---

Есть в Белоруссии маленький городок Будслав, который живёт спокойной, размеренной жизнью, но раз в год становится воронкой невиданного людского водоворота, принимая многие сотни и тысячи паломников, устремляющихся к чудотворной иконе Найсвятейшей Панны Марии.
 

---

Это действо в давние времена получило название Будславский фэст и проходит без оглядки на власти, которые даже во времена крупных потрясений не имели шансов собрать столько народу.

Фэст — мероприятие не спонтанное, а хорошо организованное. В этом году он проходил с 30 июня по 1 июля под девизом «Фатимское послание Марии — путь к обращению».

Завершилось празднование торжественной мессой и Евхаристической процессией, однако ещё много часов пилигримы продолжали вдыхать воздух святых мест, общаясь между собой и покупая разные сувениры, иконки и презентованную на празднестве книгу «Про Хрысто».
 
 


Дорога в Будслав.
 

---

Так откуда же произрастает притягательность этих мест, приобретших ореол святости?

На эти вопросы можно ответить, лишь зная подноготную событий давних лет.


По преданию городок Будслав сначала назывался Буда Славная — как дань мастерству местных строителей.

В 1504 году великий князь литовский Александр даровал поселение с лесом над рекой Сервеч монахам-бернардинцам.

В Литве первые блюстители этого ордена появились, начиная с 1468 года. Позднее Лука Залусский в своей «Церковной истории Польши» (1768 г.), указывал на наличие в Литве 30 бернардинских монастырей.

Под Будой братья-бернардинцы сразу возвели небольшую часовню, на месте которой в 1589 построили деревянный храм в честь Пресвятой Девы Марии.

Согласно распространённой версии воевода минский Ян Пац пожертвовал храму икону Божией Матери, подаренную ему Папой Римским Климентом VIII.

На самом деле дела обстояли несколько иначе.

Икона действительно была подарена Папой воеводе Яну Пацу в 1598 году, который поместил её в своей дворцовой часовне.

После смерти воеводы (1610 г.) она стала собственностью его капеллана, ксендза со странным именем Изаак Солокай, который привёз её на мою родину — в местечко Долгиново, куда явился выполнять функции костёльного администратора.

К сведению, Долгиновский костёл существует как минимум с 1533 года.




Долгиновский костёл во время прохождения пилигримов на Будславский фэст.
 

---

В 1613 году, будучи в Великие четверг и пятницу в Будславе на богослужении, Солокай был «потрясен богослужением и просьбой живущих там отцов, которые уже о той чудотворной иконе знали».

Короче говоря, администратор оказался не промах, забрал икону и уехал из Долгинова служить у будславских бернардинцев. Там он прожил до конца дней своих.


В 1633—1643 годах в Будславе был построен величественный каменный костел, спонсором которого стал Ян Кишка — Великий гетман литовский и полоцкий воевода. Часть затрат понес Великий ловчий литовский Николай Исайковский.

Строительством руководил немецкий архитектор Андре Кромер, который также спроектировал ряд других монастырских зданий.




Будславский костёл.
 

---

Чудотворная икона Богородицы была размещена в главном алтаре костёла и вскоре прославила его своими чудесами, привлекая толпы верующих.

Несмотря на то, что Будславский костёл был отрезан от всего мира тремя в то время полноводными реками и густыми лесами, количество паломников в святые места росло с каждым годом. Прибавлялась и численность поселений, расположенных рядом.


Следует учитывать также атмосферу, которая определяла в те времена межконфессиональные взаимоотношения.

Крупный краевед, выходец из описываемых мест польский профессор Франтишек Селицкий отмечает, что около 1560 года будславские бернардинцы чувствовали преследование «от болтающегося здесь отвратительного лютеранства» и даже на время покинули монастырь.

Однако в 1571 году они вернулись, так как лютеранство не прижилось в этих местах. А вот совместная жизнь католиков и православных явно складывалась неплохо.

Как известно, в 1596 году была одобрена Брестская уния, которая подчинили белорусскую православную церковь Риму.

Поначалу православные белорусы ей воспротивились, однако в местностях, где православие было в меньшинстве или выступало вперемешку с католицизмом, переход к унии произошёл относительно бесконфликтно в силу добрососедских отношений между православными и католиками.

