---

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» — так мог бы сказать (если бы знал русские идиоматические выражения) адмирал Эрих Редер 3 сентября 1939 года. И тут же, скорее всего, должен был бы махнуть с горя стакан шнапса, не закусывая. Или два.

Потому что в этот день четко обозначился неизбежный будущий КРАХ немецкого надводного военного флота. И адмирал Редер знал это как никто другой.
 

---

«3 сентября 1939 года Германия вступила в войну с Великобританией. Это произошло вопреки предположению фюрера, что «Британия не имеет необходимости сражаться из-за польского вопроса».

Польский вопрос использован лишь как повод для начала войны. Раньше или позже Британии пришлось бы сражаться с Германией, но уже в гораздо менее выгодных для себя военных условиях, то есть против усилившегося германского флота.





Что касается флота, то совершенно очевидно, что он ни в каком отношении не готов сегодня к великой борьбе против Великобритании» — конец цитаты. Это — из меморандума адмирала Редера, предназначенного не столько для Гитлера, сколько для командования флота.

Адмирал Редер — не ясновидящий и не предсказатель. Он просто хороший специалист, знаток своего дела. И из положения во вверенной ему отрасли военного противостояния с врагом он делает именно тот вывод, который так не хотят знать нынешние «историки» Второй мировой войны. А именно — что война, начавшаяся в сентябре тридцать девятого и длившаяся шесть долгих лет, унесшая жизни пятидесяти миллионов человек — Германией отнюдь не планировалась, и уж тем более — не подготавливалась…

То, что Великобритания в ответ на вторжение в Польшу выдвинула Германии ультиматум, а в 17.00 3 сентября объявила последней войну — были самыми скверными новостями для командующего немецким флотом.

И для него не имело уже никакого значения, успешно ли вермахт сражается с Войском Польским, каковы его трофеи, сколько пленных взято и сколько игрушечных польских танкеток TKS подбито в эти первые дни войны. Ибо все это было вторично.

Первичным был тот печальный факт, что начиная с 17.00 3 сентября 1939 года германский флот вынужден будет начать войну на море БЕЗ ЕДИНОГО ШАНСА НА ПОБЕДУ.


Адмирал Редер был участником Ютландского боя. Он был военно-морским профессионалом — следовательно, знал, что нанести поражение английскому флоту в генеральном сражении его подчиненные не смогут — ибо, ввиду катастрофического отсутствия необходимого количества тяжелых кораблей, «надводный флот не сможет сделать больше, чем просто показать, что он знает, как нужно умирать отважно». Таким образом, генеральное сражение флотов является априори невозможным; следовательно, владение морем остается, вне всяких сомнений, за англичанами.

Основная нагрузка в битве с английским судоходством уже с первых месяцев войны начала ложиться на подводные лодки, и чем с каждым днем все труднее немцам становилось выводить в океан надводные корабли — тем больше надежд они возлагали на свои субмарины.

Впрочем, эти маленькие хрупкие кораблики уже осенью 1939 года совершили несколько поистине эпических подвигов, о которых нельзя не рассказать.

Первым из четырех немецких подводников, ставших вскоре легендой — Гюнтера Прина, Отто Кречмера, Иоахима Шепке и Отто Шухардта — отличился последний, командовавший подводной лодкой U-29.

17 сентября юго-западнее Ирландии его подводная лодка поймала в перекрестие своего перископа английский авианосец «Корейджес». Его командир, капитан 1-го ранга Макейг-Джонс, на заходе солнца отправил два эскортировавших авианосец эсминца проверить сообщение одного из перепуганных торговых судов о появлении в проливе Святого Георгия неизвестной подводной лодки — и остался без прикрытия.

Этим и воспользовался капитан-лейтенант Шухардт — его подводная лодка бесстрашно атаковала огромный корабль, начавший было прием на свою палубу самолетов. Две торпеды из трех выпущенных поразили «Корейджес» — и через двадцать минут авианосец перевернулся и затонул, унося с собой 517 членов экипажа и своего командира.

Но победа Шухардта была, в общем-то, несмотря на ее значимость, все же просто успешно проведенной атакой в открытом море — для чего, собственно, подводные лодки и строятся. Его товарищ, Гюнтер Прин, совершил же доселе немыслимое.

Его подводная лодка U-47 атаковала и потопила английский линкор «Ройял Оук» прямо в английской военно-морской базе Скапа-Флоу!

