Латвия и Беларусь становятся еще ближе. Речь идет об участии наших стран в общем интеграционном проекте, но это — не заезженная пластинка «Восточного партнерства», а китайский проект «Одного пояса и одного пути».

Много лет тому назад через наши земли лежал путь «из варягв греки», теперь же, судя по всему, мы станем важными хабами на пути из Поднебесной в Старый Cвет.

15 сентября этого года госсекретарь Министерства сообщения Латвии Каспар Озолиньш подписал в Пекине историческое по своему масштабу соглашение, благодаря которому Латвия получает доступ к партнерству Нового Шелкового пути.


До недавнего времени Латвия проводила в отношении Китая довольно интересную и в чем-то противоречивую политику.

С одной стороны, Латвия пыталась наладить экспорт в Китай и хотела использовать Монголию в качестве «ворот в Китай» — и обсуждала вопрос строительства транзитного железнодорожного коридора поставки китайских товаров в Европу через территорию Латвии.

С другой стороны, летом 2014 года Рига встречала Далай-ламу XIV — личность, которая несмотря на довольно почтенный возраст (в этом году Далай-лама отмечал 80-летний юбилей) все еще продолжает вызывать у официального Пекина крайне нервную реакцию. Экономисты даже открыли так называемый «эффект Далай-ламы» — после визита этого религиозного деятеля в какую-либо страну товарооборот этой страны с Китаем падает на 2 года на 10%.

И вот теперь, очевидно, слегка разочаровавшись в европейском векторе интеграции, Латвия обратила взгляд на восток, в сторону Китая. Следует ожидать от этой прибалтийской республики и более прагматичной политики в отношении Китая.


Белорусско-китайские отношения развиваются достаточно давно, в том числе и в рамках участия Беларуси в системе Нового Шелкового пути.

Именно сотрудничеству с Китаем, несмотря на то, что Китай, мягко говоря, не главный наш торговый партнер (товарооборот с Великобританией у Беларуси выше, чем с Китаем) посвящена директива Президента Беларуси от 31 августа.

Поэтому Латвии, как я полагаю, стоит обратить внимание на наш опыт отношений с Китаем.


Новый Шелковый путь и концепция «Одного пояса и одного пути» во многом остаются загадкой даже китаистов и китайских экспертов. Есть несколько китайских документов, в которых содержатся лозунговые предложения по «созданию лучшего будущего совместными усилиями», что лично мне напомнило призывы времен «развитого социализма».

Зачем все это нужно Китаю? Ответов на этот вопрос примерно столько же, сколько и людей, считающих себя экспертами-китаистами.

Если суммировать ворох мнений, да еще и учесть некоторые проблемы, то можно выделить несколько причин, по которым Китай взялся за эту инициативу. Причем, учитывая особенности китайской культуры, можно выделять как явные, светлые, «янские» стороны китайского интереса, так и скрытые, темные, «иньские».


Экономический интерес

Янская сторона.

Китай хочет поставлять свою продукцию в Евросоюз. В том числе и по железной дороге — а значит, страны, лежащие на пути из Китая в Старый Свет, такие как Казахстан, Россия, Латвия и Беларусь, интересны Китаю как транспортный коридор.

Иньская сторона.

Китай вовсе не такой экономический супермен, каким иногда кажется. В недрах китайской экономики вызрел целый клубок проблем.

Одна из них — это перепроизводство. Проще говоря, китайцы производят больше цемента, стали, стального проката, строительных машин и т.д. чем могут продать на внешнем и внутреннем рынке.

Куда девать избыточную продукцию? Можно строить пустые города, о существовании которых многие наслышаны. А можно применить «Уловку-22» и запустить проект Нового Шелкового пути.

Интересно, что большая часть финансирования этого проекта направлена как раз на строительство инфраструктуры, то есть обеспечит сбыт как раз той китайской продукции — цемента, рельсов, строительных машин, которую Пекин никак не может реализовать.

Причем покупка эта идет за счет стран-партнеров при помощи связанных кредитов, суть которых в том, что Китай дает стране кредит с тем условием, что определенный процент кредита уйдет на покупку китайских товаров и услуг.

Я не силен в китайском фольклоре и не знаю, есть ли у них пословица аналогичная нашей — «влезть в рай на чужом горбу», — но «темная сторона» экономической части Нового Шелкового пути вполне соответствует китайской стратегеме «обменять кирпич на яшму».

