---

Заключение. См. ☞ Часть 1 и ☞ Часть 2

---

Пока Рада БНР искала правительство, которое бы признало ее существование, в Белоруссии назрели условия для создания национального государства на советской основе: началось освобождение ее территория от немецкой оккупации. В белорусском национальном движении было и другое течение – советское.

Мировая война разбросала белорусов по всей России. В Наркомнаце РСФСР оформилось представительство белорусских беженцев и был создан белорусский отдел (Белнацком), белорусские коммунисты объединились в составе РКП (б) в белорусскую коммунистическую секцию.

У них также росло стремление к национальному самоопределению, такие же настроения все больше проявлялись и в самой Белоруссии. Вначале речь шла речь о переиминовании Западной области в Белорусскую коммуну, популярна была идея создения белорусско-литовской трудовой коммунны. Оторванные от родной земли, эти люди не имели четкого представления о том, что происходит в Белоруссии, их интересовали, прежде всего, вопросы национального характера власти, развития белорусского языки и белорусской культуры.
 

Это закладывало основу будущего столкновения в Белоруссии двух групп политиков – чрезмерных интернационалистов и эмоциональных националистов.

21–23 декабря 1918 г. конференция белорусских коммунистических секций высказалась за самоопределение Белоруссии в форме областной автономии в составе РСФСР. 24 декабря ВЦИК принял решение о признании Литвы, Латвии, Эстонии в качестве независимых советских республик.

Это и все громче звучавшее желание национального самоопределения белорусов вызвало решение ЦК РКП (б) образовать советскую белорусскую республику в тесной связи с Россией, что коренным образом отличало ее от БНР.

В результате переговоров И. Сталина с А. Мясниковым 30 декабря был созван съезд коммунистов Западной области, который принял решение преобразовать областную организацию в Компартию Белоруссии и создать белорусскую республику.

В это время в Минск прибыла московская группа во главе с Д. Жилуновичем, 1 января 1919 г. был обнародован Манифест о создании Советской Социалистической Республики Белоруссии (ССРБ), на другой день Облискомзап передал свои функции Временному правительству ССРБ и прекратил существование. 11 января ВЦИК упразднил Западную область, 2 февраля съезд Советов определил конституционные основы республики.

За этим предельно кратким изложением событий стояли сложные проблемы национально-государственного строительства.

Какой день считать днем провозглашениям республики, 30 декабря или 1 января? Были сторонники и той, и другой даты. Фактически 30 декабря, когда преобразованная в съезд VI партконференция приняла решение о создании республики, с точки зрения юридической больше подходит 1 января, когда был озвучен Манифест и создано Временное Рабоче-Крестьянское правительство. Но в отличие от выбора даты образования Республики Беларусь, которая до сих пор не установлена официально, в спорах не было политической подоплеки, и установление даты 1 января получило общее признание.

70 лет утверждалось: создание Белорусской Советской Республики – результат последовательного осуществления ленинской национальной политики Коммунистической партии. Сейчас это утверждение опровергается ее противниками, в этих опровержениях смешиваются невежество и закамуфлированная или откровенная ложь. Распространенное утверждение – национальная политика для большевиков была лишь средством, чтобы прийти к власти и удержать ее.

Упомянутый ранее историк прямо пишет:
 
Результатом этой демагогии к концу 1918 г. на территории бывшей царской России было пять национальных республик, к 1936 г. уже одиннадцать союзных и десятки автономных республик, и процесс национально-государственного строительства продолжался.

Другой историк такой же политической ориентации Г. Лазько утверждает, что национальная политика большевиков служила большевикам средством политической борьбы и была направлена лишь на укрепление своей власти. Особенно убедительно это звучит применительно к Белоруссии. Что мог дать большевикам приезд в Белоруссию из Москвы небольшой группы белорусов? Как могло укрепить власть большевиков слабое белорусское национальное движение?

Среди сомневающихся в искренности национальной политики Коммунистической партии широко распространено объяснение причин создания республики необходимостью создания буферной республики. Историк С. Третьяк в газете «Звязда» пишет, что для руководства РСФСР «существование Белорусской Республики имело смысл только из-за того, что она отделяет российскую территорию от Польши».