Нельзя сказать, что подобная атака была чем-то сверхествественным — до этого немецкие подводные лодки дважды (еще в Первую мировую) пытались прорваться в «спальню» британского линейного флота. Первой была U-18 капитан-лейтенанта фон Хеннига (осенью 1914 года). Эта лодка успешно проникла в базу, но, не застав там английского флота, на отходе была протаранена британским эсминцем и утонула. Экипаж спасся и попал в плен.

Англичане сделали выводы из этого происшествия — и, когда в самом конце войны U-116 капитан-лейтенанта Эсманна попыталась повторить подвиг своих товарищей, она была потоплена вместе со всем экипажем.


С началом новой войны с Великобританией немецкий флот (командование его подводных сил во главе с коммодором Деницем) вновь решило испытать судьбу и прорваться в Скапа-Флоу, с тем, чтобы атаковать британские линкоры в их собственном «доме». На должность будущего героя (если атака удастся) был назначен один из двух дюжин командиров океанских субмарин серии VIIB — лейтенант Гюнтер Прин.

Вечером 13 октября его лодка, преодолев множество преград, прорвалась в Главную базу британского Флота Метрополии, и около часа ночи атаковала стоящий на якоре линкор «Ройял Оук».

Торпеда попала в носовую часть британского корабля, но особых повреждений ему не нанесла. Более того — офицеры корабля решили, что это какой-то внутренний взрыв в носовых погребах зенитной артиллерии, или, может быть, бомба, сброшенная с высотного немецкого разведчика (за неделю до этого немецкие самолеты несколько раз появлялись над базой). В общем, англичане никак не связали взрыв на линкоре с торпедным попаданием.

А зря.

Британский линкор никак не хотел тонуть — поэтому Прин, уже начавший выход из английской базы (не менее трудный, чем вход), решил вернуться, перезарядить торпедные аппараты и доделать начатое. И в 1.22 снова атаковал «Ройял Оук»!

На сей раз торпеда попала в мидель, и линкор получил весьма серьезные повреждения. Но зато вторая атака переполошила всю гавань, заметалась брандвахта, на дежурных эсминцах загрохотали колокола громкого боя. Англичане поняли, наконец, что в «спальне» их линейного флота хозяйничает немецкая подводная лодка!



Линкор «Ройял Оук».


Британский линкор, получив вторую торпеду, вскоре затонул, унеся с собой на дно 24 офицера и 809 матросов. Подводная же лодка U-47, несмотря на неистовое преследование английских эсминцев, смогла выскользнуть из ловушки Скапа-Флоу и утром 17 октября вошла в Вильгельмсхафен. На борт лодки поднялся гросс-адмирал Редер и вручил всему экипажу железные кресты.

Прин, за три дня до этого почти никому неизвестный командир рядовой подводной лодки, в этот день стал героем всего Рейха. Самолетом экипаж субмарины был доставлен в Берлин, и на ступенях Рейхсканцелярии Адольф Гитлер вручил командиру U-47 Рыцарский крест.

С точки зрения военной пропаганды, подвиг Прина и его экипажа был бесценен. С точки зрения военно-морского противостояния — он, к сожалению, почти ничего не решал. Британия лишилась одного из устаревших линкоров типа «Ривендж» — у нее в строю по-прежнему оставалось четырнадцать кораблей линии (плюс пять достраивалось).

Рейд U-47 был, вне всяких сомнений, выдающимся военным подвигом, примером доблести и отваги — но поколебать британское господство на море он никак не мог. Слишком велико было превосходство Royal Navy над считанными боевыми единицами кригсмарине…


Подводные лодки, несмотря на их малочисленность, с сентября 1939-го по апрель 1940-го настойчиво сражались с британским судоходством — причем, если принять в расчет то, что никогда на английских торговых путях не действовало более двух дюжин немецких субмарин — достаточно успешно. В 1939 году торговый флот Великобритании и ее союзников потерял 222 транспорта общим тоннажем 775 397 тонн — большую часть из-за атак из-под воды.

Всего до начала июня 1940 года немецкие подводные лодки потопили 199 торговых кораблей общим водоизмещением 701 985 брутто-регистровых тонн, от мин, выставленных ими на фарватерах, погибло еще 115 судов (394 533 брт).

Подводная война против британского судоходства шла относительно неплохо — но ее эффективность к началу весны сорокового года достигла своего возможного максимума и дальше расти уже не могла. Почему?

