Интервью порталу Евразийского центра им. Льва Гумилева дал российский эколог Сергей Афанасьевич Зимов, осуществляющий эксперимент «Плейстоценовый парк» по восстановлению ландшафта «мамонтовой степи» на современном ландшафте тундры

ЦЛГ: Сергей Афанасьевич, как вы решились на такое великое дело и как нам Россию постепенно превратить в большой плейстоценовый парк?

С.А.: Ключевым моментом стало рождение идеи о том, что подобная экосистема  не зависит от климата, может существовать в любых климатических условиях, сама всё создаёт и поддерживает, а это значит, что её можно сделать везде и всегда. Не на камнях и не на песке, конечно, а на суглинках, где может расти трава. Трава может расти и на острове Врангеля. 

Оптимально делать такую экосистему, например, в Голландии, на Кубани, где 1000 мм осадков в год. Плотность животных там составит 70 тонн на квадратный километр. На севере Якутии это будет 10-15 тонн. 

Для сохранения и развития парка одно из условий, чтобы было  достаточно видов трав, с этим проблем нет. Лисохвоста меньше, вейников больше, они выпаса боятся. Если нет животных – вейники побеждают. Звери быстро эту пропорцию могут поменять. Сохранился и набор животных: бизоны, лошади, северные олени, овцебыки, маралы, благородные олени. Пока у нас нет только слонов и носорогов. Специалисты генетики обещали их восстановить.

ЦЛГ: К 30-му году в Плейстоценовом парке появится слоны?

С.А.: Да вы знаете, тут проблема – слоны растут долго. Даже у индийских слонов половая зрелость наступает у самочек в 12 лет. Я эту тему только начну, а там уже дети, внуки.

ЦЛГ: Есть ли у Вас активные последователи?

С.А.: У меня сын Никита, директор парка, сказал, что надо бизонов привезти. Но необходимо скинуться, кто сколько может. По рублю скинулись и набрали 200 тыс. долларов. Посчитайте, сколько человек откликнулось на призыв помочь парку.


Юг Тульской области, парк «Дикое поле». Так должна выглядеть настоящая дикая природа

ЦЛГ: Вы в России собираете эти деньги?

С.А.: С 90-го года ни копейки российского финансирования. Не дай бог, что кто нибудь в России меня профинансирует! Сразу отчёт — куда деньги делись? Где-то сироты голодают, а кто-то дурью мается — козлов разводит.

Мы просто зарабатываем. У нас коммерческая организация, выигрываем конкурсы на проведение научных работ и берём подряды. Приходят деньги. Мы делимся с государством (платим налоги), мы крупнейшие поставщики валюты на северо-востоке страны. Не то, что мы такие крутые, просто других нет. Мы единственные поставщики валюты.

К нам приезжают иностранные студенты, профессора, академики. Им нужен материал для диссертаций. Нужны серьёзные исследования, темы для исследований. Те, кто к нам приезжает — гарантированно защищаются.

ЦЛГ: А на западе есть аналоги вот таких проектов?

С.А.: На севере Шотландии планируют делать, планируют в Испании. Я ведь давно этим занимаюсь. Серьёзные публикации у нас прошли ещё в конце 80-х, а в Америке в 92 году. Но там труднее это всё двигать.

ЦЛГ: А как вы начинали? 

С.А.: Эта идея пришла мне примерно в 87 году. Мы С Владимиром Чупрыниным написали  статью с математической моделью, описывающую устойчивые состояния природы севера. Показали эту работы специалисту по северу Юрию Чернову. Он ее представил главному академику Соколову. И через 2 месяца она вышла в журнале Доклады Академии наук.   

Я пошел к Первому секретарю Коммунистической партии в Нижнеколымском районе Вячеславу Филатову и рассказал, что Академия признала идею жизнеспособной. Идея моя была простая — много зверей, много навоза. Много навоза — много травы. Когда много травы, звери сытые и плодятся. Ещё больше навоза.  Для него это было понятно, и он дал добро на ее выполнение. А сейчас у нас мухи да комары. Кому это надо? 

