Ультраправая Консервативная народная партия Эстонии (EKRE) организовала в Таллине встречу правых евроскептиков, которые выступают против Евросоюза. До сих пор в Эстонии и других странах Балтии не было заметных евроскептических настроений: Прибалтика оставалась регионом ЕС с самой высокой долей одобрения Евросоюза. Однако времена меняются: если Евросоюз пошатнется, в Прибалтике ему припомнят и развал промышленности, и эмиграцию населения. Об этом в интервью аналитическому порталу RuBaltic.Ru заявил депутат Европарламента, сопредседатель партии «Русский союз Латвии» Мирослав МИТРОФАНОВ.

— Господин Митрофанов, 14 мая в Таллине прошла встреча сил евроскептического и националистического толка, организованная ультраправой партией EKRE. Почему именно Эстония стала местом для подобной встречи, на Ваш взгляд?

— Эстония — одна из стран Европейского союза, где таковые партии находятся у власти. Тем более, она только недавно пришла к власти, и очень важно с точки зрения внутриполитических задач показать, что у этой партии есть мощная поддержка на международном уровне. Соответственно, это является косвенной агитацией за кандидатов в Европейский парламент, а выборы состоятся очень скоро, в конце мая.

Таким образом избирателям EKRE показывают, что они не являются «изгнанниками» или «изолированными уродцами», а фактически принадлежат к большой евроскептической семье, которая якобы работает на благо ЕС.

— Можно понять партию EKRE, которая хочет поднять свой авторитет. Но как Вы считаете, Марин Ле Пен, которая уже много лет пытается представить свою партию как традиционалистскую, дистанцируясь от ультраправых... Способна ли встреча с EKRE, которую нередко называют неонацистской, подпортить имидж Национального фронта и Марин Ле Пен в частности?

— Понимаете, все, что касается стран Балтии и того, что находится за их пределами, интересует очень маленький круг людей. Прошло уже больше 15 лет с момента вступления Латвии и Эстонии в ЕС, но каждый раз, когда заходит речь о том, что такое страны Балтии — Эстония, Латвия и Литва, — люди на Западе часто делают «круглые» удивленные глаза.

«Вильнюс — это столица Латвии, которая находится напротив Хельсинки в Балтийском море?» — таков типичный ответ.

То есть, я думаю, Ле Пен вообще не разбирается, кто они такие, что они такое, и явно она не заглядывала в их программу и не читала речь вождя EKRE. Иначе реакция Ле Пен была бы совсем другая, потому что во Франции ее позиционируют как крайне правую, националистическую и так далее. Но эта партия занимает достаточно взвешенную позицию по отношению к людям другого этнического происхождения и не позволяет себе таких «выпадов» по отношению к выходцам из других стран и мигрантам, как позволяет себе Национальный альянс.


Марин Ле Пен в Эстонии / Фото: eer.ee

Она просто агитирует за ограничение въезда новых иммигрантов из третьих стран.
 

То есть неинформированность о процессах в Прибалтике — это главная причина, почему они согласились встретиться с эстонскими крайне правыми.

— Получается, если интерес к Прибалтике фактически отсутствует, то именно поэтому в Европарламенте не реагируют на то, что Национальное объединение в Латвии, а теперь и EKRE в Эстонии участвуют в формировании правительства их стран? При том, что в большинстве других стран ЕС никто бы даже не начал вести с ними переговоры.

— Здесь ключевое — поведение партии, которая является мейнстримом.

То есть с точки зрения латвийского мейнстрима, Национальное объединение является желательным партнером для всех коалиций. Это как бы «свои», их они вообще не критикуют.

То есть несмотря на то, что в Европейском парламенте латвийские партии «Единство» и Национальное объединение принадлежат к разным политическим группам — «Единство» к народникам, а Национальное объединение к консерваторам, — по всем вопросам между ними трогательное единство, которое касается ценностей, международной политики, отношения к третьим странам и так далее.

Что касается Эстонии, то там ситуация немного другая. Там EKRE пришла к власти совсем недавно, и существует напряженность между EKRE и другими партиями, условно говоря, национального правого тона.


Митинг EKRE / Фото: Baltnews.ee

Я думаю, что эта напряженность, безусловно, выльется в обмен острыми высказываниями на уровне Европейского парламента, когда представители и тех, и других сил будут избраны в Европарламент в следующем составе.

— Марин Ле Пен, которую назвали главной гостьей мероприятия, выступает за сближение с Россией. При этом организатор встречи, партия EKRE, заявляет о территориальных претензиях к Российской Федерации. Может ли вопрос взаимоотношений с Россией стать камнем преткновения между партиями?

— Накануне выборов в Европарламент все эти спорные моменты стараются «затушевать» и не вытаскивать на передний план.
 
Сейчас, исходя из логики предвыборной борьбы, наоборот, выгодно заметать под коврик любые подобные противоречия.

— Происходит ли консолидация ультраправых партий среди Прибалтийских стран?

