Не так давно в Минск нанесли визит политические деятели из Европы: Роберто Фиоре (президент европейского Альянса за мир и свободу), Нормунд Гростиньш (председатель латвийской Партии действия), британский евроскептик Ник Гриффин (он дал интервью для ИМХОклуба) и польский аналитик Славомир Ождык.
 

Эти политики позиционируют себя как представители правых, консервативных сил, которые выступают за сохранение европейской идентичности, критически оценивают политику Европейского союза, и противопоставляют себя современному капиталистическому и леволиберальному истеблишменту.

«Наша нива» и ряд других оппозиционных ресурсов тут же окрестили европейских гостей «маргиналами», «фашистами» и «нацистами», чем просто продублировали тактику информационного террора европейских леваков и либералов, которые готовы вешать подобные ярлыки на любого, кто не вписывается в их идеологическую оптику.

Часть из евроскептиков встретились с Олегом Гайдукевичем, вторым человеком в Либерально-демократической партии Беларуси. По данным пресс-службы ЛДПБ, в ходе встречи были рассмотрены вопросы взаимоотношений между Европейским союзом и Республикой Беларусь, обсуждалась возможность направить представителей от Альянса за мир и свободу в качестве наблюдателей на предстоящие парламентские выборы.

Также были обсуждены вопросы подготовки, организации проведения и Конгресса патриотических партий в Минске после проведения парламентских выборов. О том, что ЛДПБ собирается провести подобный конгресс, говорил сам Сергей Гайдукевич еще в 2014 году. И, похоже, дело сдвинулось с мертвой точки.


Но почему же европейские политики не пошли на контакт с представителями тех политических сил в Беларуси, которые традиционно позиционируют себя как правые и националистические?

Дело в том, что правые силы Евросоюза уже достаточно давно симпатизируют России, в которой видят полюс в геополитическом противостоянии США и их влиянию в Европе, оплотом традиционных ценностей (семья, религия, моральные устои и т.д.).

Теперь, когда они открыли для себя Республику Беларусь, их поддержка будет скорее всего на стороне официального Минска. Наши оппозиционные силы, традиционно выступающие против политики президента, не могут рассчитывать на понимание правых из старой Европы.

То же самое касается позиции таких партий, как «Национальный фронт», «Австрийская партия свободы», «Альтернатива для Германии», итальянская «Лига Севера», венгерская партия «Йоббик» и некоторые другие.

Нужно отметить, что официальный Минск не сможет полностью встать на сторону евроскептиков просто потому, что отношения и переговоры приходится вести с представителями ЕС, с критикой которого как раз и выступают европейские консерваторы, он заинтересован в снятии санкций, новых инвестициях и гармоничных отношениях с системой Юнкера. Как и с Вашингтоном. Очень много ресурсов и ожиданий было вложено в имидж посредника-миротворца в Минских соглашениях. Поэтому любые идеологические войны здесь будут неуместны.


Ситуация осложняется еще и тем, что наши чиновники боятся любой идеологии и опасаются объявить себя сторонниками чего-то конкретного. Они предпочитают жить сегодняшним днем и, так сказать, «колебаться вместе с линией партии».

Это можно объяснить как теорией Макса Вебера о «нейтральной бюрократии», так и нашими белорусскими реалиями. Любой прямой вопрос в стиле «ты за большевиков или за коммунистов?» может вызвать ступор, попытку отделаться общими фразами «за все хорошее против всего плохого» и, в конце концов, просто равняться на мнение главы государства.

Отсюда, скорее всего, и такая нерешительность в деле трансформации организации «Белая Русь» в политическую партию, о которой говорят уже лет 10. Политическая партия предполагает больше идеологической конкретики и политической субъективности, чего себе чиновники позволить не могут.

Соответственно, как только в среде власти появляется человек, декларирующий верность определенной идеологии, он попадает в зону риска.

Скорее всего, здесь необходим посредник, политическая структура, которая, с одной стороны, будет находиться на определенной дистанции от власти, с другой — быть державно-патриотической.

В сложившейся политической системе ЛДПБ может выполнить эту миссию. За отсутствием прочих.


Однако в процессе этого диалога и претензий на лидерство для наших либерал-демократов могут возникнуть определенные сложности, которые необходимо будет преодолевать.

Сама Либерально-демократическая партия на политической сцене уже более 20 лет, неоднократно принимала участие и президентских, и в парламентских выборах, то выступая с провластных позиций, то в роли конструктивного оппонента.

Кроме этого, некоторые политологи называют ее платформу не либеральной, а скорее популистской. Видимо, дают о себе знать корни отделения ЛДПСС Владимира Жириновского.

Тем не менее, в условиях стабильного отечественного политического климата, даже не имея большой фракции в Национальном собрании, ЛДПБ явно чувствует себя уверенно. Поэтому вполне понятна попытка сделать ставку на европейских консерваторов.

Однако как воспримут их там, в Европе, где сложилась определенное политическое и идеологическое деление?

Похоже, что при ведении дел с правыми коллегами из Европейского союза наша ЛДПБ рискует угодить в ту же ситуацию, в которой оказался Владимир Жириновский во Франции в 1992 году.