Вернусь к рассказу, через 2 дня ТИГ (Тихоокеанский институт географии ДВО РАН) выделил деньги, через три дня вертолёты уже полетели отстреливать дикарей. Настреляли дикого мяса. С мясом в Союзе были проблемы, отвезли его в Средне-Колымский район, на этот объём вернули живыми лошадями.

Вертолетами перевезли лошадей, нашли зверосетку, скупили всю овсянку, которая была в округе , на подкорм на первое время. В лесопункте скупили все дрова, долготьё, чтобы лес не вырубать, за 4 дня построили забор и выпустили лошадей. 
 

Уже через год ведущий академик Америки Терри Чарин со мной ходил по этим полям, где тундра за один год превратилась в сочный луг. Брали образцы почвы. Содержание азота И фосфора увеличилось в 10 раз.

Вот за один год и был создан парк, а потом Союз развалился и  начались долгие мытарства. Надо было убедить французов, англичан, немцев, у нас в стране наука развалилась. Единственно, мне повезло, что я в своё время очень аккуратно сделал социальный прогноз, что Союз развалится, что о нас забудут, что пароходы не придут, и мы будем без зарплаты. Поэтому я заранее создал многолетний запас мыла, лампочек, моторов, валенок.

Мы переориентировали научные программы под западные запросы. Начали исследовательские работы по парниковым газам, глобальному климату, по тому, что в мире котировалось. За 2 недели до развала Союза, я был приглашён в Америку, где читал доклады и выиграл международную научную премию. Только успел войти в мировую науку, как на следующий день Союз развалился.


«Плейстоценовый парк», низовья р. Колыма, 100 км от берега Ледовитого океана. Лошади, овцебыки, бизоны совместными усилиями за несколько лет превратили болота в высокопродуктивное пастбище

ЦЛГ: Л.Н. Гумилёв писал, что тайга — это гигантская пустыня, которая выросла вместо огромной степи. Что она больше пустыня, чем, например, пустыня Сахара, в некотором отношении. «Россия — это всё пустыня большая, по которой бродит лихой человек».

С.А.: Нет, Россия по большей части, безлюдная пустыня. Вы не пойдете за грибами за 100 км — клещи, комары. Какая радость? Единственно, когда загорится это, надо бежать и тушить. Всё это в убыток. Вся наша сказочно богатая природа — в убыток. Из съедобного только козлы да лоси, но они не живут в лесу, они живут на гарях, на вырубках, где травка растет.

В Сахаре зверей больше, чем в сибирской тайге. У нас численность зверей равняется нерентабельности добычи. Меньше уже не может быть, никто же не пойдёт в тайгу искать этого одинокого козла. А больше численность не может подняться, где-то кто-то немножко расплодится, тут же его приедут и перестреляют. На конец существования СССР, в Союзе добывалось мяса лося в 50 раз меньше, чем в малюсенькой Швеции. Но шведы поддерживали оптимальную численность, изымая только 15% популяции. 
 

Поэтому в Швеции, я специально всё, что смог обошёл и не сумел найти весной веточку ивы тоньше пальца. Съедено всё. В нормальной экосистеме к весне всё съедобное должно быть съедено. 

Если у вас урожай сена 300 тонн на квадратный километр, то у вас должно быть почти 100 коров, потому что корове надо на год 3 тонны сена. Это — нормальная плотность. Численность хищников 1% от веса травоядных. Если у нас на квадратном километре 50 тонн травоядных, то 1% от 50 тонн — это полтонны хищников. А что это такое полтонны хищников? Средний вес льва 110-120 кг, тигра 130 кг, т.е. это 2 льва, 1 гепард, 1 леопард, 2 волка, 1 росомаха, 3 хорька, 2 лисы, 4 вороны, 1 гриф на каждом квадратном километре. 

Хищники никуда от стада не уйдут, потому что их соседние львы задерут, однако львы были рачительными хозяевами. Сами не охотились – волки справлялись. Волки завалили, лев подошёл, съел, им оставил. «Подшефная» скотина на водопой без охраны не пойдёт, потому что через 3 территории идти.