Потому что немецким лодкам нужно было тратить до 70% своей автономности на преодоление расстояния от Вильгельмсхафена до торговых путей врага. И, чтобы кардинально улучшить ситуацию, радикально увеличить срок нахождения лодок на боевых позициях, немцы должны были как-то решить эту проблему.

Поскольку существенно, в два-три раза, увеличить дальность хода (а следовательно, и автономность) подводных лодок невозможно технически, а построить еще сотню-другую субмарин можно будет не ранее следующих полутора-двух лет — естественным решением было бы перенести базы флота поближе к торговым путям врага.

В идеале — в порты Бретани и Бискайского залива; а если уж мечтать по-крупному — то базировать субмарины на гавани Ирландии или Исландии. Тогда уж британское судоходство точно будет задушено в колыбели.

Увы, последний вариант — из области беспочвенных фантазий.



Первые месяцы 1940-го — время первого кризиса немецкого военного флота. Вести войну с британскими эскадрами он не может в принципе. Выводить на французские и английские торговые пути подводные лодки становится все сложнее — путь от немецких баз до вожделенных портов Западной Англии и Уэльса субмаринам преодолевать все труднее из-за нарастающего противодействия англичан.

К тому же вызревает опасная неопределенность на севере, в Норвегии. Эта страна нейтральна — когда Гюнтер Прин, возвращаясь из своего эпического похода, встречает норвежский пассажирский пароход, то беспрепятственно пропускает его в Англию — но ее нейтралитет вызывает серьезные опасения.

Если англичане высадятся в норвежских портах, то будут в состоянии перерезать снабжение Германии шведской железной рудой — и войну можно будет считать законченной, ибо до 80% стали в Германии выплавлялось из импортного сырья. Кроме того, бритты получат в свои руки отличный инструмент для удара в сердце Рейха — от аэродромов Южной Норвегии до Берлина каких-то триста километров!

Само существование Германии зависело от импорта железной руды из Швеции. В первый военный год немцы рассчитывали на 11 миллионов тонн шведской руды из годового потребления 15 миллионов.

В теплые месяцы эту руду доставляли в Германию из Северной Швеции по Ботническому заливу и Балтийскому морю и никаких проблем — даже в военное время — не возникало, поскольку Балтика была прочно ограждена от проникновения туда английских подводных лодок и надводных боевых кораблей.

Но с наступлением зимы пользоваться этим путем стало невозможно, так как море покрывалось толстым слоем льда. В холодные месяцы шведскую руду приходилось доставлять по железной дороге в ближайший норвежский порт Нарвик и оттуда вдоль норвежского побережья на судах в Германию.

Почти весь этот маршрут немецкие рудовозы могли идти в норвежских территориальных водах, тем самым спасаясь от ударов английских боевых кораблей и бомбардировщиков. Таким образом, как указывал командованию военно-морского флота Гитлер, нейтралитет Норвегии имел свои преимущества.

Немудрено, что Уинстон Черчилль, в то время первый лорд адмиралтейства, в первые же недели войны пытался убедить кабинет разрешить ему поставить минные заграждения в норвежских территориальных водах (в территориальных водах НЕЙТРАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА!), чтобы воспрепятствовать доставке шведской руды этим путем в Германию.


Дальше — больше. Высший военный совет союзников на заседании 5 февраля 1940 года в Париже решил, что в к апрелю должны быть подготовлены войска для высадки в Нарвике — которые должны будут оккупировать районы шведских железорудных разработок.

Черчилль отмечает, что на этом совещании было решено, «между прочим, взять под контроль железорудные залежи Гулливаре». Более того, западные союзники обошли бы рейх с северного фланга.

Посему немецкому флоту предстоит выполнить непосильную задачу — упредить англичан и содействовать высадке германских десантов на норвежском побережье.

К 12 марта 1940 года Гитлер подписывает директиву «Везерюбунг» — план оккупации Дании и Норвегии. По этой директиве вермахт, люфтваффе и кригсмарине должны будут совершить невозможное — овладеть территорией противника десантом с моря — при полном и абсолютном господстве вражеского флота на этом самом море.

Немецкие солдаты и матросы это невозможное совершат!

А что им оставалось?

Ничего другого — потому что возможные английские десанты в Норвегию были отнюдь не страшной сказкой, которую Гитлер на ночь рассказывал своим адмиралам. Черчилль всерьез решил удушить Третий рейх — пережав ему единственную артерию, по которой тот получал сырье для своей сталелитейной промышленности.