Идея буферных Белорусской и Украинской республик как средство отделения инкорпорированной основной части белорусских и украинских земель от Советской России одно время интересовала Ю. Пилсудского. В 1920 г. была создана буферная Дальневосточная республика, отделившая Советскую республику от японских интервентов.

Но сравнение Белорусской республики с Дальневосточной, в которой было создано правительство из представителей нескольких социалистических партий, имелась своя армия, которая, пусть и вынужденно, была признана японским правительством, свидетельствует, что у ССРБ не было никаких признаков буферного государства. Да и как республика, сама нуждавшаяся во всемерной поддержке и не имевшая собственной армии, могла защитить РСФСР?

Скорее современная Беларусь похожа на буферное государство (а то и предполье), отделяющее Россию от стран НАТО.

До нас не дошли сведения, чем мотивировали руководители Советского государства создание ССРБ, мы можем судить об этом только по косвенным признакам и высказываниям отнюдь не первых лиц. Именно на их основе стало чуть ли не аксиомой утверждение о буферном характере ССРБ.

Сложность международной обстановки в то время действительно широко использовалась для объяснения создания Белорусской республики. В докладе А. Мясникова на VI областной партконференции ничего не говорилось (что теперь некоторые ставят ему в вину) о стремлении белорусов к национальному самоопределению, все доводы сводились к международным факторам.

Это может объясняться тем, что основной заботой присутствовавших на съезде, большая часть которых была равнодушна к белорусским национальным проблемам, было укрепление Советской власти, ликвидация последствий немецкой оккупации, борьба с разрухой, голодом, болезнями, безработицей. И многим делегатам, которые были равнодушны к идее создания национального государства, эта мера казалась лишь тактическим шагом внешней политики, не мешающим достижению основной цели – победе революции.
Они не возражали (собственно, и обсуждения этого вопроса не было), и никто не проголосовал против этого предложения. Безусловно, международный фактор играл существенную, но не главную роль.
 

Может не стоит искать всяких произвольных доводов и просто предположить, что большевики, создав Украинскую, Литовскую, Латвийскую, Эстонскую Советские республики, сделали естественный шаг и провозгласили создание здесь же, на Западе, Белорусской республики?

Широко известно, что в Белоруссии против планов создания национальной республики, за сохранение прежнего положения Западной области выступало руководство Облискомзапа.

Его позиция вызывалась рядом причин. В российском обществе господствовало суждение о белорусах как части русского народа, и это наблюдалось у многих участников революционно-демократического движения, в том числе и у самих белорусов. Представление о белорусском народе как самостоятельной национальной величине только начало формироваться, носителем рождавшегося национального сознания пока была небольшая часть белорусской интеллигенции. Неудивительно, что подобные взгляды преобладали вне белорусской среды.

Когда В. Кнорин обосновывал свое возражение против создания белорусского государства тем, что белорусы не составляют нации, он был прав и неправ. Прав был в том, что процесс формирования белорусской нации только начался, ей предстояло сформироваться в советском будущем. И был неправ, отрицая белорусам в праве на национальное развитие в рамках собственного государства. Такой революционный космополитизм в конкретных условиях России, в которой шла борьба с самодержавным прошлым, грозил возрождением в революционной среде великодержавного национализма.

Все, кто теперь пишет об образовании БССР, поминают недобрым словом А. Мясникова и В. Кнорина, хотя подобные взгляды были широко распространены среди партийных и советских работников, и не только в Белоруссии.

Другой причиной сдержанности или отрицания необходимости создания национальных республик было обоснованное опасение, что рост националистических настроений среди мелкой буржуазии и усиление националистической контрреволюции опасны для Советской власти, они не в интересах социалистической революции, которая, к тому же, выходит за границы России.