О господствующей в то время полной религиозной толерантности на Литве свидетельствовал даже сам митрополит российский Филарет (отец царя Федора Романова).

В 1610—1619 годах он находился в польском плену и вспоминал с возмущением, что в доме белоруса «в кругу отца и детей, супругов и подданных уживались три или четыре веры: одни исповедуют в них веру христианскую (православную), другие — католическую, а третьи лютеранскую или арианскую. И вместе за одним столом едят и пьют, и входят в брачные отношения, а некоторые даже совместно молятся».

То же происходило и в Долгиновско-Кривичско-Будславском регионе, потому-то к чудотворной иконе потянулись люди всех христианских верований.




Чудотворная икона Матери Божьей Будславской.
 

---

 
В доме, построенном при костёле бернардинцами в 1633 году, была организована школа, где в двух классах обучалось 28 учеников. Один из трёх учителей преподавал русский язык.

Будславские бернардинцы в лице их предводителя Э. Зелеевича, конечно же, позаботились о пиаре чудотворной иконы, издав в 1650 году в Вильно книгу под длинным интригующим названием «Зверинец на земле небесной, или Будская Пуща любезностями Божиими окутана, которые люди испытывают при чудотворной иконе Пресвятой Девы Марии, что в костеле отцов Бернардинцев».

Особенно впечатляет начало повествования, призванное создать сказочный образ тех мест:
 

«Где перед тем в глубоких речищах и глухих чащах хищные медведи, волки и другие дикие хищники находились, там поднялся Костёл Господень; где был слышен страшный звериный рык и ужасные крики филинов, там, при том же храме нищем, исцелялись немощные, хромые, эпилептики, немые, зачарованные, искалеченные молниями и от других неприятностей».
 

В самом начале издания весьма к месту была размещена гравюра костёла и трактат о расположении «пущи и места Будского». То есть заинтересованному читателю, даже не прочитавшему до конца книгу, сразу было ясно, куда держать путь.


Лично для меня остаётся загадкой — почему упомянутый Изаак Солокай не оставил после себя письменных свидетельств тех чудес, которые случились во время нахождения чудотворной иконы в часовне Яна Паца и Долгиновском костёле. Всё-таки там она пребывала почти 15 лет.

Кое-какое объяснение следует из утверждения, что привести перечень чудес давнего периода нет возможности, поскольку «при разборке старого костёла уничтожены стены, на которых были написаны чудеса».

Что там у них случилось с памятью, мы уже не узнаем, но опись милостей, дарованных в 1617—1650 годами, имеется и впечатляет.

Автор опуса умело начинает издали, приводя сначала примеры обращения в веру истинную.

Так, подстолий минского воеводства Ежи Зенович, «будучи еретиком», увидел будславскую икону и «слезы навернулись на его глазах, и так схватило сердце, что сейчас же побежал к священнику и святую исповедь совершил».

То же самое случилось с панной Пузыней, которая прибыла в Будслав на отдых, но посетив богослужение, вернулась из кальвинизма к католицизму.

В 1650 году «ласку перехода вновь в католицизм» познал также некий Теодор Катажэвич из Полоцкого воеводства.




Костел в Будславе. Деревянный алтарь 17-го века выполнен в стиле раннего барокко.
 

---

По мере изложения примеры свершённых чудес становятся тяжеловеснее.

В 1617 году здесь вернулось зрение к Иосафату Тышкевичу, который потерял его пятилетним ребенком.

Как только родители ввели незрячего мальчика в костел — он тут же прозрел и позже стал монахом. В том же 1617 году был исцелен еще один Тышкевич.

Следующее чудо состоялось в 1630 году, когда обрёл зрение «пожертвованный костёлу» Адам Стаховский.

Любопытное свидетельство датировано 1632 годом:
 

«Вот вернулся с неволи «узник московский» Ян Вроньский — ротмистр надворной хоругви полоцкого воеводы Януша Кишки, и то, благодаря предварительному абещанию, данному его товарищем по оружию Лукашем Владовским, который абещал пожертвовать за ласку возвращения коллеги десять «чырвоных злотых» на корону для Ребёнка на Будской иконе».
 

Позднее упоминается ещё несколько чудес, происшедших с роднёй Януша Кишки и его дворовыми людьми. При этом следует помнить, что он финансировал строительство каменного костёла в Будславе и являлся лицом заинтересованным.

