---

Победа Дональда Трампа на президентских выборах поставила точку на спорах и дебатах о том, кто станет 45-м президентом Соединенных Штатов. Но американцы долго будут помнить эту предвыборную гонку, когда на обывателя обрушились потоки «грязи» и компромата, а взаимные упреки оппонентов открыто нарушали элементарные этические нормы.
 

---

Конечно, в США это породило недоверие к политическому истеблишменту, а американцы стали задаваться вопросом, готовы ли Хиллари Клинтон и Дональд Трамп защищать интересы народа и не скрывается ли за их рвением простое желание власти. Об этом свидетельствовали, в частности, высокие «антирейтинги» обоих кандидатов.

Можно долго продолжать эту тему. Однако гораздо интереснее проанализировать влияние использованных предвыборных технологий на более глобальные процессы.

Вернемся в прошлое и посмотрим на выборы 2008 г. и последовавшие за ними события арабской весны. Можно ли их связать между собой? Как применила ставшая госсекретарем в администрации Обамы Хиллари Клинтон полученный в ходе предвыборной борьбы
2008 г. опыт во внешней политике? И не перенесет ли ставший президентом кандидат скандальные предвыборные политтехнологии 2016 г. за пределы США — в мир международных отношений?


Арабская весна и «сетевая революция» Обамы. 2011 год принес надежду многим жителям Ближнего Востока, выступавшим за свержение диктаторских режимов. Хотя перевороты во имя демократии часто приветствуются США, такого стремительного развития не ждали даже в Белом доме.
 

«Я не ожидала, — написала в мемуарах Хиллари Клинтон, бывшая тогда госсекретарем, — что события, которые продемонстрируют мою правоту, относительно «режимов, тонущих в песке» [фраза, произнесенная во время выступления в Дохе 13 января
2011 г.], произойдут так быстро и так внезапно… Несмотря на всю значимость этих событий, никто из нас не ожидал того, что произойдет в дальнейшем»¹.
 

Многое указывает на то, что начало арабской весны застало врасплох самих американцев, и сверхдержава предпочла разыграть «карту демократии», сдав даже такого надежного союзника Вашингтона как Хосни Мубарак в Египте.

Сложилось так, что кровь «арабской весны» пролилась в правление лауреата Нобелевской премии мира Барака Обамы. Почему? Очевидно, не потому что американский президент с тогда еще безупречным имиджем миротворца хотел радикализации ситуации.

Тогда из-за чего народное движение в поддержку демократии вылилось в карнавал насилия? Да потому что появилась возможность быстро вывести на улицы протестные массы и смести власть. А наладить собственными силами порядок и противостоять радикалам этим массам не удалось.

Именно Обама стал тем человеком, который апробировал социальные сети и прочие новинки интернета в качестве средства мобилизации и самоорганизации масс. Тем самым невольно он поставил качество технологий переворотов на новый уровень.

Сделал он это в ходе собственной предвыборной кампании 2008 г., а активно ему помогал 24-летний соучредитель Facebook Крис Хьюз. Он занимался сайтом будущего президента и информационным обеспечением президентской гонки.
 

«Выбор в пользу Хьюза — пишет автор книги про Обаму Шелли Линн — оказался блестящим как с точки зрения профессиональных качеств кандидата, так и с точки зрения месседжа для общества. Помимо всего прочего Хьюз был представителем очень важного сегмента избирателей — молодежи, а именно этих избирателей Обама надеялся мобилизовать... Хьюз понимал интересы молодежи и мог использовать ее предпочтения и привычки в интересах кандидата. Он знал, как молодежь оценивает информацию и по каким каналам предпочитает ее получать»².
 

Дальше — больше.
 

«Сотрудничество с Хьюзом — продолжает Линн — стало знаковым и для других партнерских отношений с технологическими компаниями. Для этого отбирался широкий круг динамичных компаний и венчурных предприятий, наиболее передовых в своих отраслях; например, Central Desktop, Right Now и LIST. Эти продуктивные партнерства создали предпосылки для превращения ИТ-технологий в центральный элемент стратегии и сделали их неотъемлемой частью избирательной кампании»³.
 

