11 февраля в белорусском городе Столбцы ученик 10-го класса убит ножом свою учительницу и другого школьника, еще двоих своих одноклассников — тяжело ранил

Ранимые подростки и ножевые ранения

После трагедии в Столбцах и реакция государства и либеральной оппозиции была предсказуема. Начальство обещает все «ужесточить и проконтролировать». Теперь доступ в школу станет ограничен… для родителей! Как будто это папы и мамы устраивают там поножовщины и нападения. 

Либералы уже ухватились за то, что погибший несчастный мальчик носил майку с «Пагоней» и разговаривал на белорусском языке. И готовы в трагедии видеть «ватный» след. Но при этом они всячески уходят от такого простого сравнения — массовые бойни в школах пришли к нам на фоне капиталистической трансформации общества. Да еще и в виде прямого подражания американской  практики убийств в колледжах аля «Колумбайн».
Да, свободой слова СССР не мог похвастаться. Но можно ли там было скрыть факт массового убийства детей? Масакры в школах не было не то что в советское время — даже в лихие 90-е такие случаи распространения еще не получили. А уж тогда-то со свободой слова было все в порядке.

На самом деле, на постсоветском пространстве все началось в прошлом году — с поножовщины в школе в Перми, устроенной двумя местными «колумбайнерами». А затем по России покатилась серия нападений в школах. И закончилась бойней в Керчи. Теперь вот — у нас.

Кстати, и в Беларуси — уже были тревожные случаи. Но когда в 2016 году Минске гимназист порезал свою учительницу, «общественность» не поспешила анализировать эту ситуацию. Наоборот — часть либерального сообщества увидела жертву не в педагоге, истыканном ножом, а в покушавшемся на ее жизнь подростке.  Никто не стал изучать и причины, заставившие студента МИТСо взять в руки бензопилу и начать резать людей. 

После происшедшего в Перми и Керчи автор этих строк предположил, что в скором времени нечто подобное может произойти и в Беларуси. И к сожалению, прогноз не оказался ошибочным.  

Коллективизм против серийных убийств

В старой советской школе ничего подобного не было. Хотя гормоны у молодых людей кипели всегда. И жажда самоутверждения постоянно била через край.

Зачастую свой авторитет парни завоевывали и силой. Более того — драки между мальчиками в то время были едва ли не частью традиционной культуры, своего рода ритуалом. Правда, они и регламентировались определенными правилами — «раз на раз», «лежачего не бить», запрещались удары в пах и многие другие вещи. Иногда — дрались до первой крови.

При этом советская милиция на выяснение отношений между молодыми людьми  смотрела сквозь пальцы — уголовные дела заводились, как правило, лишь в случае тяжелых травм. Да и заявления тогда писать друг на друга было делом не достойным — несмотря на все нынешние либеральные мифы про «павликов морозовых».

А вот сегодня «правовое государство» прямо предписывает гражданам взаимное доносительство. Может быть, поэтому агрессия, загнанная в глубь, и прорывается впоследствии в совершенно диких, разрушительных и само разрушительных формах? 

Конечно, идеализировать уличную жизнь при «реальном социализме» — тоже не стоит.  Были и тогда «блатные» пацаны, расхаживающие с «перьями» в кармане. И иногда в уличных драках пускавшие «швайки» в ход. Но серийные убийства учителей и одноклассников, да еще и «безмотивные» — в советское время были явно не в ходу.

Уважение к наставникам и старшим, определенные писанные и неписанные правила были этому достаточно надежным препятствием. И психологическая атмосфера в классных и дворовых микро коллективах была несколько иной.

Там, конечно, иногда также выстраивалась жесткая иерархия — со своими лидерами и аутсайдерами. На долю последних могли выпадать и насмешки, и пренебрежение одноклассников. Но в целом школьные коллективы того времени были достаточно дружными и солидарными, готовыми скорее помогать другу другу — чем ставить подножки. А уж тем более — резать и расстреливать из помповых ружей.

Ученики 80-х до сих пор встречаются на встречах одноклассников. Еще одно косвенное свидетельство былого коллективизма — культура списывания. У нас она еще до сих пор жива. А вот белорусские студенты, обучающиеся по программе в Польше, рассказывают — просьба дать списать вызывает у местных студиозов непонимание, а то и возмущение.

