Я человек не стеснительный, совершенно. Абсолютно, я бы сказал. Мне что на сцену выйти, что директора по плечу хлопнуть панибратски — плёвое дело. Не все директора были в восторге от моей простоты, но я же не о них.

Но, бывает, случается непоправимое. Примерно раз в десять лет меня накрывает. Видимо, компенсация за весь период беспардонности. Это не вот это вот шарканье сандаликом, нет. Я стесняюсь с размахом, так что дышать порой неудобно, кашлянуть стыдно, а чихнуть получается беззвучно в себя — правда, это неизменно отражается на небезупречном лице в виде соответствующей мимики.

Это чувство накрывает меня всесторонне и снежным комом несётся по моей жизни, всё сильнее и сильнее заматывая меня в путы мнительности. В такие моменты я себе категорически не нравлюсь и уверен, что все вокруг меня сильно ненавидят и не скрывают этого. От этого я стесняюсь ещё больше, и действо принимает масштабы катастрофы.


Только проснувшись, я начинаю терзаться мыслью о том, храпел ли я, и если да, то как громко. Представляю себе соседей с намотанными полотенцами на головах и строительными чопиками в ушах — в ночи, в тусклом свете. И на очередной трели после краткого затишья они умоляюще смотрят друг на друга и обречённо вздыхают, смотря на вяло тикающие часы.

Дальше — хуже. Опущу детали посещения уборной, хотя и там всё происходит в должной степени скромно. Мне начинает казаться, что я всё делаю громко, неуклюже, не так как все нормальные люди. Оттого что мне так кажется, я именно так и начинаю делать. Нагло, с грохотом падающая из крана вода. Чистка зубов со звуком ломающихся в лесу веток. Оркестровая яма в изголодавшемся за ночь кишечнике. Это надевание ботинок, забывание ключей, снимание ботинок и на виноватых цыпочках возвращение — с задеванием чего-нибудь в прихожей и жутким грохотом в шесть утра.

От излишней осторожности из рук валится всё. Есть в эти дни я вообще себе не рекомендую, ибо это ужас ужасный. Я обязательно запихну себе в рот чего-нибудь особо горячего, выпучу глаза, открою рот на предмет экстренного проветривания, но вспоминая, что я стесняюсь, тактично закрываю рот и терплю. Слёзы льются градом, и мне кажется, что все думают, что я слабый, бесхарактерный и плачу. А мне горячо на самом деле.


Именно в этот момент обострения я ломаю и порчу вещей как раз на следующую декаду вперёд. У меня обязательно что-то начинает ломаться, не работать, барахлить. То, что десятилетиями было прочным как рельса, начинает крошиться как несвежий круассан.

В автобус пытался зайти учтиво, с минимальными колебаниями амплитуды опасности.

Для начала не сработал проездной, а приёмник стоит у двери, естественно. Меня протолкнули дальше, ибо людям надо зайти в автобус тоже. Зайцем ехать и стыдно, и неудобно — и дорого ко всему. Сильно извиняясь, пытаюсь добраться до электронного приёмника и «прокомпостировать» билет.

Не раньше, не позже автобус резко поворачивает, и я, пытаясь никому не наступить на ногу, наступаю всем, не обделив вниманием никого. Все меня в этот момент хвалят, что совершенно не подбадривает в неловкой ситуации. Видя мою неуклюжесть, дети с последних сидений начинают откровенно ржать и тактично показывать на меня пальцем. Вальяжная улыбка — мол, плевать я на вас хотел — как-то на мышечном уровне не срабатывает, что придаёт лицу лоховское выражение вечно во всём виноватого одноклассника.


Ещё вчера разнузданный, весёлый, с ярким, образным, колким чувством юмора, я не мог связать и двух слов и зачем-то изменил себе и поздоровался на голландском, хотя прежде за мной такого греха не водилось. Да и это их «хуе морхе» в виде «доброго утра» делает утро максимально неудобным в переводе на русский.

Начальник, как назло, начинает хамить как-то особенно одарённо, и вместо привычной шутки в такой момент получается какое-то виноватое мычание и кивание, в смысле — со всеми его претензиями согласен. Коллеги прям короли юмора в этот день, и каждый раз всё не в бровь, а в глаз.

И кружку на обеде разбил — и, как выяснилось, не свою; и не просто разбил — кофе вылил, и не свой, и не на себя.

В общем, если кому надо подробное описание апокалипсиса — обращайтесь, у меня оно есть в мельчайших подробностях.


Кое-как с сильными стыдо-мнительскими покрасненьями на лице я возвращаюсь домой в ожидании скорого конца этого приступа дикой виноватости.

Ложусь в кровать практически левитируя, чтобы сильно не скрипеть, и вообще спать намерен невозмутимым Лениным.

На следующее утро всё как рукой снимает. Рожа наглая, как бампер от танка, всё делаю с лёгкостью, уверенно. И у всех окружающих есть примерно десять лет подождать, пока меня снова закинет в глобальные стесняшки.
      

Записки из Голландии
 
Дама из Амстердама и немного про торт
Пирог по-русски. Не без мата, словаря и бутылки вискаря
За сметаной. Дама из Амстердама — 2 Датч, гжель и Ван Хог. Голландцы нас не любят. Но терпят
Час расплаты. Как я готовил русское мексиканское рагу
Ла вида ес уна миерда. Это должно было случиться
Им неважно. Я вывел формулу среднеарифметического голландца
Денди идёт на интервью
Тут грешить невкусно
Он не будет взрывать самолёт, на котором я полечу
На «общаке». Как я побывал в шкуре голландского зайца
Объясни мне, брат... Ты по национальности — кто?!
Живой учебник истории
Помог! Хроника сомализации украинского борща
Ты помнишь, как всё начиналось? Четверть века назад
Особенности национальных уборщиц. Мир, труд, май и поговорить
Жизнь на воде, синяя орхидея и конь в пальто
Невыносимые трудности перевода. Двойной удар
В барбершопе
Как я нырнул в логово гомосексуализма
Первая круглая дата. Непросто бороться с нажитым за годы совковым нутром и мышлением
Велик, пятница, старушка
В гостях у Рембрандта. «Папа, мы тут надолго?!»
По ту сторону счастья. О вредных привычках
Руки вверх! Торт рождественский, со стразами 
Про Матушку. Я плюнул, теперь я русский, и трава не расти 
Fuck it в лёгком переводе. О странной Голландии
Делфт и другие
Собачий пляж в хорошую погоду. Фестиваль безудержного счастья 
Неожиданно в красках. «Лихие 90-е» по-амстердамски    
Об ужасной западной медицине. А пить-то надо что-нибудь?
Партнёр. Ох, тяжело мне даётся эта их тут толерантность!
Трудности навигации в деле государственной важности 
О ядерной войне. Fuck it в лёгком переводе — 2
Странная женщина. Все убийства в исполнении маньяков так и начинаются 
Микроволновка

---