Кредит — вещь не очень приятная: берешь чужие деньги на время, а отдаешь свои, кровные, но навсегда. А как быть, если денег нет? Возможно, придется отдавать активы или идти на иные уступки. Злые языки даже шутили, что Венесуэла, задолжавшая Китаю около 50 млрд. долларов, захотела «рассчитаться натурой», т.е. отдать Китаю остров в Карибском море.


Политический интерес

Янская сторона отражена в китайском «Видении и действии, направленных на продвижение совместного строительства «Экономического пояса Шелкового пути» и «Морского Шелкового пути 21-го века».

Название документа довольно длинное, но его политическую составляющую можно выразить известной детской формулой: «мир, дружба, жвачка (конечно же, made in China)». Интересующиеся могут найти в Сети этот документ и прочитать.

А что же с иньской стороной? Она имеет два измерения — внешнеполитическое и внутриполитическое.

За периметром Великой китайской стены Новый Шелковый путь нужен для того, чтобы снизить зависимость Китая от морских поставок углеводородов.

США, обладая до сих пор наибольшей морской мощью, держат Китай под угрозой морской блокады, в чем американцам могут с удовольствием помочь многие страны региона, с которыми у Китая скверные отношения.

Поэтому Пекин обхаживает страны Средней Азии и заигрывает с Пакистаном. Следовательно, внешнеполитическая цель проекта «Одного пояса и одного пути» — это посадить на шелковый поводок страны — экспортеры энергоресурсов.

Есть и внутриполитическое измерение.

Китайская история — это во многом история дворцовых интриг и клановой борьбы. Вот и нынешняя, коммунистическая власть унаследовала все прелести политической культуры Китая времен императоров.

Западные исследователи, а вслед за ними и постсоветские коллеги любят рассуждать о наличии в верхушке КНР нескольких враждующих кланов.

Проект сухопутного Шелкового пути может рассматриваться как инструмент в руках нынешнего главы Китая для борьбы с мощной «шанхайской группировкой» в преддверие XIX Съезда КПК, на котором, судя по всему, будет окончательно решен вопрос о том, какая группировка возьмет верх.


В общем, если набраться наглости, я бы посоветовал руководству Латвии следующее:

1. Не надо стремиться любой ценой получить наибольшую сумму кредитных ресурсов от Китая. Кредиты придется осваивать, а для этого нужны конкретные проекты.

2. Не надо ограничиваться только транзитной ролью страны. Еще не факт, что китайские товары будут востребованы на европейском рынке — ведь на горизонте маячит призрак Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства, которое позволит США вытеснить с европейского рынка китайскую продукцию.

В итоге, в самом пессимистичном варианте, взяв кредит на строительство транспортной инфраструктуры, Латвия может получить пустующие дороги и трассы, за которые еще придется отдавать Китаю долг.

3. Надо раскручивать Китай на создание в Латвии высокотехнологичных и наукоемких производств, с обязательным условием, что трудиться при строительстве этих производств и работать на новых заводах будут граждане Латвии, а не КНР.

4. Но производство ради производства — тоже не выход. Новые производства, создаваемые при участии китайского капитала, должны иметь гарантированный сбыт продукции, в том числе и на китайском и постсоветском рынке, не ориентируясь только на рынок ЕС.

5. Экспертно-аналитическая поддержка. Не стоит отдавать сотрудничество с Китаем на откуп отечественным китаистам и лингвистам. Да, эти ребята могут процитировать китайскому гостю пару фраз из наследия Конфуция, да еще и на древнекитайском литературном языке вэньянь, но толку от такого охмурения будет мало.

Нужны специалисты в сфере международных отношений, экономики, обязательно имеющие опыт работы с китайцами и необязательно владеющие китайским — китайцы, когда им действительно надо, прекрасно говорят и на английском. Не грех пригласить для консультаций, скажем, австралийских или японских специалистов.

Оптимальный вариант- создание латвийского экспертного центра, который занимался бы только Китаем и сотрудничал с упомянутыми зарубежными специалистами.

6. Не стоит активно идти навстречу Китаю в плане создания в Латвии институтов Конфуция или навязывании сотрудничества с такими китайскими структурами, как CICIR (Китайский институт современных международных отношений). В образовательном или экспертном плане эти учреждения приносят мало толку, да и, к тому же, имеют, мягко говоря, неоднозначную репутацию.

Лучше готовить своих, объективных специалистов, не страдающих болезнями синофобии (нездоровое отвращение ко всему китайскому) или синофилии (нездоровая любовь ко всему китайскому), а также приглашать консультантов из-за рубежа — пусть даже из Австралии или Казахстана.