Подъем в начале XX века революционного движения в странах Европы, Латинской Америки и Востока, революция в Германии и Австро-Венгрии порождали надежду (и не только у большевиков), что трудящиеся других стран присоединятся к Советской России. Исходя из этого В. Кнорин делал вывод, что Советская власть ставит своей задачей не создание новых государственных границ, а ликвидацию всяких национальных рогаток и слияние пролетариата всех стран в единую социалистиескую республику.

Хотя это утверждение не совпадало с теорией и практикой Коммунистической партии в национальном вопросе, такая позиция руководства имела поддержку в низах и служила препятствием национально-государственному строительству.

Большинство рассуждающих о национальной политике большевиков, поверхностно знакомы или вообще не знакомы с работами В. Ленина, а тот, кто знаком, сознательно искажает его идеи. Большевики с самого начала своей деятельности, с первой Программы, выдвинув лозунг права наций на самоопределение, толковали его как право на отделение и образование собственного государства.

Но выступая за право на отделение, они никогда не считали его всегда необходимым, тем более обязательным. Ни В. Ленин (не образование мелких государств, как идеал, а всевозможное сближение наций), ни партия большевиков в своей политической деятельности не были сепаратистами!

Противоречит ли это провозглашенному ими праву на отделение? Нет, объяснял В. Ленин Р. Люксембург, видному деятелю польского, немецкого и международного революционного движения, которая, так же как и В. Кнорин, считала, что отделение выгодно только буржуазии, а пролетариат стремится к интернациональному единству. Не только не противоречит, но делает такое единство более прочным, как право на развод служит укреплению брака.
 
Так его и решала партия большевиков. Эту диалектику ленинской национальной программы не понимали ни подобные В. Кнорину интернационалисты, не хотят признать белорусские националисты, обвиняющие большевиков в неискренности и обмане, как только услышат призыв к единению.

До октября 1917 года национальная программа формулировалась в общих принципиальных положениях, теперь Советской власти приходилось решать множество сложных вопросов ее практического осуществления в условиях политической нестабильности, экономической разрухи, острой классовой борьбы в национальных районах.

Какие силы должны проводить самоопределение? В какой форме оно должно происходить? На первый вопрос дают ответ слова И. Сталина в середине февраля 1918 г.:
 
Советское правительство всегда последовательно следовала этому принципу. Вся история гражданской войны свидетельствует, что на помощь Советского правительства могли рассчитывать только национальные силы, выражающие интересы трудовых масс.

В дореволюционный период для тех, кто решил остаться в составе многонационального государства, партия большевиков предполагала областную автономию. После Октября 1917 г. в сложной обстановке нараставшего распада она конкретизировала свою национальную политику, и областная автономия была дополнена федерализмом, формы которого определялись в конкретной обстановке.

Федеративный принцип построения многонационального государства был закреплен III Всероссийским съездом Советов в январе 1918 г. в Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа: Советская республика учреждается на основе свободного союза своих народов как федерация национальных республик.

Делегаты 1 съезда Советов ССРБ, определяя конституционные основы государства, заявили о необходимости установления федеративных связей с РСФСР.

ССРБ была не самостоятельна, с самого начала была в федеративной связи с Россией, – недоволен историк Г. Лазько.

Принимавшие это решение осознавали, насколько важна для только созданной республики такая связь с Россией, понимали то, что сегодня понимают далеко не все, хотя для этого история Белоруссии ХХ века дает богатый материал.
 

Кстати, за федерацию с другими государствами выступали и БСГ, и образовавшиеся после ее распада политические партии (одна даже называлась партией социалистов-федералистов), выступали за федерацию, но только не с Россией.

Федерация свободно объединившихся народов, самостоятельно решивших вопрос о форме национального самоопределения.

Вопрос: как народ самостоятельно и свободно принимает такое решение? Кто может говорить от его имени?

Самое очевидное – он сам на референдуме. Конечно, это не является гарантией рационального решения, о чем свидетельствует история некоторых недавних референдумов. Но как бы прошел референдум в условиях не сложившейся нации в обстановке гражданской войны? Что бы решили жители Западной Белоруссии, если бы состоялся предлагаемый Ю. Пилсудским референдум? Что бы произошло с присоединением Гомельской и Витебской губернии к БССР, если бы Российское руководство не действовало административным путем, а решило бы спросить население?

