С Челябинском в моей биографии было связано довольно много. Там у меня была успешная стажировка после 4-го курса. С моими коллегами и друзьями по взводу — челябинцами Сашей Бабошиным, Володей Багаевым, Сергеем Мироновым — мы продолжаем поддерживать контакты и сегодня. Залётную банду из Челябинска я разрабатывал, работая в УУР МВД Латвии. В адвокатской жизни защищал интересы предпринимателя из Болгарии, которого «кинул по-крупному» челябинский мошенник. Последнего в результате нашей работы, арестовали и надолго. Но до этого был случай, когда меня чуть было не отчислили из ОВШМ МВД СССР.

Учился я в школе милиции на отлично, выступал на конференциях с докладами, проводил криминологические исследования в научной лаборатории, вообще был на хорошем счету и не имел никаких взысканий, кроме одной гауптвахты, но это был скорее комичный случай.

Как-то раз, на 2-м курсе, охранял я в карауле финансовую часть. На вооружении у меня был автомат Калашникова с холостыми патронами в магазине и штык-ножом. Часа в 3 ночи, когда кругом пусто, коридор длинный и весь просматривается, я прикорнул на стуле и автомат поставил рядом. Через 17 мгновений я просыпаюсь, а автомата нет! Об этом ЧП я не стал сообщать начальнику караула, а пошел на разведку.

Ответственным дежурным по ОВШМ в тот день был замначальника по строевой полковник Крыжановский, строгий, но справедливый солдафон, о котором ходило множество анекдотов. Тихонько подкравшись к его кабинету и, заглянув из темного коридора в чуть приоткрытую дверь, я увидел свой АКМ, прислоненный к стене. Сам полковник Крыжановский сидел в конце огромного кабинета и под настольной лампой работал с бумагами. Тогда по-пластунски я проник в кабинет, выкрал свой автомат, вернулся на пост и спокойно продолжил несение службы по охране кассы.

Только под утро начальство хватилось пропажи и ко мне на пост прибежал сам зам. по строевой полковник Крыжановский, а с ним наш начальник караула старшина Мазур. А я, как ни в чем не бывало докладываю, что на посту никаких происшествий не произошло! Несмотря на проявленную смекалку, меня в тот раз всё же посадили на Губу. Ни до, ни после этого никаких нарушений по службе я не допускал.

Но в конце 3-го курса нам, отличникам учебной и физической подготовки, доверили досрочно сдать курсовые экзамены и делегировали в летний лагерь ОВШМ для работы с трудными подростками, которых мы ласково называли «шкидовцами», по известному в то время фильму. Это была увлекательная воспитательная работа. В каждом взводе командиром и его замом были мы, курсанты (слушатели), а бойцами — пацаны из неблагополучных семей, которым было интересно под нашим руководством проходить курс молодого бойца, жить в палатках, ходить в походы, беседовать о жизни и петь песни у костра.

В тот период я был в хорошей спортивной форме, активно занимался восточными единоборствами, бегал каждый день по 10 км. и готовился выполнить нормативы кандидата в мастера по спортивному ориентированию. Первый разряд у меня уже был и начальство разрешило мне участвовать в крупных соревнованиях Западной Сибири на приз «Иртыша».

И вот, перед самой поездкой на соревнования, я обедаю со своим взводом «шкидовцев» в летней столовой. Мимо нашего стола проходит четверка курсантов второкурсников и один из них громко матерится. Подростки тихо переглядываются и ждут, что же будет? Ведь мы учили молодое поколение быть культурными и вести правильный образ жизни! Естественно я, как командир взвода, должен показывать детям хороший пример и делаю вежливое замечание курсанту, который к тому же младше меня на целый курс. В ответ этот парень издевательски на меня смотрит и посылает матом далеко, далеко...

Понятное дело, предлагаю ему подождать меня на улице пока я дообедаю. Выходим на полянку, вокруг собирается толпа курсантов и трудновоспитуемых «шкидовцев». Я очень сдержанно опять прошу этого хама публично извиниться, но он продолжает наглеть и говорит, что мне теперь п.....ц.

В тот момент я не знал, что этот наглый тип — Рыбаков — является мастером спорта в среднем весе по боксу и чемпионом Челябинской области. Поэтому в присутствии скопления зрителей у нас произошел бой без правил, в котором мне удалось победить. Рыбаков отправился в санчасть, где ему наложили несколько швов. А я попытался выскользнуть через КПП на соревнования по ориентированию, но не успел: медсанчасть сообщила о ЧП руководству курса и меня сразу же взяли под домашний арест. Соответственно, кандидатом в мастера спорта по ориентированию я не стал и приз «Иртыша» не получил.

Потом было служебное расследование, отстранение от работы с подростками и многочисленные наряды вне очереди. Остальная часть курса еще училась и сдавала курсовые экзамены, а мне приходилось чистить картошку на 250 человек и драить туалеты. И это в летнюю сибирскую жару! Когда количество нарядов превысило допустимые нормы Устава патрульно-постовой службы, я забастовал, отказался выполнять приказы руководства и написал рапорт об отчислении из ОВШМ МВД СССР.

Погода стояла жаркая, я снял милицейскую форму и расхаживал по школе в шортах и майке. Мои однокурсники парились на построениях и в аудиториях, а я целыми днями гулял, как в самоволке, купался в Иртыше, играл на пляже в волейбол, ходил на танцульки и свидания и вообще почувствовал себя гражданским человеком.

Но из школы меня не выгнали, да я и сам, честно говоря, этого не хотел. Замполит курса Александр Иванович Ковалев мне признался, что всё начальство понимает, что в той ситуации с дракой я поступил правильно, по-мужски. Но армейский порядок надо соблюдать, избивать сослуживцев, хоть и наглецов, нельзя и руководство должно было реагировать на происшествие соответствующим образом и по уставу.

В итоге, замполиты курса и школы нашли правильный подход и уговорили меня забрать рапорт об отчислении. Но в наряды я больше не ходил, а после отпуска на общем собрании меня избрали заместителем секретаря комсомольской организации всего курса и Омскую ВШМ я закончил с красным дипломом и отличной характеристикой.