Человечность против отчуждения     
   
Но вернемся в нашу постсоветскую реальность. Что бы как то научиться предотвращать трагедии, подобные Колумбайну, Керчи или Столбцам, надо понимать их причины.
 

Жизнь сегодня сложна даже для многих зрелых людей. Что уже говорить о не устоявшейся психике подростка?

Провалы в гонке за высокими оценками или обладанием айфонами и другими брэндированными символами  воспринимается ими особенно болезненно. И как печально-закономерная реакция —  появление субкультуры «хейтеров» (от английского слова «ненависть») и «колумбайнеров», романтизирующих серийные убийства сверстников в школах.

Никто также не хочет замечать, что у нас подобные преступления совершили выходцы из состоятельных, «элитных» семей. Возможно, свою роль тут сыграло «мажорное» чувство превосходства и вседозволенности? Ии пресыщенности жизнью? 
 

Еще один фактор, на который сегодня мало обращают внимания — падение роли учителя.

В свое время педагог был авторитетом для учеников, причем во многих случаях — вполне заслуженным. В классе, где учился автор, даже будущие бандиты 90-х не осмеливались перечить наставникам. Сегодня же школяры могут позволить себе в адрес учителя едва ли не любую выходку.

А откуда взяться уважению? Преподаватель находится между «наковальней» из непослушных детей с их иногда весьма влиятельными родителями — и «наковальней» администрации, «жестко» требующей с него горы бумажных отчетов. А иногда — и «добровольных взносов» с семей учеников. Сам же учитель с его невысокими заработками, по современной монетизированной «шкале ценностей», нищий -  и поэтому «неавторитетный». Говорят, что в большей степени уважение к учителю сохраняется в сельских школах.
 

Многие психологи и педагоги также сетуют — папы и мамы не уделяют внимания своим чадам, отсюда и все проблемы.

Да, сегодня родителям действительно не хватает времени заниматься воспитанием и общение с детьми. В том числе и потому, что взрослые заняты выживанием. С учетом общего роста цен, и в особенности — на детские товары, постоянно растущего объема «платных услуг» и «добровольных пожертвований» в той же школе, «предкам» иногда приходиться работать на двух-трех работах.

Но справедливости ради отметим и другое. И на отдыхе среднестатистическая семья сегодня зачастую выглядит так — папа и мама, а также их дети, размещаются по разным углам квартиры — но каждый со своим мобильным телефоном или иным гаджетом в руках.  В таком электронном общении они и проводят большую часть свободного времени. Семейные прогулки или походы, общение с друзьями в риале и другие традиционные коллективные практики стремительно сокращаются в пользу виртуального времяпровождения.

Но дело здесь вовсе не в новейших технологиях коммуникации как таковых. Современный Интернет — это всего лишь новое универсальное средство, продолжение рынка. Просмотр пользователем каждой новой страницы или картинки — это прежде всего монетизация вашего времени в пользу некоего анонимного собственника или корпорации. Капитализм разобщает и стравливает людей — глобальный цифровой капитализм делает это особенно эффективно.       

И  самое главное сегодня — это проблема отчуждения человека от человека. Она  сейчас велика, как никогда. Но вовсе не Интернет тому виной.
 

Стремление к самоутверждению и крикливому «самопиару» любой ценой, отказ от этических норм, использование всех методов в борьбе за успех в конкурентной борьбе — именно этому сегодня учит жестокий мир взрослых. А точнее, как говорили раньше — «мир капитала». 

Молодые люди копируют это или протестуют против этого — но  все равно в присущей им радикальной манере. И все чаще такой реакцией становиться убийство или самоубийство — как самое крайнее средство порвать отношения с этим гнетущим  миром. Миром, где все больше правит бездушное потребительство, жажда безграничного обогащения и презрительное равнодушие к человеку. 

Поэтому, конечно, можно и нужно пытаться находить общий язык с детьми, и принимать все возможные меры для предотвращения таких трагедий. Но полную гарантию социальной безопасности даст только новое общество, построенное на основах подлинной свободы,  справедливости и человечности.