Тогда, встречаясь с лидером Национального фронта Жан-Мари Ле Пеном, он с гордостью заявил, что его Либерально-демократическая партия является партией самых правых взглядов в России. Французский политик тогда справедливо заметил, что у них в стране либерал-демократы ненавидят правых и являются врагами «Фронт Националь».

Жириновскому ничего не оставалось, как ответить, что российские обыватели еще не привыкли к терминам «национальный» и «национализм», у них возникают ассоциации с «нацизмом», поэтому он вынужден «маскироваться» под либерал-демократа.

А между тем, тогда Жириновский предлагал Ле Пену проект создания Центра правых партий в Москве, который имел бы мировое значение, с намеком на финансирование с его стороны. Впрочем, вскоре этот проект будет забыт, как и многое из того, о чем в 1990-х говорил Владимир Вольфович.

Не повторится ли сейчас тот же сценарий, только в более скромном, белорусском масштабе?


Теперь о либерализме. Самое нелепое — это делать из этого термина некое абсолютное зло или считать всех либералов своими врагами.

В США термин «либеральный» применяется к политическому либерализму и трактуется как «прогрессизм» (либерал-демократы всегда выступают за прогресс и инновации в обществе).

Экономический либерализм выигрывает в эффективности перед социал-этатизмом, но положительную роль он начинает играть тогда, когда он служит высшей политической воле в рамках конкретного государственного или цивилизационного пространства.

Когда из либерализма делают абсолютное зло и объявляют крестовый поход против либеральной идеологии, это не может вызывать ничего, кроме насмешки.

С одной стороны, это очень удобно, поскольку здесь нет конкретики (можно бороться с демоном, которого не существует), с другой — вносит неразбериху. Кого в белорусском обществе объявлять «либералом»?

 

Либерализм представляет собой не идеологию, а метод экономической деятельности.

Его основные плюсы — это дух инициативы, ответственность за свое дело, отбор в результате конкуренции.

Главным недостатком либерализма является стремление получить прибыль в кратчайшие сроки без учета будущего. Кроме этого либеральная экономика равнодушна к судьбе народа.

Тем не менее стремление получить максимальную прибыль при любом деле — абсолютно естественное желание любого человека.

Если либерализм использовать как ограниченную доктрину, подчинять экономической и социальной политике, то он будет приносить пользу.
 

То, что сейчас называется «либерализмом», на Западе представляет из себя эрзац коммунистической идеологии, ведь большинство современных его идеологов в прошлом были троцкистами и марксистами, сторонниками Сталина и Мао.

Они сделали себе имена, состояния и карьеру на насаждении эгалитарных порядков, борьбе с «фашизмом» и колониализмом, постоянном поиске новых угнетенных и выискивании врагов. Сейчас, даже когда их идеи идут во вред здравому смыслу, они не могут остановиться и «сменить пластинку».

Иными словами, союз с европейскими правыми может быть связан с определенным риском.

С другой стороны, это может принести ощутимые плоды в будущем, ведь правые политики, сделавшие ставку на критику евроинтеграции, набирают все большую популярность и влияние.

На протяжении последнего десятилетия в Нидерландах, Англии, Германии и других странах ЕС, они добивались успехов локального масштаба (депутатское представительство в муниципальных и национальных законодательных органах, представительство в Европарламенте, участие в коалиционных региональных кабинетах министров).

Исключением было третье место лидера французского «Национального фронта» Марин Ле Пен на президентских выборах 2012 года. Но все может измениться. Подтверждением этому стал первый тур президентских выборов в Австрии, где победу одержал лидер Австрийской партии свободы, евроскептик и сторонник традиционной семьи Норберт Хофер.


Так может Либерально-демократическая партия Беларуси встать во главе консервативных сил или нет?

Возможно, для этого ей потребуется политический ребрендинг и даже смена названия. Если у Олега Гайдукевича (который все более активно стал претендовать на лидерство в партии) и его команды хватит на это воли, то трансформация может пройти успешно.

Да, Республика Беларусь для правых из Европы может показаться некой аномальной зоной, королевством кривых зеркал из сказки Виталия Губарева, где все меняется местами: националисты превращаются в леваков, а либералы хотят быть патриотами и консерваторами.

Но в этом нет ничего страшного. Политическая и социальная структура любого общества намного сложнее, чем те статистические и методологические рамки, в которые ее пытаются уложить исследователи и социологи.

В середине ХХ века известный французский историк Ролан Мунье, который не вписывался в «школу Анналов», наглядно доказал, что классовый подход советских и западных марксистов является слишком грубым инструментом для изучения истории обществ Старого порядка и уж тем более для взаимоотношений между «ordes» и «etats» абсолютистского государства.

Чему действительно стоит поучиться нашим лояльным к власти политикам у европейских коллег, так это методам и тактикам политической деятельности в условиях информационного прессинга, серьезных ограничений, а иногда и прямого столкновения с превосходящими силами политических оппонентов, в которых находится любая правая партия Европы или даже отдельные ее представители.

Возможно, в будущем это тоже может пригодиться.