В феврале 1940 года адмирал Редер начал получать донесения от своего военно-морского атташе в Осло капитана Рихарда Шрайбера о нависшей над Норвегией угрозе высадки западных союзников. Медлить было уже нельзя.

В первых числах апреля 1940 года флот адмирала Редера двинулся на север, чтобы занять исходные позиции вдоль норвежского побережья. Немцы задействовали все, что могло держаться на воде — в условиях безусловного британского господства на море успех (или неуспех) немецкого десанта решал буквально каждый корабль.

9 апреля немецкий флот практически по всему норвежскому побережью высадил десанты — от роты до полка — с боевых кораблей и транспортов, заблаговременно спрятавшихся в бесчисленных норвежских фиордах. Немецкие десантники начали боевые действия на фронте протяженностью более тысячи километров — от Нарвика до Осло! И почти везде одержали победу.



Немецкие войска высаживаются в Норвегии. 9 апреля 1940 года.


В целом оккупация Норвегии прошла относительно успешно. Для вермахта.

Для кригсмарине же несколько скоротечных морских боев с норвежскими эсминцами и броненосцами береговой обороны, с подоспевшими к шапочному разбору английскими кораблями и норвежской береговой артиллерией закончились весьма печально.

Немцы потеряли тяжелый крейсер «Блюхер» (33% численности кораблей данного класса в немецком флоте), легкие крейсера «Карлсруэ» и «Кенигсберг» (33% численности кораблей данного класса в немецком флоте), 10 эсминцев (40%), 4 подводные лодки (5%) и 11 прочих судов. Большинство остальных немецких надводных кораблей получили повреждения разной степени тяжести — в том числе оба германских линейных крейсера.

Англичане тоже потеряли изрядно кораблей — авианосец «Глориес» (потопленный артиллерией (!) «Шарнхорста» и «Гнейзенау»), крейсер «Эффингем» (правда, здесь немцам «помог» штурман английского крейсера), крейсер ПВО «Курле», семь миноносцев и 4 подводные лодки. По эсминцу и подлодке потеряли французы и поляки. Но для флотов союзников эти потери были мизерны и несущественны — тогда как германский флот одним махом потерял почти треть своего боевого потенциала!

В целом надо отметить, что англо-германское военно-морское соперничество в Атлантике и в Индийском океане в период с мая 1940 по июнь 1941 года — крайне интересный и весьма поучительный эпизод Второй мировой войны.

И если отбросить в очередной раз все мифы о жуткой агрессивности Германии и тотальной беспомощности Великобритании — характеризующийся безусловным преобладанием на этом театре военных действий просвещенных мореплавателей.


Немцы (в соответствии со своей теорией войны на коммуникациях) поначалу стали действовать по лекалам, заготовленным еще в двадцатые годы — чему немало посодействовал авторитет адмирала Редера. То есть осознавая, что их военный флот не имеет ни единого шанса в генеральном сражении — оное генеральное сражение немецкие адмиралы исключили (поначалу) из своих планов в принципе.

Но слепо полагаться на доктрину адмирала Гросса немцам было не с руки — слишком мало боевых кораблей, предназначенных для рейдерства, было у них в наличии. Потеряв «Адмирала графа фон Шпее», немецкие флотоводцы решили, что войну на коммуникациях дешевле будет вести вспомогательными крейсерами — с мая 1940 по декабрь 1943 года в морях было задействовано 9 таких кораблей, переоборудованных из гражданских судов.

Их история — поучительный рассказ о том, как нарастание средств противодействия надводному рейдерству со стороны англичан постепенно сделало идею о самой возможности вести надводное пиратство абсолютным и полным анахронизмом.

В теории все поначалу выглядело логично. Великобритания могла использовать в целях войны все материальные и человеческие ресурсы своей империи только в том случае, если транспортная связанность разных частей будет достаточно крепкой. Фрагментация британских торговых путей, если бы оной смогли достичь нацисты — уже делала бы предстоящее английское вторжение в Европу делом более чем сомнительным.

Но добиться подобной фрагментации (не говоря уже — пресечь английскую морскую торговлю на корню) наличными военно-морскими силами немцам было не по плечу.

Британский торговый тоннаж составлял (на 1.09.1939 г.) 31,8% мирового (около 3500 вымпелов различного водоизмещения), плюс за последующий год для обеспечения своих морских перевозок англичане смогли использовать колоссальный норвежский и немаленький голландские торговые флоты.

