Основной задачей данной статьи является рассмотрение вопроса о возможной правовой квалификации участия прибалтийских коллаборационистских формирований в блокаде Ленинграда 1941 — 1944 гг. с точки зрения международного уголовного права и права международной ответственности.

Общий обзор проблемы применения норм действующего международного права к преступлениям прибалтийских коллаборационистов дан нами ранее в специальной работе¹; настоящая статья является модельным case study, позволяющим перевести в правовую плоскость вопрос об ответственности прибалтийских коллаборационистов за военные преступления и преступления против человечности. 

Предлагаемая вниманию читателя работа построена следующим образом: в начале мы описываем исторический контекст, после этого рассматривается вопрос о правовой квалификации действий нацистов с точки зрения международного права. Затем мы рассматриваем вопрос о правовой квалификации участия прибалтийских коллаборационистов в блокаде Ленинграда, возможность уголовного преследования ныне живых коллаборационистов, а также возможность присвоения противоправного поведения коллаборационистов современным странам Балтии. 

1. Блокада Ленинграда: исторический контекст
 
а) Нацистская война на уничтожение против Советского Союза

Ни для кого из современных историков не является секретом, что война на Востоке была для нацистской Германии особой войной. Начиная войну против Советского Союза, руководство нацистской Германии рассматривало ее как тотальную войну на уничтожение, принципиально отличающуюся от военных кампаний на Западе. Тотальная война на Востоке имела своей целью уничтожение государственности нашей страны, физическое истребление одной части советских граждан и порабощение другой². 

Для реализации этих целей на стадии подготовки нападения на Советский Союз политическим, экономическим и военным руководством нацистской Германии были разработаны и доведены до исполнителей специальные директивные документы, санкционировавшие: 

☞ физическое уничтожение «враждебных» групп населения Советского Союза; 

☞ применение германскими войсками безнаказанного избыточного насилия в отношении советских военнопленных и мирного населения; 

☞ организацию массовой смертности военнопленных и мирного населения от голода и болезней. 

Современные историки справедливо определяют эти директивные документы как преступные приказы. Расскажем о них подробнее.  

Подготовка к уничтожению «враждебных» групп населения  

Первой из преступных приказов стала «Инструкция об особых областях», найденная в приложениях к директиве «Барбаросса». Подписанная 13 марта 1941 года, «Инструкция» гласила:

«На театре военных действий рейхсфюрер СС получает, по поручению фюрера, специальные задачи по подготовке политического управления, которые вытекают из окончательной и решительной борьбы двух противоположных политических систем. В рамках этих задач рейхсфюрер СС действует самостоятельно, на свою ответственность… Рейхсфюрер СС должен обеспечить, чтобы выполняемые им задачи не мешали ходу боевых действиям»³.

Для решения «специальных задач» создавались ведомством рейхсфюрера СС и Главным управлением имперской безопасности (РСХА) создавались специальные подразделения — айнзатцгруппы, основной задачей которых становилось выявление и ликвидация «враждебного элемента».

Официально задачи этих подразделений были сформулированы следующим образом:

«Задача полиции безопасности и СД заключается в выявлении всех противников империи и борьбы с ними в интересах безопасности армии. Помимо уничтожения активных противников, все остальные элементы, которые в силу своих убеждений либо своего прошлого при благоприятных условиях могут оказаться активными врагами, должны устраняться посредством превентивных мероприятий»⁴.

Поскольку айнтзатцгруппы должны были действовать в тылу немецких войск, необходимо было наладить координацию с вермахтом. В начале мая 1941 г. вермахт обязался оказать содействие СС; это, в частности, было зафиксировано в подписанном 6 мая 1941 г. командующим сухопутными войсками фельдмаршалом В. фон Браухичем приказ «О комиссарах».

Однако этим смысл приказа о комиссарах не исчерпывался: в соответствии с этим приказом армия брала на себя уничтожение целой категории военнопленных⁵.

Приказом «О комиссарах» дело не ограничилось: 23 мая 1941 г. начальник оперативного штаба верховного командования В. Кейтель утвердил «Директиву о поведении войск в России». Согласно этому преступному приказу, речь шла уже не только об уничтожении партийных работников и военнопленных, но об истреблении всех, кто оказывал сопротивление в какой бы то ни было форме. «Директива» призывала войска к «беспощадной и энергичной борьбе против большевистских подстрекателей, сопротивляющихся, саботажников, евреев, а также безоговорочному подавлению любого активного и пассивного сопротивления»⁶. 

