---

Байки шипчандлера. Начало

---

 
 

Мне тут один товарищ, а он уже год в море ходит, — шутки в сторону, — так, сплёвывая небрежно, сказал: да что ты, Дима, вообще про штормтрапы знаешь?!

А я не люблю оставлять вопросы неотвеченными.

Так-то по мне фиг скажешь, что я в жизни чего-то повидал. Дурак-дураком. Но внешность часто бывает обманчива.

Я «морскому волку» валидола в валерьянку насыпал, говорю, мол, усаживайся поудобнее, я начинаю.
 

Мясо и хлеб на палубе не растут, — начал я, — поэтому на судно продукты привозят. Он юмор понял, даже засмеялся. Последний раз, правда, в этот день.

Так вот, довелось мне с 95-го года по 98-й работать в шипчандлере. Доставка продовольствия на борт, то есть. Так как для этих целей грузовое судно иметь накладно, мы в те времена обходились лоцманским катерком. Если везло, то «Балтикой» — это рыбацкие пароходики, промышляющие салакой.

Балтийское море небольшое, но волны и ветер никто не отменял. Если ветер не сильный, метров 12 в секунду, то доходили до дальнего рейда быстро, минут за 40. А вот если дуло, то часика полтора весёлых аттракционов с каруселями и американскими горками гарантировано — абсолютно бесплатно. Юрия Гагарина в уматень укачало бы уже на ближнем рейде, а дальний — 12 миль.


Поддон с продуктами закреплён восемью растяжками и покрякивает в такт прыжкам с волны на волну. А я в рубке стою зелёный, наслаждаюсь морскими просторами, периодически вынужденно делая наклоны вперёд.

Когда судно уже близко, оно начинает винтом подрабатывать, чтобы закрыть нас от ветра. Это помогает, конечно, но в глобальном смысле ничего не меняет. И вот когда мы уже подруливаем к борту, нас то подбрасывает до мостика, так что успеваешь вахтенному помахать, то опускает ниже ватерлинии.

Погрузка продуктов в таких условиях — интереснейшее зрелище. Как толковый детектив. До последнего момента никто не знает, долетят продукты до палубы или рухнут в воду.

Выжидаешь нужную паузу и орёшь наверх: «Вира!» А лебёдки на судне — не катапульты. Тянут уверенно, но не быстро. Пока поднимают, мы ещё успеваем пару раз в полёте подровнять поддон снизу своей палубой.

Палет исчезает где-то там, пару раз приложившись о борт, и всё затихает. По борту вниз элегантно стекают помидоры и остатки пивной пены играют радужками на солнце.


А дальше начинается самый интересный аттракцион — забрасывание меня на штормтрап.

Переброс или недоброс не рассматривается вообще, так как печать у меня, а без неё открывать палет нельзя. Таможенный груз, если что.

Вообще-то таможенник должен при этом присутствовать, но он вежливо отказался, сказав, что мне в этом вопросе он доверяет целиком и полностью, хитрая тварь.

Когда катерок проваливается вниз с верхней точки, примерно на середине пути, как раз пора забрасывать, чтоб не затёрло между бортами.

Если в большой семье ничем щёлкать просто не принято, то тут каждый щелчок — последний.

По этой причине перебираешь ручками и ножками по мокрым и скользким балясинам с такой скоростью, что на борт танкера вылетаешь по инерции.

Там уже на борту принимаешь нормальный для этой ситуации сизый цвет вместо зелёного, потому что ещё и страшно, но первая часть подошла к концу.

Дальше — рутина, рукопожатия ошалевших матросов, поздравления комсостава, подсчёт оставшихся продуктов, подписание бумаг и вручение мне бабла.


В те времена было принято платить наличкой, ибо можно же обговорить скидки на продукты. А уже скидки поделить с капитаном. По большому счёту, я только ради этой радужной перспективы на эти самоубийства и шёл. Заказы были, как правило, на 6-8 тысяч долларов, а скидки достигали 20%, что тогда для меня было как раз месячной зарплатой.

Судовой повар бегает по палубе от поддона до артелки и отбирает продукты у матросов. Эти там, на катере, периодически вылетают из-за борта с вопросительными выражениями лиц — мол, ты скоро там?! Капитан и я крепко жмём друг другу руки и прячем деньги, чтоб не дай бог не спутать с общественными.

И вот я — с кучей бабла, таможенными декларациями и печатью — выглядываю туда, где этих мотыляет не по-детски. Туда очень не хочется, а надо. А путь один — снова по штормтрапу, но уже вниз. Там уже угадывать, когда прыгать, приходится самому.

Они укладывают какие-то сети, мешки, тряпки на шины от «КамАЗа» — чтобы не убирать потом с палубы мою кровь и кости. Так мне с серьёзным лицом в первый мой вояж объяснил шкипер катерка. Морской юмор — он такой.

А вот когда висишь на этой верёвочной лесенке между двумя железными посудинами, не до юмора вообще. Вылавливаешь момент, когда катерок толково подбросило — и прыгаешь туда в надежде не промазать...



 
 
P.S. Не скажу, что я часто проделывал подобные смертельные трюки, но в 90-е погибали и за куда меньшие деньги. Может, поэтому и вид у меня теперь такой, как есть...