---

Он умер 22 мая 2015 года. Скончался в своей постели, не дожив до столетнего юбилея каких-то семь лет. Пустяк по сравнению с прожитой долгой, очень долгой жизнью.
 

---

Он жил в сельской местности в часе езды от Монреаля и уже более полувека разводил пчел. Соседи говорили, что он сторонился общественной жизни, предпочитая обособленность. Его звали Владимир Катрюк; когда-то, давным-давно, он вместе со своими товарищами по 118-му украинскому полицейскому батальону хорошо поработал в Белоруссии, в знаменитом впоследствии селении под названием Хатынь.

Канадские журналисты узнали страшном прошлом канадского пасечника Катрюка незадолго до его смерти, в 2012 году, из опубликованной в авторитетном оксфордском журнале «Holocaust and Genocide Studies» статьи историка Пер Андерс Рудлинга об уничтожении Хатыни. В России, Украине и Белоруссии об этом узнали гораздо раньше — в начале 2009 года в опубликованном Национальным архивом Республике Беларусь сборнике «Хатынь. Трагедия и память» были приведены обширные показания соучастников Катрюка по преступлениям.


…22 марта 1943 года на шоссе между Плещеницами и Логойском — двумя маленькими городками неподалеку от Минска — советские партизаны устроили засаду на подразделение карателей из состава 118-го полицейского батальона. Завязалась перестрелка, были убиты два полицая и немецкий офицер.

Потом партизаны отступили, а каратели стали ждать подкрепления. Неподалеку работали лесорубы из близлежащей деревни; полицейские их всех задержали — на всякий случай. Потом подошло подкрепление — подразделения 118-го батальона из Плещениц и часть батальона «Дирлевангер» из Логойска. По задержанным лесорубам открыли огонь, убив 26 человек.

Именно в рассказах об этом расстреле мы впервые встречаем фамилию Катрюк — вместе со своими сослуживцами он стреляет по убегающим людям, а потом добивает раненых.
 

«Когда я подошел к месту расстрела, то на дороге действительно лежало много людей, — рассказывал впоследствии военнослужащий батальона О. Кнап. — Все место было в крови. Подходя к месту расстрела, я видел, как по людям, убегавшим в лес, стрелял Иванкив из ручного пулемета, а по тем, кто лежал на шоссе, стреляли Катрюк и Мелешко из автоматов… помню, что раненых добивали Мелешко, Иванкив, Катрюк, Панкив».
 

 

 

Потом каратели выдвигаются к деревни Хатынь, куда отступили на ночлег партизаны. Партизаны не готовы к появлению карателей: в кратком боестолкновении гибнут трое, а остальные отступают. Каратели не преследуют партизан; вместо этого они устраивают расправу над жителями деревни. Судьба этих людей решена: их всех сгоняют в большой сарай. Среди прочих этим занимается Катрюк.

Командир взвода 118-го батальона В. Мелешко впоследствии вспомнит:
 

«Людей собрали на улице в центре деревни, где находилось командование батальона и эсэсовцы. Затем я получил от Винницкого команду конвоировать собранных жителей — стариков, женщин и детей — к сараю, стоявшему неподалеку. Я такой приказ дал командирам отделений Лакусте и Катрюку, которые стали с подчиненными конвоировать жителей к сараю».
 

Стоявший в оцеплении рядовой С. Мышак видел, как Катрюк участвовал в сборе жителей деревни:
 

«Находясь в оцеплении в 30—50 метрах от села в центральной его части, я хорошо слышал крики и плач женщин, детей. Видел, как прибывшие из Логойска эсэсовцы сгоняли жителей села к сараю. Хорошо видел, что по селу ходили полицейские 118 батальона Солоп Сергей, Филиппов, Катрюк».
 