Санкционирования избыточного насилия в отношении военнопленных и мирного населения

6 мая 1941 г., одновременно с приказом «О комиссарах» фельдмаршал фон Браухич утвердил еще один преступный приказ — приказ «О ведении военного судопроизводства и особых действиях войск».

И если в предыдущей директиве речь шла об уничтожении одной из категорий военнопленных, то в приказе о военном судопроизводстве речь шла об уничтожении мирного населения. В документе отмечалось:

«За действия против вражеских гражданских лиц, совершенных военнослужащими вермахта и вольнонаемными, не будет обязательного преследования, даже если деяние является военным преступлением или проступком»⁷.

О том, как указ «О военном судопроизводстве» истолковывался в войсках, после войны показал захваченный в плен председатель военного трибунала 267-й пехотной дивизии гауптман Ю. Райхоф — то есть человек, который по долгу службы в юридических тонкостях прекрасно разбирался.
 

Еще короче о смысле указа выразился германский историк В. Ветте:

«Каждый участник Восточного похода вермахта знал, что ему все позволено и он не предстанет перед военным трибуналом»⁹.

Отныне жителей СССР можно было убивать столь же безнаказанно, как некогда — австралийских аборигенов или американских индейцев.

Колониальные практики избыточного насилия как инструмента освобождения территории от «ненужного» туземного населения должны были быть применены против народов СССР. 

Организация массовой смертности военнопленных и мирного населения от голода и болезней

Еще одной традиционной колониальной практикой было уничтожение туземного населения при помощи голода. Разумеется, нацисты не собирались ею пренебрегать. 

В марте 1941 г. начальник управления по делам военнопленных ОКВ генерал-лейтенант Г. Рейнеке вызвал из военных округов начальников отделов по делам военнопленных и сообщил, что, ориентировочно в начале лета 1941 года, Германия вторгнется на территорию Советского Союза и что в обращении с советскими военнопленными необходимо исходить из общей концепции войны на Востоке как идеологической и расовой войны.

Присутствовавший на инструктаже генерал К. фон Эстеррейх, занимавший должность начальника отдела по делам военнопленных Данцингского военного округа, вспоминал, что был поражен указаниями начальства:

«Рейнеке указал, что если на местах не удастся в срок создать лагеря с крытыми бараками, то устраивать русских военнопленных под открытым небом, огороженными только колючей проволокой. Далее Рейнеке дал нам инструкции об обращении с русскими военнопленными»¹⁰.

Суть инструкций заключалась в том, что расово неполноценных русских нельзя содержать в тех же условиях, что англичан или французов. Соответственно, нормы питания должны быть меньше, а нормы выработки — больше. 

Организационная подготовка к созданию системы лагерей для советских военнопленных началась в середине апреля 1941 года; к этому времени уже и средний офицерский состав был осведомлен, что советских пленных ожидает гораздо худшее по сравнению с военнопленными из других стран обращение. И что массовая смертность среди них неизбежна.  

Заранее была запланирована и смерть от голода гражданского населения.
 

Планировалось, что немецкие войска блокируют поступление продовольствия из черноземных районов СССР в нечерноземные земли (лесную зону). Участь населения нечерноземных земель была для нацистов очевидна.

«Несколько десятков миллионов человек на этой территории станут лишними и умрут или будут вынуждены переселится в Сибирь. Попытки спасти это население от голодной смерти путем отправки туда излишков из черноземной зоны могут быть осуществлены только за счет ухудшения снабжения Европы. Они могут подорвать возможность Германии продержаться в войне и ослабить блокадную прочность Германии и Европы. По этому вопросу должна быть абсолютная ясность»¹². 

Своеобразным откликом на разработки нацистских экономистов стало выступления рейхсфюрера СС Г. Гиммлера. 12 июня 1941 г. перед высшими чинам СС он заявил: «целью похода на Россию является сокращение числа славян на 30 миллионов человек»¹³.

Акцент, сделанный на национальной принадлежности подлежащих уничтожению, показывает, что расистский компонент войны на уничтожение был доминирующим.  