В 1634 году была чудесно исцелена Полония Войловичевна, больная на ноги, в 1638 году чудесно ожила четырехлетняя девочка, которую вытащили из пруда без признаков жизни. А в следующем году вернулась к жизни дочь минского стольника Зеновичева.

В 1643 году выздоровел тяжело раненый Ян Володкович. В 1644 году пан Павел Хажевич из Ошмянского уезда «пожертвовал сына-эпилептика в Буду и тот выздоровел».
 

Стоит упомянуть описанную под тем же 1644 годом местную легенду:

Анна Абрамовичевна, подданная пана Януша Кишки, в день воскресный пошла в лес за грибами и увидела там Пресвятую Деву, которая сидела за столом, на котором горели две свечи.

Девица, конечно же, испугалась и попыталась скрыться, но вслед раздался голос: «Почему кричишь? Почему в праздник работаешь и Сына моего тем оскорбляешь, который шесть дней дал вам для работы, седьмой на свою похвалу выбрал, а вы и тот насилуете»?

Сказав: «А чтоб ты знала, что Сын мой гневается», — она своей рукой прикоснулась к девице, и та сразу потеряла дар речи.

Далее красочно описывается, как неведомые силы перенесли молодуху на Виленский тракт под Кривичам, как она вернулась домой, но бабки и шептуны помочь не смогли.

Поскольку девушка всё время указывала в сторону Буды, родные догадались и отвели её в костёл, где она указала на икону и тут же обрела дар речи.
 

1645 годом датировано исцеление земской Вильнюсской писарши Констанции Валовичевны, которая имела «кривые руки и испорченный глаз», а также ещё троих — дочери Франтишка Коссаковского, какого-то Яна Годутя и дочери господина Леонарда Езерского.

Тот же Езерский «доброй совестью» свидетельствовал, что когда он «подарил» потерявшего слух и речь своего подданного Лукаша Драчича Будславскому костёлу, тот выздоровел.

И это не единственный случай, когда господа искали чудесного выздоровления для своих крепостных крестьян, поражённых молнией, эпилепсией или белой горячкой.




В 19-м веке в благодарность за исцеление верующие оставляли в Будславском костеле золотые фигурки.
 

---

 
 
В последующие годы также перечислялись разные личности, которые «познали ласки выздоровления». При этом многократно упоминается о тех врачах, которые лечили больных, но не могли им помочь.

Имеются упоминания и об исцелённых жителях моего родного Долгинова:
 

«Того же года (1649) Ежи Гаватич, сын Григория Гаватича из местечка Долгиново… взбесился, терпя суровый боль от нарыва в голове, которого когда после трех дней, блуждания в лесах нашли и привели в Буду, совершили над ним молитвы, нарыв исчез и так с Божьей благодати он остался здоровым».
 

Упоминается Ян Слизень, родившийся мертвым, но, будучи «пожертвованным в Буду» — ожил.

Автор заканчивает свой труд тем, что его реестр чудес не полный, потому что не все выздоровевшие лица заявляют в Будславский костёл про сотворённые там чудеса.

Одним словом, широко распространившиеся в народе слухи стали поводом к тому, что «много вилейских прихожан, а особенно женщины, которые поклялись исповедоваться у латинских священников, несколько раз в год во время фестивалей, прежде всего в Мяделе и Будславе — постановили ту клятву соблюдать и после перехода в православие».
 



Современные паломники по пути в Будслав.
 

---

 

В силу сложившихся реалий в ХVIII веке на территории Беларуси начались крестьянские бунты.

Но в нашем крае, очевидно, таких бунтов не было, так как нет данных на эту тему.

Надо полагать, что причиной тому было отсутствие больших земельных владений, где бунты, в основном, и возникали.

Для смеси запутавшихся в разноверье народов, замешанной на еврейских дрожжах, не дававших христианам разбогатеть, повсеместно была актуальной ходившая в народе поговорка: «Ошмянский шляхтич: одна нога в сапоге, другая в лапте».

Отсюда и стойкая, сохранившаяся до сих пор, традиция веры в разные чудеса, исходившая из немногих очагов культуры на этих землях.

В последующие века наступили тяжёлые времена. Бесконечные войны, восстания и распри в шляхетской среде привели к разделу Речи Посполитой и упадку.

