---

Необходимо отказываться от старых экономических идей о приоритете роста ВВП. В условиях «санкций» значение имеют не миллиарды на счетах, а технологии, промышленные активы, квалифицированные кадры и научное знание. Изменить экономическую реальность можно только поставив целью восстановление экономического суверенитета.
 

---

Новый виток «санкционной» кампании, запущенный Дональдом Трампом против Турции — союзника по НАТО и давнего партнёра по ВТО, вывел ситуацию в глобальном кризисе на качественно новый уровень. Введением ограничений для товаров из Турции санкционный кризис глобальной торговли перекинулся на развивающиеся рынки периферии.

В отличие от России, которая является конкурентом США на энергетическом рынке, Турция не представляла никакой угрозы ни для корпораций, ни для банков, ни для сельхозпроизводителя США. Доля Турции в импорте США в районе 0,5%, а в первой половине 2018 года товарооборот составил чуть более 8 млрд долларов, причём сальдо +2 млрд в пользу США.

В рамках либеральной экономической доктрины «санкции» в отношении Стамбула бессмысленны и даже вредны. Почему администрация Трампа начинает «санкционное» давление против Турции, хотя это противоречит здравому смыслу?
 

---

Ответ на этот вопрос можно найти только в политэкономической логике, разобравшись с самой сутью политики «санкций», которые в действительности никакими санкциями не являются.
 

---

Скрытые смыслы санкционной политики

«Санкции» являются фальшпанелью для постепенного выхода США из системы глобальной торговли и защиты внутреннего рынка в интересах национального промышленного капитала.

«Санкции» есть медиа- и политическая технология, задача которой ввести в заблуждение, переключив внимание на поверхностные экономические процессы, замаскировав глубинные.
 

---

На самом деле стратегию США более точно назвать «импортозамещением», чем «санкциями». Поэтому то, что мы называем «санкциями», есть всего лишь политика в интересах производственного капитала США — и ничего более.
 

---

Поэтому администрация Трампа движется в том коридоре решений, который диктует экономическая реальность.
 

Парадокс текущего момента в том, что промышленный протекционизм ломает систему глобальной торговли, завязанную на ВТО и доллар. Противоречия между спекулятивным капиталом, который жаждет всё большей глобализации, и индустриальным, который не хочет уступать свой собственный, самый богатый рынок мира, приводят к новым обострениям в виде «санкций».
 

Эти противоречия заложены во всех экономиках мира, втянувшихся в глобализацию, то есть весь мир, за исключением ряда стран Африки и Азии.

Причём насколько глобальна экономика, настолько противоречия внутри США отражаются на других странах. И в России, и в Китае, и в Евросоюзе проходят собственные кризисы, похожие на кризис США. Везде имеет место внутриполитический конфликт, основанный на глубинном противоречии двух типов капиталов.

В России имеет место конфликт внутри элит, который выражается в том, что государство проводит «импортозамещение» и вкачивает нефтегазовые миллиарды в спасение банковского сектора, из которого всё равно продолжается бегство капитала.





Противоречия в элитах хорошо видны на примере действий Олега Дерипаски, который возвращает «РусАл» в российскую юрисдикцию и одновременно пытается договориться с правительством США.
 

---

Похожий кризис испытывает Германия, которая, с одной стороны привязана к энергоносителям из России, но при этом критически зависит от рынка сбыта в США, а финансовая система ФРГ после отказа от марки в пользу евро лишилась значительной части суверенитета, который был передан на глобальный уровень. Таким образом, интересы толкают Германию к углублению энергетической интеграции с Россией, но глубина финансовой, торговой и политической интеграции диктует иную политическую стратегию.

Глобализация привела к формированию мира-экономики, похожего на фантастические миры «Амбера» фантаста Роджера Желязны, — каждый глобализованный рынок является «отражением» рынка США или Евросоюза. Все развитые страны попытались внедрить успешные образцы, рождённые в США, — и всего за 50 лет на мировом рынке развились китайские, японские, южнокорейские, катарские, саудовские и российские корпорации, которые вступили в успешную конкуренцию с корпорациями ядра — США и Евросоюза.
 