Начало войны позволило нацистскому руководству перейти к воплощению этих планов в жизнь. Первыми жертвами нацистского оккупационного режима, как правило, становились евреи; только с июня по декабрь 1941 г. на оккупированных нацистами советских землях было уничтожено около 1,2 миллиона евреев.

Не менее масштабной стала трагедия советских военнопленных.

Они уничтожались в ходе «чисток» лагерей айнзатцгруппами, их убивали во время пеших маршей по дороге в лагеря, они умирали от голода, жажды и холода. Наравне с красноармейцами в лагеря для военнопленных оккупанты загоняли местных жителей призывного возраста. Согласно немецкими данным, с июня 1941 г. по февраль 1942 г. в лагерях для военнопленных было уничтожено около 2,5 миллиона человек, около миллиона из которых были гражданскими¹⁴.

Кроме того, сотни тысяч были расстреляны сразу после боя или погибли во время транспортировки в лагеря. 

Освобождение военнослужащих вермахта от уголовной ответственности за преступления против жителей оккупированных территорий обернулось волной убийств, грабежей и изнасилований. И хотя подобные преступления совершались далеко не всеми немецкими солдатами, они являлись важной характеристикой оккупационного режима — точно так же, как и массовые казни, проводившиеся для устрашения населения. 

В полном соответствии с разработанными перед войной планами нацисты начали хищническую эксплуатацию захваченных территорий. Население облагалось всевозможными налогами, сгонялось на тяжелые принудительные работы, за которые, к тому же, практически не платили. Для нужд немецких войск реквизировались скот и продукты питания; продукты питания также вывозились в Германию.

Результатом этой политики стал разразившийся зимой 1941 г. голод, главной жертвой которого стало городское население.

В отчете Имперского министерства по делам оккупированных Восточных территорий результаты спланированного нацистами голода описываются следующим образом: «Продовольственные нормы, установленные для русских, настолько скудны, что их недостаточно для того, чтобы обеспечить их существование, они дают только минимальное пропитание на ограниченное время. Население не знает — будет ли оно жить дальше. Оно находится под угрозой голодной смерти. Дороги забиты сотнями тысяч людей, бродящих в поиске пропитания; иногда их число доходит до одного миллиона, как утверждают специалисты»15.

Как видим, во время войны против Советского Союза нацистами осуществлялась заранее спланированная и подготовленная истребительная политика, объектом которого становились народы Советского Союза, в первую очередь — евреи, русские, украинцы и белорусы. 

б) Блокада Ленинграда в контексте нацистской войны на уничтожение
 

Блокада Ленинграда войсками нацистов и их союзников началась 8 сентября 1941 г., длилась 872 дня и, по наиболее вероятным оценкам, унесла жизни около миллиона человек.

Однако, несмотря на огромное число жертв среди мирного населения, квалификация блокады Ленинграда как нацистского преступления в глазах многих выглядит неочевидной. Очень часто приходится слышать, что это, безусловно, огромная трагедия, но война-де всегда жестока по отношению к мирному населению. Более того: раздаются утверждения, что в ужасах блокады якобы виновно советское руководство, не пожелавшее сдать город и тем самым сохранить жизни сотням тысяч людей. 

Современные исторические исследования демонстрируют безусловную ошибочность подобной точки зрения.

Уничтожение гражданского населения Ленинграда было запланировано нацистским руководством еще на стадии подготовки вторжения в Советский Союз. Датируемая 23 мая 1941 г. директива экономического штаба «Ольденбург» предусматривал прекращение продовольственного снабжения всей нечерноземной части страны, включая крупные индустриальные центры — Москву и Петербург. «Несколько десятков миллионов человек на этой территории станут лишними и умрут или будут вынуждены переселится в Сибирь», — говорилось в директиве¹⁶.  

Применительно к Ленинграду эти планы были подтверждены лично А. Гитлером. Уже 8 июля 1941 г., на семнадцатый день войны в дневнике начальника германского Генштаба генерала Ф. Гальдера появилась очень характерная запись:

«...Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом вынуждены будем кормить в течение зимы. Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация. Для этого не следует использовать танки. Это будет «народное бедствие, которое лишит центров не только большевизм, но и московитов (русских) вообще»¹⁷.