Лев водил свою скотину на водопой через соседние участки, по тропе. Т.е. хищники не были охотниками. Все были фермерами, земледельцами, рачительными хозяевами. Если ты здоровый, крепкий, хорошо рожаешь, тебя никакой лев не задерёт на своей земле. Тебя будут охранять, беречь. Молодняка хватает. Резать надо осенью, а летом там ящерицы, мышки, падаль какая-нибудь.

ЦЛГ: Коренные жители на Северо-востоке жалуются, что им не дают браконьерствовать.

С.А.: Да, жалуются. Вот поэтому, чтобы разводить такие парки надо обеспечить работой и мясом местных жителей. Их надо всех устраивать в штат парка. Им надо завозить дополнительно мясо, потому что если решили — диких зверей не едим, то необходимо завезти равноценную мясную продукцию, привычную этим людям (с Ямала завезти домашних оленей, из Башкирии лесных лошадей или из Монголии). 
 

Раньше они промышляли охотой, сейчас промышляют дотациями на детей и пенсией мамы. Все местные жители сидят в населённых пунктах, возле магазинов, прижавшись к тёплой батарее. Молодежь в тундру не загонишь. 

Коренные народы разные. Есть ненцы, которые занимаются оленеводством уже 1000 лет, у них это уже в крови, а чукчи оленеводами стали около 200 лет назад. В развал Союза чукчи пропили всех оленей. Потом Абрамович завозил оленей, откуда мог, чтобы возродить отрасль.

ЦЛГ: А что у вас в планах развития плейстоценовых парков? В Туле сейчас создали.

С.А.: Да, это как образец, приглашаем туда журналистов, учёных, чтобы не на пальцах объяснять. Когда я первый раз читал доклад при правительстве тульском, там охотоведы собрались, объяснял, что для России 10 тонн зверей на квадратный километр — это норма.

Сейчас плотность зверей считают по штукам на 10 тыс га. А в этих парках плотность зверей в 1000 раз больше, охотоведы такую плотность даже представить не могут. Т.е. они представляют, что зверь живёт в лесу, а там есть нечего, конечно, там — пустыня. А травоядные должны расти там, где растёт трава, на полях. 

А то, что зверь может ходить по полям, в психике человека уже тысячи лет как нонсенс. Увидев, что кто-то вышел на поля, аристократы, бароны, графы с утра до вечера гоняли этих зверей, чтобы, не дай бог, не расплодились, не вышли на поля. Боялись.
 

Дикая природа стравливает урожай крестьян за три дня. Красивый дикий самец уводит всех коров, кобыл, ярочек за собой. Главный враг оленевода — это не волки, а рогач, дикий олень, который за собой сразу все стадо уведёт. Поэтому человек жесточайше воевал тысячи лет с дикой природой, это была смертельная битва. 

Мы любим природу! Эта блажь про любовь к природе началась тогда, когда природа стала полной пустыней. В Латгалии, в Восточной Латвии, в конце 70-х охотников не стало. Расплодились лоси, кабаны, косули. Просто бедствие. Люди каждую ночь ночевали в огороде – кабанов гоняли, лосей. Лисы, хорьки курей таскали. Хорошо, что у моей бабушки куры большие были – тащит, тащит и положит. Тяжелей лисы.


Сибирская едома, река Колыма. Здесь мерзлота тает со скоростью 20 см в день

ЦЛГ: В Якутии есть бизоны. Их привезли туда из-за рубежа. Что с ними сделали?

С.А.: Сейчас расскажу. Этих бизонов мы долго с Терри Чапиным выколачивали у канадцев. Там были проблемы с индейцами, которые были категорически против. В общем, мы долго боролись. Запрещено возвращать зверей в природу, если зверь убит не белым человеком не более чем 300 лет назад. Индейцы были категорически против.

Но, удалось нам это сделать — канадское правительство дало добро в 1997 году. В газете «Нью-Йорк Таймс» вышла статья, что наконец-то первые бизоны скоро поедут в «Плейстоценовый парк». Но, якутское начальство увидело их, обрадовалось, и отвезли наших бизонов к президенту на ранчо, на Ленские столбы.