Истинным смыслом «санкций» является протекционизм с целью оградить рынок ядра (США) от корпораций периферии. Для этого в Вашингтоне разыгрывают «санкционную» комедию с целью замаскировать истинные цели. Под видом санкций США пытаются закрыть корпорациям периферии (в первую очередь китайским) вход на собственный рынок и отрезать их от технологий и научных разработок.
 

При этом реальные экономические агенты, корпорации США, настолько глубоко проникли в экономику России, Китая, Казахстана или Турции, что ответные «санкции» уже не могут нанести ущерба реальной экономике США. Американские и европейские корпорации продолжают владеть активами и контролировать целые секторы экономик периферии.

Россия наносит ответные удары по товарам и услугам из США, но в реальности корпорации США и ЕС продолжают зарабатывают на нашем внутреннем рынке. И никакая политика «контрсанкций» не способна вырвать собственный национальный рынок у иностранных корпораций, пока её целью не станет полноценный протекционизм.

Невозможно вырваться за пределы периферии, если, с одной стороны, будет оказываться санкционное давление, а с другой — корпорации США и ЕС продолжат оставаться крупными игроками экономики. Россию будут облагать новыми и новыми санкциями, но россияне всё равно будут видеть на своих прилавках «Коку» и «Пепси» и перекусывать в «макдаке». Такова гибридная реальность XXI века: мы продолжаем финансировать экономику противника — настолько глубоко он укоренился на нашем рынке.
 

---

Поэтому хотят этого или нет в Москве, Стамбуле или Пекине, но основное противостояние — с иностранными корпорациями на внутреннем рынке — ещё впереди.
 

---

Государства периферии будут стоять перед выбором, на кого повесить экономические издержки — на собственных граждан, отечественные либо иностранные корпорации. Хороших решений в подобных ситуациях не бывает, поэтому правительства периферии сначала будут пытаться ограничиться давлением на гражданина.

Однако налоговое давление на население имеет свой предел, после чего доходы уходят в тень. Изымать капитал у собственных корпораций — не самое простое решение, которое вызовет кризис в элитах. Реакция на предложение помощника президента России Белоусова изъять часть сверхприбыли у металлургов и химиков — лучшая тому иллюстрация. Поэтому вопрос изъятия капитала у иностранных корпораций всё равно встанет — чем сильнее будет санкционное давление, тем раньше.
 

Те государства-периферии, которые сразу возьмут курс на изъятие капитала/технологий/активов у иностранных корпораций, имеют шансы пройти через санкционное давление с наименьшими потерями. Те правительства, которые будут следовать либеральным канонам (урезать социальные расходы, сокращать госсектор, вводить новые налоги), рискуют развить экономический кризис в социально-политический.
 

Обнуление альянсов ХХ века

Итак, США рассматривают остальной мир как периферию, которая должна быть отрезана от технологий и внутреннего рынка США. Поэтому вопрос попадания под «санкции» — это вопрос времени. Позавчера Россия, вчера Китай, сегодня Турция, завтра Саудовская Аравия — под «санкции» рано или поздно попадут все значимые экономические игроки.

Однако система глобальной торговли, которая обеспечила лидерство США, имеет все шансы пережить своих основателей. Протекционизм Дональда Трампа в экономической реальности работает в интересах внутреннего рынка и промышленного капитала, но в политической реальности ведёт к разрушению альянсов вокруг США.

Логика экономического протекционизма неизбежно приводит к политике национального эгоизма. Так, за первое полугодие 2018 года Турция резко сократила вложения в долг США, что неизбежно привело к «санкционному» обострению.

Глобальный протекционизм уже приводит к кризису альянсов и союзов. Так как экономическая гегемония несовместима с протекционизмом, Вашингтону приходится сохранять альянсы внеэкономическими методами. Что выражается в милитаризации экономики и раздувании военных бюджетов.
 

---

Мы живём во время обнуления отживших альянсов вокруг США — как экономических (НАФТА и АТЭС), так и военно-политических (НАТО).
 

---

Кризис альянсов и создание новых — вот повестка 20-х годов XXI века. Причём чем сложнее и многостороннее союзы, тем более глубоким будет кризис. Так США, отказываясь от экономической глобализации, автоматически приводят к кризису политическую модель.

