Латвия – страна абсолютного свободомыслия, но с весьма ограниченной свободой слова, поэтому я, находясь в Риге под подпиской о невыезде, буду говорить то, что думаю, но не все, что думаю.

Говоря и думая о странах Прибалтики, следует мысленно представлять себе Прибалтийский геополитический маятник, впервые запущенный сотни лет назад.
 

Сейчас Прибалтийский геополитический маятник качнулся в сторону Запада. Силы, заинтересованные в отрыве Прибалтики от России вне и внутри Эстонии, Латвии и Литвы, стараются остановить движение маятника, предварительно отведя его максимально влево. Без учета этих усилий невозможно правильно интерпретировать множество событий, свидетелями и участниками которых мы являемся.
 

Буду говорить о Латвии, где 7 апреля прекратились действия режима чрезвычайной ситуации, но при этом не были отменены ограничения, введенные в период действия режима ЧС: масочный режим, запрет на свободу передвижения и массовые мероприятия и собрания. Таким образом, в Латвии фактически уничтожено действие конституции. В результате ползучего государственного переворота под видом "борьбы с распространением коронавирусной инфекции" вся полнота власти перешла в руки правительства во главе с гражданином США Кришьянисом Кариньшем.

Формально Латвия – парламентская республика. Фактически – этнократическая диктатура. Режим диктатуры поддерживается на уровне: а) законодательства; б) политической традиции.

С другой стороны, в Латвии сложилась устойчивая политическая традиция: так называемые латышские партии не вступают в открытую коалицию с так называемыми русскими партиями на национальном уровне, т.е. на уровне законодательной и исполнительной власти. В итоге партии, опирающиеся на голоса русских и русскоязычных избирателей, способные контролировать до четверти и более мандатов в стоместном парламенте, оказываются за бортом правящих коалиций даже в случае получения относительного большинства на выборах и отстраняются от реального участия в управлении страной.
 

Оба вышеупомянутых фактора – поражение в правах части избирателей и бойкот "русских" партий – способствовали зачистке политического поля в первые 15 лет постсоветской Латвии. Затем к ним добавился такой инструмент, как спецслужбы. А поскольку латвийские спецслужбы контролируются спецслужбами США и Великобритании, то, наряду с прямым и/или закулисным давлением по дипломатическим каналам, участие спецслужб в латвийской политике привело к вытеснению с политической арены партий, которые представляли интересы местного капитала.
 

Сейчас в Латвии пересменка послов. Прежний посол России, Евгений Владимирович Лукьянов, в разговоре со мной полтора года назад заявил, что "политический фон здесь предсказанный". По его мнению, Латвия не имеет собственной воли и не проводит суверенной внешней и внутренней политики. И не важно, прав Лукьянов или не прав. Важно, какую позицию он сформировал, сформулировал и доводил до сведения Смоленской площади, или, напротив, Смоленская площадь спускала своему представителю в Риге. Ею во многом объясняется пассивность российской дипломатии на латвийском и шире – прибалтийском направлении.

Формально в Латвии действует многопартийная система, но на практике политический спектр делится на т.н. латышские и т.н. русские партии. При этом все условно латышские партии – суть фракции одной Большой латышской партии (БЛП), которые отличаются друг от друга оттенками обязательной для всех националистической идеологии. К праволиберальному крылу БЛП следует отнести премьерское политобъединение "Новое Единство" и политобъединение "Развитию / За". К правоконсервативному крылу можно отнести Новую консервативную партию и Национальное объединение "Все – Латвии ! " – ТБ/ДННЛ.

Либерализм первых сводится к признанию прав сексуальных меньшинств. Консерватизм вторых выражается в откровенной русофобии, россиефобии с примесью антисемитизма. Внутри БЛП идет борьба за сферы влияния и долю государственного пирога, но это не мешает ей дружно держать фронт против русских и России.

К условно русским партиям относятся Согласие, ранее – Центр согласия, и Русский союз Латвии (РСЛ), ранее – За ПЧЕЛ (За Права Человека в Единой Латвии). Согласие позиционирует себя как социал-демократическая сила, таковой не являясь.
 

Вместе с тем "Согласие" в лице своих лидеров Яниса Урбановича и Нила Ушакова старательно отмежевывается от всего русского, называет себя "латышской партией", признает советскую "оккупацию" Латвии, не признает воссоединение Крыма с Россией, поддерживает членство ЛР в НАТО и т.д. Впрочем, Ушаков умудряется усидеть на двух стульях благодаря господству в русскоязычных масс-медиа, грамотной манипуляции сознанием русскоязычной аудитории, беззастенчивой эксплуатации 9 мая.

При этом "Согласие" не только уклоняется от защиты жизненно важных интересов русскоязычного меньшинства, например, в сфере школьного и дошкольного образования, но и подыгрывает правящим партиям в их неустанном наступлении на права русскоязычных жителей страны в языковой и образовательной сферах.