В 1858 году после гонений на кривичских тринитариев — приверженцев католического ордена нищенствующих монахов — бернардинский монастырь в Будславе закрыли.

Это был чувствительный удар по местному просвещению и культуре, так как будславские бернардинцы содержали школу для простолюдинов, классическую прогимназию, при которой для детей знати было устроено общежитие с полным содержанием за умеренную цену, а так же музыкальную школу, которая непрерывно работала с 1756 года.

В те времена мелкой шляхты в Вилейском уезде была достаточно много — более 2,5 тысячи.
 

Для общего представления сошлюсь на статистику, приведенную царскими властями, согласно которой в 1858 году в Беларуссии проживало около 3,4 миллиона человек, из них около 78 процентов — белорусы. 84 процента из них исповедовали православие.

Поляков насчитывалось 270 тысяч, татар — 3,2 тысячи, немцев — 7 тысяч. Знати — 160 тысяч (вместе с дворовой шляхтой), землевладельцев в имениях — 9 тысяч.

Евреи составляли 10-ю часть населения. Среди купцов евреев было 72,5 процента.

В городах в те времена проживало 300 тысяч человек, или всего около 10 процентов населения. Около 45 процентов городского населения составляли евреи, 36 — белорусы, 8 с лишним — поляки.

Местечкового населения было 230 тысяч, из которого 78,6 процентов — евреи.
 

Несмотря на враждебность к царизму, для всех христиан — белорусов, поляков и приехавших сюда русских военных, учителей и даже чиновников невысокого ранга, которым выпало служить на этих землях, были характерны добрососедские контакты.

После восстания Калиновского в 1864 году бернардинский монастырь и здания в Будславе передали царскому войску.

Ответ на вопрос, могли ли царские власти полностью подавить католическую церковь, однозначен — конечно же, могли.

Но безбожие им представлялось злом большим, так как атеизм отождествлялся с бунтарством и революционностью. А потому церковь и костёл относились властями к союзникам в обеспечении контроля над народом.




Процессия ксендзов.
 

---

Очередное упоминание о Будславе встречается лишь в изданной в 1900 году книжке Наполеона Ровбы «Путеводитель по Литве и Белой Руси». Он отмечает, что проживает там польско-еврейское население.

В 1911 году в Кракове вышла монография ксендза Алойзы Фридриха «История прекрасных икон Пресвятой Девы Марии в Польше».

В статье про Будслав автор описал краткую историю будславского монастыря, поместил снимок тамошнего храма и главного алтаря с чудотворной иконой.

Ксёндз не преминул отметить, что икона чудотворная, несмотря на то, что ни одна духовная комиссия не исследовала этих чудес. Ему было достаточно того, что «несколько тысяч верующих собирается здесь каждый год 21 июня« (2 июля по новому стилю).

В Народной Библиотеке Польши сохранился лишь один экземпляр изданного в 1915 году в Вильнюсе неким С.Флодом «Двухнедельника Епархиального», где в подробностях описывается «огромный, каменный, величественный» Будславский костел и краткая история появления в нём чудотворной иконы.

Флод отмечает, что когда-то костёл весь был расписан фресками, «однако время — неумолимый враг всего на свете, с одной стороны, и неумелые руки людей с другой, в большей части уничтожили их».


В 1906 году началась постройка шоссе Долгиново — Будслав.

Заработки были хорошие — за пуд камней платили по одной копейке.

Жители окрестных деревень впервые узнали, что сало можно есть сырым — увидели, как едят его нездешние дорожные рабочие.

Большим подспорьем развитию Будслава послужило строительство железной дороги в 1907 году.

В 1908 году появился первый железный плуг, но владельцы новинки долгое время не могли привыкнуть к нему, отдавая первенство сохе.

Здание Будславского костёла и его убранство в первом десятилетии ХХ века отреставрировали. Возвели еще одну часовню, благодаря чему количество прихожан увеличилась до 7 тысяч человек.

Возможно, в реставрационных работах в той или иной мере поучаствовал мой дед, Казимир Святохо, закончивший как раз в это время в Варшаве училище и приехавший на реставрацию Долгиновского костёла.

Однако грянула 1-я Мировая война, затем революция.