Лучше на эти вопросы не отвечать. В обстановке революционных преобразований право на самоопределение (национальное и социально-экономическое) осуществляли те политические силы, которые поддерживал народ, его большинство – трудящиеся массы. А они шли за теми, кто боролся за их политические и социально-экономические интересы. Это было для них важнее, чем вопрос о языке и культуре. Это остается для них важным и в настоящее время.

Противоречило ли решение ЦК РКП (б) о создании Белорусской советской республики его призывам к единству?

Не противоречило. В. И. Ленин видел единство трудящихся в их общих социально-политических целях, и лозунг самоопределения только способствовал укреплению союза этих сил. Стержнем этого союза являлись единство целей трудящихся и руководство Коммунистической партии, поэтому В. И. Ленин был спокоен за его будущее.

Когда эти два основных фактора в результате горбачевской перестройки были разрушены, СССР распался.

Разрабатывая основные положения национальной программы большевиков, В. Ленин писал о преимуществах крупного государства для политического и социально-экономического развития, для подъема экономики и культуры ранее угнетенных наций. Этим руководствовалась партия большевиков после Октябрьской революции, ее правоту подтвердили как вся история существования СССР, так и последствия его распада.

Постсоветские республики, отброшенные далеко назад, с трудом и огромными потерями выбравшиеся из перестроечной ямы, теперь безуспешно пытаются догнать далеко ушедшие вперед не только европейские, но и некоторые азиатские страны. Даже такой крупный обломок как Россию с ее превышающими возможности амбициями пинают все, кому не лень, а Беларуси постоянно приходится уговаривать Россию продавать ей подешевле то, что когда-то было общим.

Единственно, чему остается радоваться, это то, что у всех у нас есть свои президенты, и они с нами радуются, что они президенты. А те, кто больше всех требовал независимости, теперь печалятся, что не туда мы направились со своим суверенитетом, надо было идти в Европу, как будто страна это простой пешеход, который может идти, куда ему вздумается.

Позже В. Кнорин признавался в своей ошибочной позиции и недооценке представителей белорусских национальных секций, хорошо знавших национальные и бытовые особенности края. Причину расхождений он видел в том, что: им была непонятна интернационалистская политика Коммунистической партии, вся советская деятельность московской группы была подчинена национальному строительству и оставляла в стороне задачи социалистической революции (добавлю – а ему была непонятна забота пусть и небольшой части белорусов о национальной культуре).

Борьба мнений о формах государственного устройства продолжалась и после провозглашения республики. Немало местных работников выступало против образования Белорусской республики, как и В. Кнорин считая, что белорусы не представляют самостоятельной нации со всеми присущими ей признаками. В конце января 1919 г. Витебская губернская партконференция заявила, что она самым решительным образом высказывается против расчленения Советской России на мелкие самостоятельные республики, образование Белорусской республики нарушает единый фронт российского пролетариата и будет способствовать росту национализма.

Вслед за ней губернский съезд Советов мотивировал нежелание входить в ССРБ тем, что губерния не связана экономически с Белоруссией. Отношения местных большевиков с Облискомзапом и ранее были не безоблачными, теперь они были перенесены на ССРБ. Сходную позицию занимал Могилев. Играл здесь роль не только национальный нигилизм, но и чисто прагматические мотивы: на Востоке был промышленный и торговый центр, от связи с которым зависело развитие этих областей, и разрыва которых они опасались.

В то время, когда I съезд Компартии Белоруссии в Смоленске принимал решение о создании Белорусской Советской республики, в Смоленск приехала московская группа во главе с Д. Жилуновичем, который уже был определен главой белорусского правительства.

Встреча двух групп с такими разными взглядами на белорусскую государственность не могла не вызвать трений в их совместной работе по организации власти.
 
Эти противоречия определили сложность формирования правительства. В него вошли 10 партийных и советских работников бывшей Западной области и 7 представителей белорусских коммунистических секций.

Один из этих семи, Д. Жилунович, стал председателем Временного рабоче-крестьянского правительства.