Планы Гитлера вскоре получили свое воплощение в официальных директивах германского командования. 28 августа 1941 г. генерал Гальдер подписал приказ верховного командования сухопутных сил вермахта группе армий «Север» о блокаде Ленинграда:

Как видим, согласно директивам германского командования, блокада должна была направлена именно против гражданского населения Ленинграда. Ни город, ни его жители нацистам были не нужны.

«Ядовитое гнездо Петербург, из которого так и бьет ключом яд в Балтийское море, должен исчезнуть с лица земли, — заявил Гитлер в состоявшейся 16 сентября 1941 г. беседе с германским послом в Париже. — Город уже блокирован; теперь остается только обстреливать его артиллерией и бомбить, пока водопровод, центры энергии и все, что необходимо для жизнедеятельности населения, не будут уничтожены»¹⁹.

Еще полторы недели спустя, 29 сентября 1941 г., эти планы были зафиксированы в директива начальника штаба военно-морских сил Германии:

«Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли. После поражения Советской России дальнейшее существование этого крупнейшего населенного пункта не представляет никакого интереса.... Предполагается окружить город тесным кольцом и путем обстрела из артиллерии всех калибров и беспрерывной бомбежки с воздуха сровнять его с землей. Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты, так как проблемы, связанные с пребыванием в городе населения и его продовольственным снабжением, не могут и не должны нами решаться. В этой войне, ведущейся за право на существование, мы не заинтересованы в сохранении хотя бы части населения»²⁰.

Аналогичный документ был издан и Верховным командование вермахта (ОКВ). 7 октября 1941 г. начальник штаба ОКВ генерал А. Йодль направил в войска следующую директиву:

«Фюрер снова решил, что капитуляция Ленинграда, а позже Москвы не должна быть принята даже в том случае, если она была бы предложена противником… Ни один немецкий солдат не должен вступать в эти города. Кто покинет город против наших линий, должен быть отогнан назад огнем. Небольшие неохраняемые проходы, делающие возможным выход населения поодиночке для эвакуации во внутренние районы России, следует только приветствовать. И для всех других городов должно действовать правило, что перед их занятием они должны быть превращены в развалины артиллерийским огнем и воздушными налетами, а население должно быть обращено в бегство»²¹.

Рассуждения о необходимости вынудить население Ленинграда бежать из города были, впрочем, лишь фантазиями Гитлера; на практике немецкие войска руководствовались уже процитированным выше приказом генерала Ф. Гальдера от 28 августа 1941 г., предписывавшего «каждую попытку населения выйти наружу через войска окружения… предотвращать, при необходимости — с применением оружия».

Характерный комментарий к нацистским планам в отношении Ленинграда дал глава РСХА Р. Гейдрих в письме к рейхсфюреру СС Г. Гиммлеру от 20 октября 1941 г.:

«Хотел бы покорнейше обратить внимание на то, что четкие распоряжения касательно городов Петербург и Москва не могут быть реализованы в действительности, если они изначально не будут исполняться со всей жестокостью»²².

Чуть позже на совещании в штабе верховного командования сухопутных сил итог нацистским планам в отношении Ленинграда и его жителей подвел генерал-квартермейстер Э. Вагнер:

«Не подлежит сомнению, что именно Ленинград должен умереть голодной смертью»²³.

Планы нацистского руководства не оставляли права на жизнь жителям Ленинграда.

Показательно, что голод был организован нацистами и в оккупированной Ленинградской области. До войны в границах современной Ленинградской области до войны проживало более 1,6 миллиона человек. По состоянию на 1 января 1945 г. в области осталось менее 0,5 миллиона жителей.

Даже если учесть эвакуированных в советский тыл, вывезенных в Германию на принудительные работы и уничтоженных в ходе всевозможных карательных операций — получается, что от голода умерли сотни тысяч. Более точных цифр привести невозможно; как отмечает современных германский историк Г. Хасс,

«число людей, умерших от голода, физического истощения, непосильного труда на оккупантов, покончивших жизнь самоубийством, не поддается учету»²⁴. 

Массовая смерть от голода жителей блокадного Ленинграда была заранее спланирована нацистским политическим и военным руководством — также, как и массовая смерть от голода жителей оккупированных территорий. Голод делал то же, что айнзатцгруппы и оккупационные войска: уничтожал представителей низших рас, занимающих «жизненное пространство» германской расы. Это был один из важных элементов нацистской войны на уничтожение против Советского Союза и населявших его народов.
 

☞ Продолжение