В глобальном мире происходят очередные изменения. Тренд регионализации, подстегнутый нефтяным кризисом, пандемическими событиями и бунтами в США, которые знаменуют лишь начало куда более масштабных кризисных явлений, набирает силу до такой степени, что эксперты заговорили о конце «глобальной эры» и возврату к эпохе локальных держав и группировок, изоляции и распаде мира на автономные регионы и изолированные анклавы.

Хотелось бы заметить, что, несмотря на кризис, глобальный характер экономики никуда не делся. Международное разделение труда на существующем этапе заменить просто нечем, автаркия даже в достаточно развитых экономиках неизбежно приведет к радикальному снижению уровня жизни, а если говорить об экономически несбалансированных системах – где, например, большая часть предприятий работает на экспорт, либо отсутствует местное производство критически важной для жизнеобеспечения продукции – то и к катастрофе.

Переориентация экономик, в целом, реальна, но она требует времени, и, в любом случае, мобилизационного подхода к экономической системе. Не везде это возможно, и даже там, где построение мобилизационных экономик целесообразно, это потребует значительных усилий и жестких мер. И в этой связи приобретает первостепенную важность дискуссия о концепции Евразии как некоего интегрального целого, которая все чаще появляется в публичной плоскости.

С одной стороны, территориально Евразия является естественным, обусловленным географическим положением, регионом, с общими границами, культурными ареалами, экономическими связями и интересами. Регион более чем достаточно велик, разнообразен, богат ископаемыми и возобновляемыми ресурсами, и запросто может быть экономически самостоятельным. Построение автаркии в условиях континентального евразийского блока не представляет проблем, и может с успехом заменить глобальный рынок для его участников.

Однако, есть факторы, которые препятствуют движению в этом направлении. Кроме локальных конфликтов интересов правящих элит, Евразию принято представлять, как некое противоестественное и вынужденное сосуществование двух культурных полюсов – Европейского и Азиатского.   
 

Европейскую и азиатскую ментальность противопоставляют, наверное, в каждом случае, когда их упоминают вместе. Индивидуальная свобода и рационализация против коллективизма и традиций.

Баланс между этими принципами, действительно, очень различен в Европе и Азии, что преподносится как основание для вывода об их несовместимости. Учитывая уже имеющуюся практику плодотворного экономического сотрудничества между этими регионами, такой вывод выглядит достаточно странно.

Общий экономический интерес уже создал интенсивные взаимоотношения, финансовые, логистические потоки, взаимные инвестиции и совместные проекты. До тех пор, пока политические факторы не вмешивались в этот процесс, никому не мешал тот факт, что и общественные системы, и менталитет людей отличается.
 

Но это политическое противостояние приводило к еще одному неявному, но очень деструктивному для Евразии следствию: оно создавало впечатление, что, кроме Европейского и Азиатского культурного пространства, в Евразии больше ничего нет.

Отчасти, этим можно объяснить, что территория бывшей Российской Империи, СССР, а затем и постсоветских государств, представляется как арена борьбы европейских и азиатских ценностей, условных «славянофилов и западников». И, в реальности, ни те, ни другие никогда не представляли в полном объеме культуру и менталитет как народа, так и правящей прослойки.

Европейский путь не мог быть безоговорочно принят в силу принятых у нас иных принципов социального взаимодействия, берущих начало еще с общин Киевской Руси, чрезмерной, для славянского менталитета, рациональности Европы, невозможности реализовать определенную эмоциональную связь между элементами социальной структуры.

В европейской традиции существовал некий общепринятый стандарт взаимной ответственности правящей прослойки и масс, в силу своего генезиса, проистекающий из свода законов и правил, установленных авторитетными органами власти, и (или) угрозы применения силы.
 

Однако, общественный договор на славянских территориях просто не мог строиться на таких принципах. Об этом метко сказал Салтыков-Щедрин: строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения.

Почему так? Да просто потому, что это являлось основой менталитета и культуры. Традицией. Понятие долга и взаимной ответственности возникало из ощущения общности, необходимости действовать сообща, для решения общей задачи — противостоять вызовам и угрозам. Видимо, это отголосок еще тех времен, когда власть, тот же князь с дружиной, были не абсолютными монархами, а всего лишь наемными менеджерами общины, которая могла спрашивать с них за проделанную работу, и даже отстранить, если результат общину не устраивал.

В то же время, жесткая иерархия, касты, крепостное рабство низов и самодурство элит тоже не особо ложились на «загадочную русскую душу», что приводило не только к бунтам, но и к падению империй, смене государственного устройства и общественного строя. Азиатский «принцип муравейника» не вязался с вольными общинами, к которым постоянно тяготели славянские народы, он являлся чрезмерно упорядоченным, не оставлял места для эмоциональной взаимосвязи, которая и была тем стабилизирующим фактором, позволявшим переносить периоды кризисов и лишений, мобилизоваться перед лицом внешней угрозы, и возрождаться после, казалось бы, катастрофических ударов и разрушений.
 
То есть, мы имеем некий культурный полюс, не являющийся ни европейским, ни азиатским клоном, но частично совместим с ними обоими. И, что звучит парадоксально, тяготеющий к принципам демократии – в ее древнегреческом, полисном понимании. Прямой демократии, которая базируется на отношениях общины, эмоциональной взаимосвязи, прямом действии и совершенно конкретном понимании общего блага, применительно к реальным людям и их нуждам, и ответственности перед ними.

Для современных политических деятелей, как оппозиционного толка, так и от правящей прослойки, этот тезис выглядит нелепо. Казалось бы, сколько уже попыток вовлечь массы в те или иные проекты реформ, политические и общественные движения, системные преобразования – проваливались, именно в силу апатии народа, нежелания тратить свое время, силы и ресурсы, подвергать себя риску.