Начали их там выращивать и кормить. Мне надо порядка 2 млн бизонов для начала, без разницы, где первые бизоны появятся. Они там разбрелись. Бизоны должны быть бизонами. Отвезли их туда, где трава растёт только вдоль самой Лены. Но травы там мало, узкая долина. Они вынуждены жить в лесу, где жрать нечего, на самом деле эксперимент опасный.

Бизонов лучше в лесотундру, где много лугов, ивовых зарослей, и где нет людей с лошадьми и коровами. Иначе будет конфликт. На единой не разгороженной территории эксперименты с дикой природой невозможны.
 

Почему мне североамериканцы дали бизонов? Потому, что я встал на сторону бюрократов: никакой дикой природы, только в условиях строжайшего научного эксперимента, за двумя заборами, под контролем. И вот мне и дали тогда бизонов.

Я не стал возражать, что бизонов забрали якуты. Везли на якутские деньги. Перевозка была их.

ЦЛГ: Как нам вот плейстоценовые парки максимально расширить на территории России? Что это должно быть? Государственная воля, желание общества? Как нам сделать, чтобы в каждой губернии были плейстоценовые парки?

С.А.: Ну, вот один я уже делаю под Тулой. Там есть куда расширяться.

ЦЛГ: В Туле реально ли восстановить гепардов, например?

С.А.: Да. Я, в принципе, готов в любой момент. Но есть одно но, сбежит такой зверь, кого-то напугает. Ну, милиционера или местного пьяницу, так бог с ними, а если сельскую учительницу? 

Например, у меня есть тигр. Модно было раньше дарить тигрят, львят и прочее. Вот один такой «домашний» вырос у людей, на тёщу рычит, куда его деть. Доходы упали, мясо дорогое, привезли мне его втихаря и выпустили. Я очень рад, пусть ходит. Забор проверил. Но претензии могут начаться, вот тут у вас незаконно содержится тигр, да ещё уссурийский, краснокнижный.

Что в конституции написано? Тигр — это русский зверь. Тигр живёт в ландшафтах России. Какие претензии к тигру? А какие претензии ко мне? Мне что, его убить? Кормить я его не обязан. Ну, жрёт он мою скотину, так это мои проблемы. Нет, этого прецедента с жалобами не было, но может случиться в любой момент.

ЦЛГ: Вы готовы выпустить тигров, гепардов?

С.А.: У меня даже есть маленький загончик для львят, тигрят для начала. Гепарды — дороговато. Что-то от миллиона рублей и больше стоят.

ЦЛГ:  А где территориально ваш парк в Тульской области?

С.А.: Самый юг, где Тургенев ходил. Там был написан рассказ «Касьян с Красивой мечи». Там такой есть кусок между трёх дорог, есть куда расширяться.

ЦЛГ: Каким вы видите будущее России через 50-70 лет, если эта идея с плейстоценовыми парками станет востребована, плюс идея масштабного потепления климата изменит в корне и тундру, и тайгу?

С.А.: На юге России есть пригодные для выпаса воинские полигоны, военные владеют территорией равной Греции. Чтобы там не было пожаров, ничего не горело, не взрывалось, пусть там ходят лошади, бизоны, сайгаки. Там будет несколько миллионов животных. Готовые парки.

ЦЛГ: Это же может обеспечить едой всю Россию.

С.А.: Лучше держать как продуктовый резерв. Через какое-то время кончатся фосфориты, калийные месторождения – нечем будет удобрять поля, тогда можно дело с парками поставить на поток. Будут рядом, огороженные пашни с сельхозкой и парки, где гумус, навоз. Через 2-3 года забор открыть, скотину перегнать, а на отдохнувших полях можно снимать 2-3 урожая. 


Обнаженные эрозией почвы мамонтовой степи быстро зарастают высокопродуктивными злаками

ЦЛГ: Какой минимальный размер такого проекта?

С.А.: Рентабельно огораживать территорию от 3 тыс. га. Тогда стоимость забора копеечная по сравнению со стоимостью животных. Чтобы огородить 1Га на одну корову надо 400 м забора. А если вы возьмете 4 коровы и 4 Га, то это будет 200*4=800м. Еще умножим, и будет уже 40 см на корову.