Временное затишье времён Пилсудского закончилось разделом Польши и новыми потрясениями.

У людей было столько проблем, что стоящий на отшибе от основных торговых путей Будславский костёл посещался в основном прихожанами, так как массовые сборища устраивать было опасно.

Каких-то новых чудес чудотворная икона не сотворила, а если они и были, то народ о них помалкивал.

Немцы в Будславе находились эпизодически и к костёлу интереса не проявляли. Во всяком случае, они его не ограбили — видать местные полицейские надоумили не связываться с тем, что приводило в трепет в былые времена.

В послевоенное время, особенно во времена хрущёвского воинственного атеизма, Будславский костёл и вовсе не имел постоянного священника.




Паломники.
 

---

 

В моём детстве и юности я мало что слышал конкретного о сотворённых иконой чудесах.

Помню лишь, что ворюги, успешно грабившие тогда церкви и костёлы Вилейщины, споткнулись именно на Будславском костёле, который никто тогда толком не охранял.

Больше разговоров было о будславской шайке под руководством рыжеволосого Павлика, устраивавшей грабежи, чередующиеся со спортивными соревнованиями — мальцы великолепно, почти на профессиональном уровне играли в волейбол.

Чудеса в те времена творил лишь один местный проходимец с гипнотическими способностями.

Поиздержавшись деньжатами, он уезжал в Минск, а через месяц-другой входил в Будслав в дорогущем бостоновом костюме, но босиком — шикарные ботинки висели на шнурках на тросточке за его плечами.

С ним был огромный чемодан с подарками родне и друзьям.

Несколько недель банда Павлика и все примкнувшие пировали на халяву, а когда денежки уплывали, парень вновь уезжал в Минск и всё повторялось по прежнему сценарию.

В студенческие годы я дружил с сыном известных на всю округу будславских врачей Вовой Гордоном, который был в курсе всех дел, но держался в стороне от нарушителей спокойствия.

По его рассказам будславский чудотворец приходил, к примеру, в ЦУМ, отоваривался, а при расчёте посмотревшая ему в глаза кассирша отваливала ему сдачу крупными купюрами, ничего не подозревая при этом.

Конечно, мимо всевидящего ока такие личности пройти не могли — чудотворец вдруг пропал. На мой вопрос, куда тот подевался, Вова отвечал: «Не знаю», — и хитро улыбался.

Я догадался, что это была не тюрьма, а то место, где способности чудотворца могли быть востребованы на благо Родины.
 

Очередное возрождение Будславского костёла началось после развала Советского Союза.

В 1996 году архиепископ Доминик Грушовский передал папскую буллу, в которой Богоматерь Будславская провозглашалось патронессой Минско-Могилевской архиепархии — считайте, всей Беларуси, а в 1998 году кардинал Казимир Свёнтэк короновал чудотворную икону папскими коронами.
 



Процессия с иконой Матери Божьей Будславской.
 

---

 
Размышляя о чудесах, связанных с чудотворными иконами, современный человек не может с ходу в них поверить. Он хочет докопаться, почему такое происходит — ведь икон много, а чудотворных — единицы.

В этих копаниях появляется мысль о том, что дар чудотворения приходит только к намоленным иконам, когда свидетель многих бед человеческих — лик Матери Божьей обретает способность ускоренной передачи обращений болящего и страждущего ко Всевышнему и обратной связи.

Без веры эта связь невозможна, так как вера — это безоговорочное подчинение жизненным установкам, данным незримой сущностью, которая повелевает судьбами.

Недаром атеисты, отступники, разного рода реформаторы веры, пытающиеся не столько ощутить в себе веру, сколько рассуждать на эти темы, лишены этой связи и помощи. Ведь для Высших сил они — шлак, отходы великого эксперимента по наделению высших живых существ разумом.

Невольно напрашивается вывод — во времена тяготения к массовкам и дефицита искренней веры чудеса не случаются, а если и случаются, то с тихими, скромными людьми, которые приходят к иконе Найсвятейшей Панны Марии со своими тяжкими бедами и получают помощь, никого в это не посвящая.

Себя же хочется успокоить словами, услышанными от Всевышнего основоположником христианского монашества Антонием Великим:
 

---

«Антоний! Внимай себе и не подвергай исследованию судеб Божиих, потому что сие душевредно».
           

---