Регион БУМ (Беларусь, Украина, Молдова) действительно взрывоопасен, здесь сходятся народы, языки, культуры, религии и цивилизации, здесь постоянно необходимо совершать судьбоносный выбор и очень часто этот выбор чреват внутренним расколом и гражданским конфликтом, в чём, после распада Советского Союза, мы убедились на примере молдово-приднестровского конфликта и последних событий на Украине.

Беларусь в силу в значительной степени советско-инерционного характера своей политэкономической системы стала исключением из регионального правила, сохранив территориальную целостность и гражданское согласие. Но «зона турбулентности», образовавшаяся после украинского кризиса не может не затрагивать и нас – в силу географических, геополитических, экономических и иных причин.

Украинская ситуация катализировала поиск ответов на извечные вопросы цивилизационного Пограничья – кто мы? С кем мы? Какое наше будущее?
 

В такой ситуации мы оказываемся не просто Пограничьем, где соседствуют, взаимодействуют, взаимовлияют разнообразные элементы этнокультурного, языкового и конфессионального ландшафта, но геополитическим фронтиром, за который ведётся всё более интенсивное противоборство.

Термин фронтир (англ. frontier ‘граница, рубеж, пограничье’) получил широкое распространение после известной работы Ф. Дж. Тёрнера «Фронтир в американской истории», посвящённой процессу освоения Дикого Запада. Евразийские аналогии фронтира видятся в Диком поле и практиках российского продвижения в Сибири и Средней Азии.

Белорусский философ Илья Левяш так определял это понятие:
Сегодня мы наблюдаем обострение конфликтного состояния фронтира, вызванного, в значительной степени тем, что конфликт разгорелся внутри и вокруг очень значимого, крупного субъекта – Украины, положение которой существенно влияет на соседние геополитические полюса и возрождает давние конфигурации Балто-Черноморской конфликтной системы в терминологии Вадима Цымбурского.

В Молдове наметились признаки относительной политической стабилизации в связи с экспериментом внешних сил – договорённостями между Россией, ЕС и США не поддерживать олигархический режим и не настаивать на окончательном выборе в пользу одного из блоков.
 

Беларусь оказывается на перекрестии информационных войн, на западном периметре её границ идут активные военные приготовления со стороны стран НАТО, а сама она пытается играть роль многовекторного балансира и равноудалённого миротворца, что само по себе указывает на усиление признаков «фронтирности» внутри белорусского государства и общества.

Фронтир как пограничье подразумевает наличие неких фиксируемых состояний, полюсов, между которыми он существует. В нашем случае это – очевидно Европа—Евроатлантика и Россия—Евразия. В геополитической проекции Вадима Цымбурского Россия как особая цивилизация окружена Великим Лимитрофом, поясом народов и стран, находящихся между цивилизациями.

Развивая и уточняя концепцию Великого Лимитрофа Станислав Хатунцев рассматривает цивилизацию как систему концентрических кругов, состоящую из
 
Структура российско-евразийской цивилизации согласно С. Хатунцеву на западном направлении выглядит следующим образом: к платформе относится большая часть Российской Федерации, лимб – это восточные и центральные области Беларуси и Украины, лимитрофные земли – западные регионы Беларуси и Украины, Крым, Молдова и Прибалтика.

Это достаточно сложная структура, которая, не учитывает очевидной специфики и отличия между включаемыми в тот или иной её элемент территориями, например, совершенно непохожие между собой западную Украину и Беларусь или Крым и Прибалтику.

Понятие фронтира и разработка его структуры могла бы быть более полезной в теоретическом и практическом плане.

Фронтир Европы и Евразии – имеет подвижную, динамичную природу. Ещё в 1989 году его западные границы с точки зрения евразийского наблюдателя простирались от Бреста до Берлина, включая в свой состав участников Организации Варшавского договора и Югославию. Сегодня фронтир с европейской точки зрения включает уже независимые Беларусь, Украину, Молдову, а возможно также и европеизированные мегаполисы России: Москву и Санкт-Петербург.

На наш взгляд, в настоящее время западный фронтир Евразии включает Беларусь, Украину, ЛДНР, Приднестровье, Молдову, Крым, Калиниградскую область, Польшу, Прибалтику и Румынию. Именно здесь сегодня проявляется основное напряжение между блоками и их конфликтный потенциал.

Структура западного фронтира имеет следующую иерархию:
 
Такова актуальная архитектура западного фронтира, но как можно представить желательную динамику его развития? Возможно ли формирование особой «фронтирной» цивилизации, сломившей логику борьбы за неё внешних сил, как это предполагает украинский философ Сергей Дацюк?

Исторические примеры и судьба «фронтирных» образований прошлого с претензией на собственную цивилизационную идентичность в Балто-Черноморской конфликтной системе (Великое княжество Литовское, Речь Посполитая, межвоенная Польша) говорят нам о том, что их существование неизбежно заканчиваются гибелью и разделом между более мощными центрами силы.
 

«Фронтирная» цивилизация в форме одного из вариантов Балто-Черноморского Междуморья, отдельного от романо-германской Европы и российской Евразии нежизнеспособна и не имеет позитивных перспектив будущего.

Это значит, что судьба фронтира, скорее всего, будет решаться по-другому. Есть несколько вариантов, например, дипломатический и военный. Первый был реализован во время разделов Речи Посполитой между Россией, Пруссией и Австрией, второй – после победы в 1945 году и установлением Ялтинской системы. В обоих случаях имели место долгосрочные договорённости о границах, их чёткое разделение и взаимное признание.

Реализация этих вариантов сегодня представляется проблематичной – военный чреват началом Большой войны, в чём, хочется надеяться, не заинтересован никто, а дипломатический упирается в неразрешённый украинский кризис и неопределенность будущего этой страны – для реальной договорённости между блоками она должна, как это видится сегодня, стать нейтральной и не примыкать ни к одному из блоков, сохранив связь как с Европой, так и с Россией.
 

Балансирование и ситуационный нейтралитет Минска при всей понятной и аргументированной логике этой позиции вряд ли будет по достоинству оценён, а благородный призыв к миру не услышан.

Скорее всего, это станет ещё одним фактором в усиливающемся противоборстве – соблазн оторвать Беларусь или её части от цивилизационной платформы или вызвать резкую реакцию Москвы на эту позицию Минска ради ещё большего давления и изоляции России для США, Британии, Польши и Литвы будет очень большим. 

Также стоит напомнить, что стабильное и благополучное существование Беларуси последние 25 лет было обусловлено понятной геоэкономической и военно-политической ориентацией республики, точно также как Польша получила все возможные бонусы от евроатлантического выбора.

Очевидно, мы ещё не достигли той точки конфликта, после прохождения которой, возможно говорить о симбиозе или синтезе (интеграции интеграций?). Вероятно, движение в эту сторону всё же потребует более чёткого самоопределения и самоограничения всех субъектов, вовлечённых в рискованную игру на западном фронтире.