Хотя приезжие добивались, чтобы в Центральное бюро КП (б) Б представители белорусских коммунистических секций вошли на равных условиях с областниками, последние составили большинство и в его составе, Президиум ЦБ состоял из их бывших противников А. Мясникова, М. Калмановича, В. Кнорина. Руководители Западной области, таким образом, стали руководителями молодой республики.

А. Мясников в декабре 1917 г. в приказе Главнокомандующего Западным фронтом писал:
 
Это в равной степени относилось и к политической власти, эта единая воля прозвучала в решениях 1 съезда Советов, всей последующей деятельности руководства и стала залогом становления ССРБ.

Д. Жилунович понимал, что формирование государства, особенно его экономической базы, зависит от Советской России, выступал за федерацию с ней и подчинился решениям Москвы. Он вошел в историю Белоруссии как Председатель первого Советского правительства Белоруссии, но пробыл на этом посту только месяц. Белорусскую республику создавали другие, в том числе те, которым он отказывал в этом праве. Сыграло роль отсутствие опыта политической работы в сложных условиях, которая в корне отличалась от работы Белнацкома среди беженцев, отсутствие у большинства паодготовки к ней.

Конечно, в этих спорах не мог не проявиться и личностный фактор, и хотя, в конечном счете, приезжие белорусы были вытеснены (кроме А. Червякова), это было следствием не политических интриг, а естественного отбора реальной политической жизнью. Придет время, будут свои белорусские руководители, своя научная, техническая, творческая интеллигенция. квалифицированные рабочие.
 

Один из парадоксов создания Белорусского Советского государства – люди, которые в 1917–1918 гг. были противниками национально-государственного самоопределения Белоруссии, в 1919-м стали его создателями.

Молодой Белорусской республике повезло, что в этот сложный период становления ее руководство возглавлял работник такого уровня как А. Мясников. В Советской Белоруссии именем А. Мясникова в Минске была названа площадь, была идея поставить ему памятник. Это было отображением его заслуженной высокой оценки.

Сейчас о нем пишут лишь как о противнике белорусской государственности. В книге «Сто асоб беларускай гісторыі» почти однофамилец А. Мясников все, что им было сделано в первые месяцы существования белорусского государства, назвал иллюзорным, а главным в нем видел отсутствие любви к белорусскому народу и ненависть к белорусскому языку.

В связи со столетием образования БССР соотечественников поздравили две партии, берущие начало от ее основателя, – одна сохранившая память о своих предшественниках и поздравившая и со столетием Компартии Белоруссии, и вторая, старавшаяся о них не вспоминать, – Белорусская партия левых «Справедливый мир».

В этих поздравлениях было одно общее – забвение памяти тех, кто внес решающий вклад в создание белорусского государства и в первую очередь А. Мясникова (который для современной КПБ должен быть также памятен как первый руководитель республиканской Компартии). Такое игнорирование – влияние на эти партии изменившегося отношения к БССР, ее руководителям в верхах и медийной сфере республики,
 

Был вопрос, в котором две группы в руководстве ССРБ проявили единодушие – границы республики. Они были едины в том, что белорусское государство должно создаваться на территории бытования белорусского языка, определенной академиком Е. Карским.

В практическом плане книга Е. Карского и составленная им этнографическая карта мало что давали. Его выводы не могли быть подкреплены обоснованными статистическими данными – перепись 1897 г., как и лингвистические выкладки Е. Карского, давали весьма неопределенные данные.
Границы распространения языка всегда расплывчаты вследствие существования переходных говоров и территориального взаимопроникновения народов, особенно усилившегося в связи развитием капиталистических отношений и вызвавшими массовую миграцию населения военными потрясениями. К тому же для определения национальности недостаточно языкового критерия, необходим учет национального самосознания.

Сколько в пограничной полосе было белорусов и русских с национальным самосознанием, сколько среди них было «тутэйших»? Этого никто не знал. И I съезд Компартии Белоруссии определил границы республики простым способом, взяв за основу труды Е. Карского: Минская, Смоленская, Могилевская, Витебская и Гродненская губернии с прилегающими к ним местностями соседних губерний, населенных преимущественно белорусами.