— Есть разница в стиле выражения их собственных мыслей. Например, в свое время я специально провел собственное исследование, как так называемый национальный вопрос отражен в программах разных партий стран Балтии. На тот момент наиболее шовинистическая, наиболее агрессивная формулировка была у латвийского Национального объединения. Это было 5–7 лет назад.

Сейчас первенство перенимает эстонская EKRE. При этом разницы между латышскими и эстонскими радикалами нет, она только в способе выражения своих мыслей.
 

Они одинаково плохо относятся к России, одинаково плохо относятся к русскому населению.

Только одни говорят об этом агрессивно и открыто, а другие действуют, когда есть возможность действовать. Например, запрет образования на русском языке. Здесь они абсолютно одинаково голосуют, с абсолютно одинаковыми эмоциями.

— Почему среди всех Прибалтийских стран именно в наиболее развитой Эстонии происходит рост евроскептицизма? И, как Вы говорите, самая воинственная риторика против русских и России фиксируется сегодня в Эстонии? Ведь, в принципе, она добилась больших успехов, чем Латвия и Литва.

— Для Эстонии характерны наиболее радикальные колебания или броски из крайности в крайность. В течение долгого времени Эстония была наиболее прагматичной страной, которая, несмотря на все эмоции местной элиты, старалась вести себя наиболее сдержанно и конструктивно.
 

Ради поддержания экономики она шла на некоторый самоконтроль и самоцензуру в отношении языка ненависти к России и русским.

Но иногда эстонцы проявляли себя совершенно противоположно. Скажем, как в случае с переносом памятника Бронзового солдата из центра Таллина на кладбище и сопровождавшими этот перенос массовыми беспорядками со стороны русского населения, которому не дали возможности высказаться и поучаствовать в обсуждении этого процесса.

Естественно, последовала реакция русского населения на подобную дискриминацию. Это вылилось в подавление, в репрессии, в массовые беспорядки. В результате отношения России и Эстонии резко ухудшились на несколько лет. Потом снова пришли годы прагматизма, спокойного молчания по важным вопросам и развития каких-то экономических проектов.
 

Сейчас следующий этап колебания, опять в радикальную, националистическую сторону.

Почему так происходит? Эстония идет на шаг впереди своего гражданского общества, особенно по отношению к Латвии и Литве, потому что в Латвии и Литве еще все немного заморожено, с середины 2000-х годов мало что поменялось в плане политики. А в Эстонии наблюдается то же разочарование реалиями Европейского союза, что и во многих странах Западной Европы. В моду входят антисистемные партии.

Что касается EKRE, то у них есть идеология, которая состоит в том числе в скептическом отношении к Евросоюзу. Заметьте: они не требуют его разрушения или выхода из него Эстонии, они требуют резкого ослабления центральной роли институтов ЕС. Это фактически торпедирует конкурентоспособность Евросоюза в глобальной конкуренции, это нужно понимать. То есть все требования ослабить роль центральных институтов ЕС — это путь к проигрышу Евросоюза в конкуренции с США и Китаем.

Плюс у EKRE есть ярко выраженное русофобское измерение, которое тем не менее не помешало этой партии войти в коалицию с партией центра, за которую голосуют русскоязычные эстоноземельцы.

— Латвийский политолог Юрис Розенвалдс в прошлом году заявил, что у латвийского общества принадлежность к Европе является вопросом безопасности, поэтому искать партии, способные попасть в латвийский Сейм, среди евроскептиков не приходится. Как Вы считаете, может ли это положение измениться в будущем? Появится ли сильное евроскептическое общество на просторах Латвии?

— Есть такое понятие, как национальный характер. Его можно изучать при помощи культурологии, при помощи политической науки. Но национальный характер разный в разных странах Балтии. Например, в Литве очень сильное государственное начало, это память о Великом княжестве Литовском.

В Латвии ситуация несколько другая.
 
Сейчас здесь установилась власть — в значительной степени симбиоз этнической элиты и европейской бюрократии. Естественно, местное население традиционно будет проявлять лояльность к этой власти, пока она не зашатается под ударом какой-то третьей силы.

Я не имею в виду сейчас Россию по многим причинам, я имею в виду силы глобализации, которые угрожают ЕС и его лидирующей позиции в этой части света. Это в первую очередь США и Китай.

Когда центральная власть в Латвии зашатается, тогда появятся и евроскептики, и все, что угодно.
 

Сейчас они будут служить, то есть как это было в советское время: Латвия была достаточно лояльной республикой, ничего такого особенно страшного не происходило, было очень мало диссидентов, с советской властью доброжелательно сотрудничали представители латышской интеллигенции.

Я имею в виду не сталинские времена, когда нельзя было по-другому, а спокойные благополучные 60–70-е гг., начало 80-х.

Сейчас повторяется то же самое, но в составе другого союза: те же самые лояльность, доброжелательность, исполнительность.

Со временем, конечно, Евросоюзу все припомнят: и отток населения, и разрушение промышленности, и так далее.

Но это будет потом.
 

---

---