В их парадигме народ – пассивное «быдло», которое может быть только ведомым стадом, мотивируемым кнутом и пряником. Причем здесь прямая демократия, самоуправление и общее благо? Весь опыт их деятельности восстает против таких утверждений. В реальности, их опыт, наоборот, подтверждает вышеприведенные выводы.
 
С чего бы массам вдохновляться участием в этом? Кто из политических лидеров предлагает отказаться от элитарного статуса власти? Ввести прямой контроль общин над деятельностью управленческих структур, дать народу рычаги немедленного пресечения не устраивающей его деятельности властей? Создать то самое «вече» — прямой аналог древнегреческой Агоры – где свободные граждане могут наделить властью, либо лишить ее и привлечь к ответственности любого, даже самого высокопоставленного чиновника?

Никто ничего подобного не предлагает. В программе действий – либо «представительская демократия», де-факто сдающая всю власть бюрократии или плутократии, либо вариации на тему царя-батюшки, под мудрым руководством которого всем следует сплотиться в единый муравейник.

То есть, все та же комбинация европейских и азиатских подходов. И, если помнить о том, что, собственно, евразийский полюс здесь даже не артикулируется, не то, что не предлагается – откуда возьмется у масс какое-либо желание в этом участвовать? Это – не их, это насилие над менталитетом, над подсознательным ощущением, что такое хорошо, и что такое плохо.
 

Народ не желает участвовать в деятельности системы, которая не несет перед ним никакой ответственности, и только. Все «безвольное стадо» существует лишь в голове впавшей в элитаризм правящей прослойки, и сидит оно там исключительно потому, что удобно маскирует не очень лицеприятный для них факт: они не Избранные, они Посланные.

Весь этот экскурс, достаточно самоочевидный, приведен с одной целью: показать, насколько важна именно артикуляция, констатация и введение в публичное информационное пространство евразийского культурного и политического полюса. Древнегреческие традиции культуры и демократии, в итоге, породили Римскую Империю. Византийская традиция, соединившись с культурой вольных княжеств Киевской Руси, стала предтечей могущественной Российской Империи.  

Народовольческое движение, инвольтированное европейскими социалистическими идеями, вызвало к жизни СССР, ставший геополитическим полюсом мира. Не слепое следование Европе, или Азии, но признание за собой права на собственный путь только и может высвободить колоссальный потенциал развития, который превратит бесхозный промежуток между Европой и Азией в равноправного, сильного и субъектного партнера объединенной Евразии, который, в силу своей включенности как в Восточный, так и в Западный полюс, станет связующим звеном, сглаживающим взаимные противоречия и развивающим взаимовыгодные связи.

Изначально, данный текст задумывался как размышление о том, что делать с последствиями украинского сценария в контексте евразийского вопроса. Однако, после анализа ситуации в целом, стало понятно, что рассматривать проблему Украины вне контекста этой ситуации просто бессмысленно.
 

Принцип возможности «цветных революций» основан на смысловом вакууме на месте собственного проекта. Там, где общественный договор не разрушен, где и правящая прослойка, и народные массы не потеряли некий общий смысл своей жизни, цветная революция не получится.

Китай тому яркий пример. Но когда условные «элиты» и народ начинают жить в различных, не пересекающихся мирах – цветная революция является лишь вопросом времени и денег.  

Украинский вопрос показателен с точки зрения понимания, насколько общий евразийский полюс важен для перехода в конструктивную повестку. Силы, захватившие власть в Украине, все последние 6 лет судорожно пытаются найти смысловую формулу своего государства – и не могут. Никакие «европейские ценности», нацистские идеологемы и попытки вызвать межконфессиональную войну не сработали, и чем дальше, тем больше вызывают у народа лишь глухое раздражение, местами уже прорывающееся в виде кровавых столкновений с провластными боевиками, а бунтующие мэры, чувствующие поддержку народа, прямым текстом посылают Киев подальше с его хотелками.

Украина расползается у них в руках, как сгнившее полотнище, и они ничего не могут с этим поделать.

Необходим концепт Евразийского Пути, который разбудит народ, создаст пример нового общественного договора. Взаимное поручительство власти и масс, реальное, а не выраженное в бессмысленных декларациях политиков перед выборами. Культ внутренней свободы одновременно с культом ответственности. Сотрудничество, а не подавление. Все это возможно лишь в условиях, когда власть будет неотъемлемой частью своего народа. Не паразитической надстройкой, занятой ограблением населения и консервацией своего сословного статуса, а интегральной частью единого общественного организма, живущего его нуждами и прямо зависящей от его благосостояния и комфорта.

Да, я говорю о модели социального государства, которая реализовывалась уже не одно десятилетие в Республике Беларусь. Можно спорить о том, насколько правильно или эффективно делались те или иные вещи, но есть медицинский факт: и в Украине, и среди жителей прилегающих к Беларуси территорий РФ отношение к политической системе Беларуси гораздо лучше, чем к собственным.

Сделав принцип социальной ответственности, взаимного поручительства и свободы от неоправданного принуждения краеугольным камнем полюса Евразии, мы тем самым и ответим на вопрос, «что же нам делать с пьяным матросом», то есть с регионами, подвергшимися деструктивному воздействию технологий разрушения государства. В них возникнут тенденции притяжения к полюсу, который отвечает их неудовлетворенным запросам, и, в то же время, отторжение по отношению к тому, что в этом препятствует. Как в дальнейшем это будет реализовано – непринципиально, главное, что подобное притяжение, в любом случае, пробьет себе дорогу. Рано или поздно, так или иначе.

И новый (а на самом деле, просто подзабытый старый) полюс континентального блока займет свое достойное место среди остальных, чтобы сложить непростую, но очень перспективную мозаику под названием Евразия.   
 

---

---