Чтобы кризис вошёл в острую стадию, необходимо обеспечить последнее условие — поколебать военную гегемонию США. Как только система глобальной торговли лишится зонтика безопасности США, начнётся закат Pax Americana.


Основания новых союзов

На фоне разрушения старых альянсов мы можем видеть очертания новых, ещё вчера невероятных союзов. Хорошо иллюстрирует эту тенденцию сюжет с «разделом Каспия» — подписанием многостороннего договора между Россией, Ираном, Казахстаном, Туркменистаном и Азербайджаном.
 

В августе 2018 года произошло историческое событие — первая многосторонняя глобальная сделка без участия США. Стержнем договора о «разделе Каспия» является формула «ни море, ни озеро», когда международное право не работает. «Раздел Каспия» — это пример альтернативной глобализации без учёта интересов США.
 

Почему таким разным Москве, Баку, Астане, Тегерану и Ашхабаду удалось договориться о разделе Каспийского моря? Почему это получилось в 2018 году, хотя переговоры топтались на месте все 22 года?




После краха СССР Иран занимал непримиримую позицию по разделу Каспия до последнего года.
 

---

Многосторонняя геополитическая сделка без участия США, каковой является «раздел Каспия», стала возможной при соблюдении ряда условий.
 

1. Все участники «раздела Каспия» пострадали от санкционной политики США либо напрямую (Иран и Россия), либо косвенно, вследствие завязанной на российский рынок экономики и падения биржевых цен на углеводороды (Азербайджан, Казахстан, Туркменистан).

2. Все страны сформировали схожую политическую архитектуру — автократическое государство с выраженной президентской властью, экономикой госкорпораций, привилегированным силовым аппаратом и политической культурой «сильного лидера». Данная система продемонстрировала устойчивость на постсоветском пространстве и прошла испытание транзитом власти в Азербайджане и Туркменистане.

3. Вековой опыт интеграции и сожительства славянских, тюркских и персидских народов и культур.
 

Вопрос о разделе Каспия обеспечен тем, что все участники понимают друг друга, в целом не имеют претензий и недовольны своим местом на экономической периферии. Каждый участник вынашивает свои амбициозные проекты, которые выходят за пределы национального суверенитета.

Однако многосторонняя геополитическая сделка стала возможна только после того, как в регионе появился игрок, гарантирующий безопасность региона. Ключевым пунктом сделки стала невозможность размещения военных баз третьих стран.

Итак, «раздел Каспия» стал возможен после смены позиции Ирана.
 

---

Это произошло только после того, как Россия включилась в сирийский кризис с плацдарма в Каспийском море. Каспийская флотилия и опыт войны в Сирии — вот политический базис многосторонней сделки вокруг Каспия.
 

---

 
Об этом президент Ирана Хасан Рухани говорит прямо:
 

«Наша общая задача — это установление стабильности и мира во всём регионе и обеспечение безопасности стран в этом регионе. Весь мир стал свидетелем того, что при помощи Ирана и России сирийская армия смогла сыграть очень важную роль в деле борьбы с терроризмом внутри своей страны».
 

 
 


Коридор «Север — Юг» надёжно прикрыт Каспийским флотом России.
 

---

Прецедент с «разделом Каспия» указывает на то, что геополитические сделки без участия США возможны при обеспечении глобальной безопасности. Никто, кроме России, пока что подобных гарантий дать не может.


Политэкономия новых союзов

Для России сейчас критически важно не упустить момент, когда её военный потенциал может стать источником экономического роста.

Стратегические проекты, такие как «Шёлковый путь 2.0», Севморпуть или коридор «Север — Юг», требуют гарантий безопасности. Как Евросоюз был бы невозможен без зонтика НАТО, так сегодня российская армия и флот являются гарантом свободной экономической деятельности в Евразии. Чтобы снять внутренние барьеры, необходимо усилить внешние — вот универсальное правило интеграции.
 

Итак, шансы оказаться в центре интеграции в Евразии и стать желанным союзником для Китая, Индии, Ирана и Турции у России крайне велики. Однако, разыгрывая эту партию, надо помнить, что мало обеспечить безопасность региона, чтобы получить все экономические дивиденды. Современная история Средней Азии показывает, как российский зонтик безопасности в Таджикистане и Киргизии не приводит к доминированию российского капитала, но обеспечивает плацдарм для китайских корпораций.
 