Всего в июне 1940 года ежедневно в море находилось две с половиной тысячи кораблей под флагами всего мира, старательно подготавливающие британский реванш в Европе. Надеяться серьезно помешать такому колоссальному грузопотоку с помощью трех «дейчландов» (из которых один к тому же должен постоянно ремонтироваться) было бы просто смешно.

Посему логичным выглядело решение немцев вывести на британские торговые пути (протяженность которых составляла более 80 000 миль) не только рейдеры специальной постройки (которых было на момент начала войны до обидного мало), но и переоборудованные торговые суда, «вспомогательные крейсера» по немецкой терминологии.

Командование кригсмарине испытывало серьезные трудности в прорыве английской морской блокады надводными кораблями — поэтому старалось использовать для выхода своих рейдеров в открытый океан (где они до поры до времени могли безнаказанно пиратствовать) любую возможность.

Так, вспомогательный крейсер «Комета», вышедший из Гдыни 3 июня 1940 года, в вожделенный район оживленного вражеского торгового судоходства немецкое командование направило по Северному морскому пути — благо, с русскими на сей счет было заранее договорено.

14 августа 1940 года «Комета» вошла в пролив Маточкин Шар (с которого, собственно, и начинается СМП), а в ночь с 5 на 6 сентября прошла Беринговым проливом, поставив рекорд скорости прохождения Северного морского пути — за 23 дня пройдя 3300 миль, из них 720 миль во льдах.



Вспомогательный крейсер «Комета» проходит пролив Маточкин Шар.  Август 1940 года.


Вся эта музыка — проход по русским территориальным водам, услуги ледоколов (на разных этапах «Комету» сопровождали «Ленин», «Сталин» и «Каганович») — обошлась немцам недешево — в 950 000 рейхсмарок. Но эти затраты командование кригсмарине вполне окупило потоплением и захватом (за 17 месяцев рейдерства) девяти судов общим водоизмещением 65 000 тонн.


К вящему сожалению для немцев, уже начиная с весны 1941 года выходы в открытое море рейдеров, и особенно их возвращение (равно и прибытие во французские порты захваченных ими призов) стало все более и более проблематичным.

Англичане научились отслеживать эти прорывы, и все реже и реже немецкие рейдеры могли безболезненно прорывать блокаду — а самое главное, захваченные ими призы (так в морском лексиконе называются трофейные транспортные корабли, желательно в грузу) все чаще и чаще на пути в Фатерланд перехватываются английскими крейсерами.

Да и сами рейдеры чуть позже будут успешно топиться британскими моряками — 19 ноября 1941 года ими будет уничтожен «Корморан», 22 ноября — «Атлантис», 14 ноября 1942 года в Ла-Манше английские торпедные катера навечно успокоят «Комету». К 1943 году действия надводных рейдеров немцев вообще сойдут на нет.

Главная, базисная функция рейдеров — захват вражеских кораблей с ценными грузами с последующей отправкой их на родину — с течением времени перестает выполняться! Рейдеры все чаще и чаще вынуждены топить захваченные призы, не использовав толком и десятой доли тех ценностей, что везут трофейные пароходы.

То есть все усилия командования кригсмарине — подготовка кораблей, подбор экипажей, немыслимо трудное обеспечение выхода вспомогательных крейсеров в открытый океан — пропадают попусту! Ведь просто тупо потопить вражеский транспорт может и подводная лодка — которая и стоит намного дешевле, и вывести ее на торговые пути врага многократно проще (в благословенные для немецких подводников 1941-1942 годы, разумеется).

Так зачем тратить и так малые ресурсы на обеспечение рейдерства надводных кораблей, когда с этими же задачами могут справиться многократно более дешевые подводные лодки?

И сторонники «неограниченной подводной войны» (во главе с адмиралом Деницем) с каждым фактом гибели вспомогательных крейсеров получали все новые и новые козыри на руки.

В конце концов, после того как действия надводных рейдеров стали практически невозможными, главная тяжесть войны с врагом на океанском театре легла полностью на плечи подводников.

Потери немецкого подводного флота в этой войне будут жестокими и немыслимо большими — 70% экипажей не вернутся из глубины. Из 1157 построенных лодок 789 погибнут в боях.

И хотя они потопят более 3000 транспортных судов (общим водоизмещением 14,5 миллиона  брутто-регистровых тонн), 178 боевых кораблей и 11 вспомогательных крейсеров — их борьба не принесет Германии победы.

ПОТОМУ ЧТО ВОЙНЫ ОБОРОНОЙ НЕ ВЫИГРЫВАЮТ!