силах владел нашими сердцами почти до самого конца «периода застоя», после чего мы стали сдуваться, как проколотый футбольный мяч.

Ушедший в историю Советский Союз радикально изменил историю человечества. Его улучшенным изданием является Китайская народная республика, созданная с помощью СССР и многое почерпнувшая из его положительного опыта. Левонастроенные политологи и другие ученые в 1950—1960-х гг. прошлого века разрабатывали теорию «конвергенции», то есть построения общества на базе соединения лучших, проверенных жизнью принципов капитализма и черт социалистического строя. Сейчас, кажется, ближе всего к реализации этой теории стоит именно КНР, которая не могла бы появиться на свет без опыта и поддержки СССР.

Заслуги Советского Союза исключительно велики в эволюции капиталистической системы в мире в сторону ее гуманизации, учета социальных потребностей трудящихся. Под давлением советского примера шло постепенное сокращение рабочего дня, возникли оплачиваемые отпуска и многие другие завоевания рабочего класса. И, конечно, навеки войдет в мировую историю героизм и стойкость народов СССР в войне с германским фашизмом, которому не могли противостоять страны Западной Европы. Даже саморазрушение Советского Союза — важный исторический урок, предупреждение человечеству о недопустимости искривлений и ошибок, которые погубили социалистический эксперимент в нашей стране.


С Николаем Леоновым беседовал В. Г. Бушуев
«Свободная мысль»