Наконец, все жители собраны; Катрюк помогает своим соратникам заталкивать жертвы в сарай, а потом вместе с офицерами становится напротив ворот сарая. Из показаний О.Кнапа:
 

«Я хорошо видел, как переводчик Лукович поджег факелом сарай, вернее, его соломенную крышу. Сарай загорелся. Люди в сарае стали кричать, плакать. Крики горевших и задыхающихся от дыма людей были страшные. Их невозможно было слышать. От них становилось жутко. Здесь я хорошо не помню, или кому удалось выбраться из пламени, или просто по сараю была открыта стрельба из всех видов оружия: пулеметов, автоматов, винтовок. Я не мог переносить этого, поэтому ни одного выстрела по сараю не сделал. В основном по сараю стреляли из стоящего против ворот станкового пулемета и из автоматов Васюра, Мелешко, Лакуста, Слижук, Ильчук, Катрюк, Пасечник, Кмит, Панкив, Лукович, Филиппов. Стреляли и находившиеся возле сарая эсэсовцы».
 

Так было уничтожено 149 жителей деревни Хатынь, в том числе — 75 несовершеннолетних детей.


В Канаде об этом ещё не знают, однако хатынское убийство было не единственным преступлением, в котором участвовал Катрюк. Эти документы опубликованы в недавно выпущенном в свет сборнике «Убийцы Хатыни. 118-й украинский батальон охранной полиции в Белоруссии».
 
 

Вот, например, в мае 1943 года 118-й батальон участвует в карательной операции в Бегомльском районе. В деревне Вилейка часть нетрудоспособных жителей уничтожают. И вновь в этой акции принимает участие Катрюк.
 

«Молодежь сразу куда-то увели, — вспоминал военнослужащий 118-го батальона И.Козыченко. — Женщин с детьми загнали в отдельно стоявший в конце деревни сарай, расстреляли и сожгли в нем… Помню, что к месту расправы их конвоировали Мелешко, Лакуста, Лукович, Слижук, Катрюк».
 

Спустя несколько дней аналогичную картину Козыченко видит в деревне Осовы:
 

«Когда мужчин, женщин, детей стали отводить от штаба, они начали кричать, почему только их гонят, староста тоже связан с партизанами… Присоединили старосту к другим арестованным гражданским лицами и погнали их к отдельно стоявшему в конце деревни сараю. …Людей к сараю конвоировали Васюра, Мелешко, Лакуста, Слижук, Лукович, Катрюк, Кнап и другие полицейские первой роты… Помню, когда людей загнали в сарай, закрыли в нем, оцепили сарай полукругом и открыли по находившимся в сарае людям огонь со всех видов оружия».
 

Стреляет по людям и Катрюк.

В том же мае 1943 года Катрюк участвует в пытках подозревавшейся в связях с партизанами сельской учительницы. Вот показания члена 118-го батальона Т. Топчиго:
 

«В первый день операции в одной деревне, названия которой не помню, командир взвода Винницкий и командир взвода Мелешко Василий с участием своих подчиненных Лакусты и Катрюка допрашивали женщину-учительницу и били ее… Женщина была в возрасте примерно 30 лет. Когда ее допрашивали, я находился на улице возле того дома и слышал, как она кричала и просила не бить ее, так как ни в чем не виновата».
 

Не по всем эпизодам участие в преступлениях Катрюка можно определить так точно; иногда известно только то, что те или иные карательные операции проводил взвод Мелешко первой роты 118-го батальона — тот самый взвод, в которой командиром отделения был Катрюк. Именно этот взвод, например, в июле 1943 года в Налибокской пуще расстрелял скрывавшихся в лесу евреев. Был ли там Катрюк? Более чем вероятно, хотя его фамилия и не упоминается прямо.

Читая документы, рассказывающие о действиях Катрюка в 1943 году, я мучительно пытался понять, каким же образом тот Катрюк — убийца и палач — соотносится с тихим канадским пасечником. Неужели нет ни одной точки пересечения? Оказалось — есть.
 

«Мы продолжали заниматься прочёской лесной местности и вышли к одной деревне, — вспоминал уже цитировавшийся мной Т. Топчий. — В этой деревне мы ночевали одну ночь. Была там только одна первая рота, в том числе и Мелешко Василий со своим взводом…. Близко от деревни в лесу были обнаружены ульи с пчелами, и полицейские доставали мед. На второй день перед отъездом деревню мы подожгли».
 

 
Любовь к меду Катрюк пронес через всю свою долгую жизнь. Очеловечивает ли его эта черта?