Ответ на этот вопрос чаще всего звучит с двух сторон.

Националисты-«вышиванщики» будут долго убеждать вас в необходимости вернуться к «корням», возродить традиции, вспомнить историю.

Какие традиции? Если они сами не знают, не хотят знать и понимать, что тот же орнамент привязан к конкретной локальной традиции, социальному статусу, возрасту, календарному времени. Все это для них не так важно, важно обозначить себя в современном городе как представителя субкультуры, ставящий крест на всех традиционных представлениях.

Националисты-«великорусы» будут убеждать вас в том, что белорусский язык — это польская интрига, белорусскую нацию придумал с целью расчленения монолитных русских кровавый тиран Сталин, и вообще — почему эти белорусы выпендриваются и не признают Абхазию и Крым?

Понятно, всё это не то — невежественное, недодуманное, фальшивое. Да, за это платят деньги, но ведь это не отменяет наших ответов на вопрос о том, чего же не хватает белорусскому мироощущению, нашей идентичности, тому, что мы принесли в этот мир и что надо нести дальше.

А это есть. Наше. Настоящее. Белорусское.

Пусть это не настолько древнее, чтобы кичиться аристократической генеалогией. Пусть это не очень востребовано текущей политической конъюнктурой, но это то, что может быть фундаментальным основанием, стержнем, смысловым ядром. Именно это ищут вертикальные идеологи, именно это интуитивно просит от них Президент. Именно этого боятся атлантисты, националисты, белогвардейцы и загнивающие интеллигенты.

Четкого, ясного, укорененного, но одновременно сверхнационального опыта, посыла, идеи. Так что же это?


1. Антиколониальное сопротивление. Именно так. Массовое, народное сопротивление было актом рождения белорусской нации. Когда? Калиновский и польское восстание против Российской империи тут ни при чем, это трагический, но случайный эпизод с незначительным результатом. Настоящее сопротивление снизу, поддержанное низами нарождающейся белорусской нации, имело место в 20—30-е годы XX столетия. Сопротивление польской колонизационной политике, целью которой было превращение, казалось бы, тихих инертных белорусов в гумус для польского этногенеза.

Не получилось у панов. Недооценили. «Пся крэв» показала им, где раки зимуют. Белорусы создали одно из самых массовых национальных движений в то время, укорененных в крестьянской среде. Не захотели белорусы становится поляками. И правильно сделали. В это время действовал белорусский Че Гевара — Сергей Притыцкий, творил Максим Танк — такие как они сочетали слово и действие, реально сражались за будущее нарождающейся нации. Это не сопливая философия «пограничья», это суровая реальность фронтира, где ты должен выживать и побеждать. Да, нам пришлось победить и поставить в приемлемые рамки польскость. Это себя оправдало, антиколониальную борьбу с Польшей мы не обратили в националистическую месть, как на Украине, а, значит, просто остались людьми, не стали зверями.

Идеи, судьбы, стремления членов КПЗБ и тех, кто им сочувствовал должны найти отражение в современной белорусской культуре и идентичности. В советское время им не очень доверяли. По крайней мере — большинству из них. Не стали они героическим движением в массовом сознании, хотя должны были. Слишком радикальны, честны и чисты оказались. Поэтому тем более важно вернуть их в коллективную память. Надо обязательно создать музей КПЗБ как движения антиколониального сопротивления. Конечно, в Западной Беларуси. Конечно, в Гродно. Чтобы наши западные партнеры даже подумать что-то там не смели.


2. Партизанство. О нем многое известно и многое написано. Белорусы — партизаны, знает каждый. Интроверты, скрытные, недоверчивые, вдруг чужие предадут. Советскую Беларусь создавала партизанская когорта, личный подвиг партизанских командиров поднял их на вершины власти в СССР. И это было справедливо. И они почти построили в БССР идеальное советское общество. Могли бы и во всем СССР, но тут одной партизанской харизмы не хватает, нужно знание византийских интриг.

Пересобравшаяся из БССР Республика Беларусь оказалась государством-партизаном, когда непонятно, кем захвачена Москва, как выживать тут и продолжать сопротивление. Устояли и вроде даже дождались, когда партизанские отряды в Москве начали влиять на царя, дай Бог, чтобы и он партизаном оказался.

То есть партизанство в крови — это настоящий, преображающий опыт, который отпечатывается в культуре и ею транслируется сквозь поколения, воспроизводится. В этом и есть фишка. Где сейчас в белорусском обществе молодежная движуха? Что-то делает БРСМ, пытаются влиять «вышиванщики» и казаки, есть несколько субкультур. А если местные локальные инициативы соединить с партизанской темой? «Бессмертный полк» пусть будет «Партизанским отрядом», где местные жители будут культивировать память про тех, кто сражался на их земле, за их дом и жизнь. Это же целая сеть из родственников по всей Беларуси.

Возникнет и еще один момент. Партизаны против полицаев. Давно пора. Чтобы последние себя вольготно не чувствовали и знали свое место. Сейчас самое время на обратку и удержание фронта. Будет партизанский импульс, будет и поддержка с Большой Земли, а ее «многовекторностью» не заменить.

Есть в Минске прекрасный музей Великой Отечественной войны, но должен быть в Беларуси и отдельный, особый музей партизанского движения как феномена нашей национальной идентичности и всемирный феномен, где мы увидим и сравним партизан Беларуси, Китая, Вьетнама, Кубы и других стран. Партизанство — это наш ключ и к другим культурам.


3. Космизм. Что есть особо ценного в белорусской традиционной культуре? Ее космологичность, космическая настроенность. Не странные обряды, не бытовая архаика, а именно соотнесенность с космосом и его ритмами. Это то, что надо транслировать в современность и в будущее. Традиционный космизм совместим и с реальной белорусской политической традицией, по крайней мере уж точно он ей не противоречит. Древнейший орнамент на государственном флаге, День Победы как Юрьев день, Радуница как «Бессмертный полк», совпадений можно найти много.

Но это локальный уровень. Белорусы уже выше его. Есть уже свои космонавты и спутниковая группировка, Президент прямо говорит, что космос нужен для того, чтобы развивалась нация. Он определенно что-то знает. Наверное, он знает все. Во всяком случае, тут он точно не ошибается. Через космос как технологию, как сверхзадачу и мироощущение мы становимся иными, приобретаем знания, умения и символический капитал. А кто еще в нашей части Европы может похвалиться тем же?

Да и вообще, космос как мировидение выводит нас из замкнутого восточноевропейского мирка. Это, как минимум, своя миссия в рамках Большой России, Евразии, как максимум — своя ниша в планетарной стратегии космической экспансии. В любом случае — это уже иной уровень. Уровень, который логически следует из предыдущего опыта сопротивления, борьбы и победы. Так в этом и есть смысл белорусской идентичности.