В свою очередь, Русский союз Латвии (РСЛ, лидеры – депутат ЕП Татьяна Жданок и депутат Рижской думы Мирослав Митрофанов) маловлиятельная партия, которая в одиночку пытается держать русский протестный фронт, ведя правозащитную деятельность, организуя акции протеста против сворачивания образования на русском языке.

С 2010 года РСЛ не удается преодолеть пятипроцентный барьер на выборах в Сейм Латвии. На внеочередных выборах в Рижскую думу РСЛ удалось преодолеть барьер и восстановить фракцию, впервые с 2009 года. На мой взгляд, новый лидер РСЛ – Мирослав Митрофанов – склонен к оппортунизму. Один из прежних лидеров, ныне покойный Юрий Петропавловский, назвал его "внутренним согласистом" РСЛ, а согласистами зовут членов и сторонников партии "Согласие".

В 2014 году Русский союз Латвии упустил исторический шанс объединиться с товариществом "Русская заря", возникшим на волне референдума 2012 года о придании русскому языку статуса второго государственного и объединившим молодых и амбициозных лидеров прорусской и пророссийской направленности. Этот просчет серьезно ослабил русское сопротивление в Латвии и развязал руки правящему режиму в его стремлении разгромить "Русскую зарю" и удушить последние очаги русской оппозиционности. Все же РСЛ является единственной сколько-нибудь весомой силой, на открытую поддержку которой в Латвии может рассчитывать Россия.

Со своей стороны, Россия занимает противоречивую позицию, в которой поддержка российских соотечественников, русских общественных организаций и условно русских партий в Латвии сочетается с попустительством этнократическому режиму в его наступлении на права и интересы русскоязычного населения страны. Не будем говорить о политических декларациях и вербальных протестах против ущемления прав соотечественников в Латвии, в коих нет недостатка. Членство в ЕС и НАТО позволяет Латвии преспокойно их игнорировать.

С 2005 года, когда при подписании пограничного договора с Латвией в Москве возобладало стремление поладить с Евросоюзом за счет гуманитарных интересов российских соотечественников, Россия в течение десяти лет налаживала экономическое сотрудничество с Латвией еще и в расчете "заинтересовать" и "приручить" латышскую политическую элиту.

Но эта политика провалилась.

Увы, не менее противоречивую позицию занимало и занимает русскоязычное население Латвии, которое в массе своей сочувствует России, но поддерживает не пророссийский Русский союз Латвии, а филиал упомянутой выше Большой латышской партии в лице "Согласия" и двуличного, коррумпированного Ушакова; которое в массе своей недовольно внутренней и внешней политикой латвийских властей, но остается пассивным, воздерживаясь от участия в протестах.

Не встречая массового сопротивления, власти ужесточают преследование инакомыслящих и от борьбы с латвийскими оппозиционными СМИ переходят к борьбе с российскими средствами массовой информацией, от ограничения свободы слова – к ее подавлению. Это делается, чтобы обеспечить безраздельное господство в информационном пространстве страны националистического, прозападного, антироссийского дискурса.

Апелляция к органам европейского правосудия не работает. Судя по недавним высказываниям главы МИД России Сергея Лаврова, это осознают в России.

Подавление свободы слова в Латвии явление многогранное, включающее в себя и самоцензуру, и практику замалчивания проблематики, волнующей те группы населения, которым власти страны отказывают в субъектности, прежде всего русских и русскоговорящих. Это и прогрессирующая закрытость исполнительной власти в общении с журналистами, когда прессу переводят на голодный паек пресс-релизов. Через пресс-релизы и высказывания ведущих политиков и чиновников в СМИ проникает четко выраженный пропагандистский "мейнстрим", активно маргинализирующий все остальное.

В свою очередь, меры спецслужб против отдельных журналистов и активистов ведут к криминализации общественно-политической борьбы, когда ответом на острую критику и политическую агитацию становится уголовное преследование. Оборотной стороной этой политики служит ничем не ограниченная свобода, которой под прикрытием спецслужб пользуются в масс-медиа неонацисты и русофобы. Таким образом, власти страны открыто встали на путь политической провокации.

На сегодняшний день статус подозреваемых присвоен уже двенадцати журналистам, включая вашего покорного слугу. Таким образом власти пытаются лишить русскую общину страны своего голоса, а российскую сторону – глаз, т.е. сколько-нибудь объективной информации из Латвии.

В заключение поставлю несколько нериторических вопросов.

На мой взгляд, эти вопросы ждут ответа.

Я говорил о Латвии, но многое из сказанного приложимо к Литве и Эстонии.
 

То, что мой основной язык русский, ни о чем не говорит. Россия для меня – чужое государство.

первоисточник