    

---

Похоже, что России в XXI веке уготована судьба донора безопасности как минимум Евразии. Однако это внеэкономическое преимущество надо использовать в экономических интересах.
 

---

Рассмотрим ситуацию на примере экономических отношений России с Ираном. «Раздел Каспия» позволяет не только нарастить товарооборот, но и запустить полноценный транспортный коридор, который должен заменить балто-черноморский транзит, сегодня дезинтегрированный между Россией, Украиной и Прибалтикой.

Товарооборот Россия — Иран является примером крайне гармоничных экономических отношений. Наши страны взаимно кормят друг друга (Россия — пшеницей, Иран — овощами и фруктами), плюс Иран заинтересован в российском машиностроении.




Гармоничный товарооборот РФ — ИРИ позволяет наращивать его кратно.
 

---

Даже банальное наращивание товарооборота позволит России увеличивать посевы зерновых в прикаспийских регионах и получать взамен круглогодично персидские овощи и фрукты. Доступ к дешёвой плодоовощной продукции Ирана позволит использовать транспортный коридор «Север — Юг» для обеспечения северных регионов европейской части России и Урала.





Сегодня граждане России массово едят бананы из Эквадора, которые не представляют ни энергетической, ни минеральной ценности. Смена рациона с бананов на овощи и фрукты с Ближнего Востока скажется не только на торговле, но и на здоровье.
 

---

Россия сегодня является дефицитным рынком еды. В регионах Севера вопрос качественной, насыщенной минералами и витаминами еды и вовсе является жизненно важным вопросом. Вопросы продовольственной безопасности встали особенно остро после украинского кризиса, когда Россия оказалась отрезана от плодородных причерноморских земель, а Кубань, Алтай и Северный Кавказ неспособны обеспечить всю Северную Евразию. Поэтому Иран имеет прекрасные шансы нарастить собственное сельхозпроизводство за счёт бездонного рынка России.

Однако главные экономические призы геополитической сделки по Каспию находятся за пределами бухгалтерской логики товарооборота, накопления инвестиций и прочих финансовых коэффициентов.

Подобные альянсы позволяют управлять экономическим развитием на глобальном уровне.
 

Так, для самой России наиболее важным является развитие Поволжского региона, который после «раздела Каспия» становится одним из транспортных узлов, где будут пересекаться «Север — Юг» и «Шёлковый путь 2.0». Волга имеет шансы стать крупной транспортной артерией Евразии, для чего необходимо развитие речного торгового флота, интегрированного с каспийской перевалкой.
 

 

---

Необходимо отказываться от старых экономических идей о приоритете роста ВВП. В условиях «санкций» значение имеют не миллиарды на счетах, а технологии, промышленные активы, квалифицированные кадры и научное знание.

Изменить экономическую реальность можно только поставив целью восстановление экономического суверенитета.
 

---

 
Однако для этого необходимо разобраться с собственным рынком на уровне секторов, определить критическую импортозависимость и наращивать товарооборот с использованием собственной транспортной инфраструктуры. Россия может и должна использовать безопасность торговли как ключевой аргумент в пользу альянсов.

Таким образом, на месте разрушающейся системы ВТО будут возникать региональные экономические альянсы, которые будут оформляться вне международного права и без участия США по примеру «раздела Каспия».

Количество подобных сделок будет нарастать, многие из них будут сопровождаться войнами, путчами и революциями — США не будут отдавать глобальный суверенитет без боя.

Но колесо истории уже невозможно остановить. 20-е годы XXI века пройдут под эгидой альянсов нового типа на руинах системы глобальной торговли.

Каждый новый игрок, попадая под каток протекционизма США, будет оказываться в ситуации поиска новых рынков и, самое главное, зонтика безопасности.

Для России открывается удачное время для создания новых альянсов. Однако важно не увлечься этим процессом и не стать жертвой мнимого геополитического величия, как это произошло с СССР, который надорвался, став глобальной державой и выстраивая странные альянсы в Африке, Азии и Латинской Америке. Исторический момент необходимо использовать в экономических целях, привлекая капитал, технологии, знания и таланты.