Решение о создании республики было принято в Москве, там же решался и вопрос о границах. И решался он под углом зрения общих интересов, защиты завоеваний революции. Шла гражданская война, продолжалась военная интервенция, задаче выстоять были подчинены все остальные.

Отсюда принятие решений, иногда противоречивых, отсюда план объединения Белорусской и Литовской Советских республик. Решение вопросов государственного строительства в Белоруссии в 1917 – 1920 гг. было частью процессов, происходивших за ее пределами. Вот этого не замечают или не хотят замечать те, кто сводит сущность проблемы к интригам.

Через две недели после решения белорусского съезда ЦК РКП (б) решил уменьшить территорию ССРБ. Существуют различные объяснения этого решения, все они игнорируют экономический и особенно продовольственный факторы, чрезвычайно важные для Советской России, отрезанной от основных зерновых районов и вынужденной ввести продразверстку.
 

В отношении к решению Москвы две группы в руководстве республики заняли единую позицию. Одна – потому что эта граница не совпадала с этнографической картой Е. Карского, другая резонно упрекала ЦК в непоследовательности: уж если вы решили создать республику, то надо создать и условия, в том числе территориальные, для ее полноценного существования.

Эти доводы не подействовали, республика осталась в усеченных границах, а поскольку в силу ее слабости не смогла бы противостоять натиску Польши, она была объединена с такой же маленькой Советской Литвой. Идея создания Литовско-Белорусского государства, такая популярная в разных политических кругах Белоруссии, оказалась нежизнеспособной. Искусственное создание совместной республики только добавило противоречий между белорусами и литовцами, у которых национальное самосознание было развито сильнее.

Когда 31 июля 1920 г. последовало так называемо «Второе» провозглашение БССР, она насчитывала только шесть уездов Минской губернии. Хотя в последующие десятилетия в БССР вошла большая часть определенной Е. Карским этнической территории, эта карта по-прежнему будоражит воображение националистов. В январе 1994 г. в преддверии президентской кампании З. Позняк писал в «Народной газете», что в результате коммунистической политики Белоруссия потеряла свою столицу Вильно и треть этнической территории вплоть до Вязьмы, поэтому вопрос о возвращении белорусских земель Смоленщины, Псковщины и Брянщины будет снова поставлен (имелось в виду, когда он станет президентом).

Образование БССР для деятелей БНР стало свидетельством бесполезности их усилий, хотя еще делались попытки получить поддержку от польских властей. «Второе провозглашение» БССР поставило точку в бесплодных попытках создать Белорусское буржуазное государство.

Тем не менее, БНР осталась живой в сердцах белорусских национал-демократов. Непомерно большое значение истлевшим останкам Рады БНР придавал З. Позняк, который в период его борьбы с Верховным Советом заявлял, что в отличие от него легитимностью обладает лишь Рада БНР. В 1998 г в связи с восьмидесятилетием БНР БНФ провел акцию «Гражданство БНР», в ходе которой о принятии ее гражданства заявили 500 человек, в том числе прозаик В. Быков, поэт Р. Бородулин, историк А. Грицкевич.

Создание БССР стало реализацией идеи создания белорусского государства, в ней были все те основополагающие признаки, которые отсутствовали в БНР.

История ее создания свидетельствует, что в нем главную роль играли внешние по отношению к Белоруссии силы. Отсутствие внешней поддержки не позволило БНР из намерения превратиться в реальность.
 

БССР также можно назвать преждевременно родившимся ребенком, но у него были заботливые родители – Коммунистическая партия и Советская власть.

Без БССР не было бы современной суверенной Республики Беларусь, нашего общего национального дома, – говорит сенатор-историк И. Марзалюк.

Отсчитывать ее от БССР – не более, чем вредный миф, – считает публицист В. Можейко, от руководивших ею большевиков на наших землях осталась только черная дыра, выжженная пустыня.
Иррациональность мышления в сочетании с глубокой ненавистью ко всему советскому принимает форму патологии.