ЦЛГ: Это и есть вернуть Россию себе.

С.А.: Вернуть природу очень сложно, только дай волю и затопчут все поля, по дорогам не проедешь. Только продуманные домашние экосистемы. Дикие родственники требуют больших ресурсов, поэтому обязательно нужен забор, чтобы не было бесконтрольных миграций, болезней.

ЦЛГ: Есть книга «Парк Юрского периода». Там на острове создали колонию динозавров. Они сбежали, кого-то съели, и их за это всех бомбанули. Как избежать такого расклада? 

С.А.: Человек обучаем. Надо с детства учить, как жить в гармонии с природой, любить и уважать землю и ее обитателей. Вот вы любите собачку, кошечку? Полюбите слоника. И знайте, что он ваш, он на вашей земле. Вам от него польза. А пока, кто планету заселил? Сплошь оборванцы, которые бежали по континентам, убивали всех подряд и даже не использовали добычу, максимум — языки вырезали.

ЦЛГ: А вы ведете просветительскую работу для населения, распространяете как-то ваши идеи бережного отношения к природе?

С.А.: Каждый год приезжают порядка 10 групп журналистов. На Колыму, сами понимаете, это очень дорого, поэтому приезжают самые богатые со всего мира. Из наших приезжали только «Russia Today», Сенкевич пару раз приезжал, «НТВ». Рекомендую посмотреть фильм, который сделала «Россия 24». Рекомендую найти публикацию о нашем парке в журнале «Атлантик». Это журнал мировой интеллектуальной элиты. В прошлое воскресенье на программе «60 минут» на CBS  был репортаж о нас и нашем проекте. 

ЦЛГ:  То есть в основном информация идет на Запад, а в России?

С.А.: Россия не знает своих героев. Страна живёт в плену мифов. Леса — наше богатство, сказочное богатство природы, где есть вся таблица Менделеева, а добывают только газ и нефть. Всё, что было до километра уже выкачано, в Европе нефть уже кончилась, в Мексике кончается,  послезавтра и у нас закончится.

А главная опасность сейчас — это глобальное потепление. В Сибири начала таять мерзлота. Это крупнейший резервуар органического углерода, где по самым минимальным ценам в пересчете на углекислый газ  его там на сумму как минимум в $30 трлн. 

В нашей мерзлоте триллион тонн углерода, если его окислить с помощью микробов то в атмосферу может выделиться  3,4 триллионов тонн СО2. Цена за 1 тонну СО2 колеблется, но никогда не была ниже 10$. Таким образом, цена нашей мерзлоты десятки триллионов долларов.  
 
Поэтому если не затягивать, то можно объединит усилия народов в борьбе с этим явлением. Единственный способ остановить таяние мерзлоты – превратить Сибирь в плейстоценовый парк.

Когда мерзлота тает (а это наполовину лед, ледяные жилы), начинается эрозия почвы, и на поверхности появляются плодородные почвы мамонтовой степи. Они тут же зарастают травами. Любой участок, где тает мерзлота, превратится в  пастбище. Будут звери, они начнут зимой в поисках пищи раскапывать снег, тем самым способствовать  промерзанию почвы зимой (температура почвы на таких пастбищах на 4 градуса ниже, чем на ненарушенном участке.)
 

Таким образом можно остановить таяние мерзлоты. Всё, что нужно — много зверей.

ЦЛГ: Где их взять?

С.А.: Ключевой зверь – бизон. Бизонов в стране нет. У нас  стране 3000 зубров, а надо порядка 50 млн. В Америке сейчас 0,5 млн бизонов, половина из них каждый год идет на продажу (на мясо). А плодятся эти звери со скоростью 100 раз за 25 лет.

Они обязаны все пастбища заполнить. Сейчас есть домашние олени, они легко могут превратиться в диких. Например, в Советское время на Таймыре было 60 тыс. домашних оленей, а сейчас там 800 тыс.  дикарей. Овцебыки уже появились на Таймыре и в Якутии, их уже тысячи. Главное —  охранять их от браконьеров. Это только начало. 
 

---

---