Новые социальные технологии. Поражает простота использованных Обамой в предвыборной борьбе технологий. Даже их названия — «обратная связь» и «из онлайн в офлайн» — кажутся с сегодняшней точки зрения верхом наивности. Но дело здесь не в наивности, а в доступности для масс.

Первая технология упирает не столько на вброс нужной информации в сеть, сколько на диалог с ее реципиентом. Оказываемое со стороны внимание заставляет пользователя сети чувствовать себя не объектом внешнего воздействия, а субъектом, вовлеченным в важные события и играющим свою маленькую роль в очередном спектакле. При переходе «из онлайн в офлайн» достигается выход участников сетевых сообществ в поле активной политической деятельности.

И здесь произошел кардинальный поворот в оценке роли СМИ.

Уже нельзя уверенно говорить, как это делал Ж. Бодрийяр в 1991 г., что «телевидение, приковывая к себе внимание, держит всех нас по домам и с помощью этого коллективного ступора в полной мере выполняет свою роль социального контроля»⁴. Теперь все наоборот: СМИ способны не только «фиксировать население», удерживая его дома, но и вывести его на улицы.


Клинтон выучила цифровой урок. Использование Обамой новейших достижений и инноваций позволило ему получить поддержку избирателей и одержать победу в президентской гонке.

Но самое интересное было дальше. Клинтон, проигравшая Обаме и ставшая в его кабинете госсекретарем, наверняка осознала значимость использованных своим соперником средств в деле мобилизации масс. А отсюда — один шаг до идеи использования того же самого, но уже не во внутриамериканских делах, а в деле распространения американских интересов за пределами США.

Именно при Клинтон публичная дипломатия Госдепартамента обогатилась новым инструментарием. Она стала нацелена на «использование активности молодежи в сети для изменения политической ситуации в разных странах» (digital activism), на «мобилизацию групп диссидентов посредством блогосферы» и прочих новинок сетевой жизни.

Своим заместителем по вопросам публичной дипломатии и связям с общественностью супруга экс-президента сделала не менее известную фигуру, чем Хьюз. Это Джудит Макхейл, возглавлявшая в свое время такие сверхпопулярные проекты, как MTV и Discovery. Опыт работы в сфере пропаганды она наработала в качестве представителя Госдепартамента в Совете управляющих вещанием, — структуре, которая курирует финансируемые Вашингтоном и занимающиеся пропагандистской работой американские СМИ за пределами США⁵.

В Белом доме помогали «борцам за демократию» вести борьбу в информационном пространстве. Так, в 2009 г. появился закон «О свободе в интернете», предписывающий компаниям, продающим в «недемократические страны» цифровые технологии применять «особые технические приемы для предотвращения создания цензуры в сети и выступать против передачи персональных данных граждан, пользующихся сетевым оборудованием, местному правительству»⁶.


Госдепартамент против тайной полиции. Одними законами дело не ограничивалось. В своих воспоминаниях Хиллари Клинтон пишет о серии организованных в июле 2011 г. Госдепартаментом семинарах в Литве, целью которых было «помочь региональным общественным объединениям в изучении того, как с пользой применять новые технологии и избегать преследования», «научиться новым навыкам, которые помогут быть на шаг впереди цензуры и тайной полиции» и т.д.

Показательно, что санкционированным Госдепартаментом курсам по «соревнованиям» с тайной полицией присоединились эксперты из социальных сетей Twitter и Facebook, а также из корпораций Microsoft и Skype.
 

«К моменту моего визита в Литву в 2011 году, — пишет Хиллари, — мы успели вложить свыше 45 миллионов долларов в инструменты, которые оберегали оппозиционеров в виртуальной среде. Мы также обучили по всему миру свыше 5 тысяч активистов, которые, в свою очередь, познакомили с новыми технологиями тысячи своих соратников. Мы работали с разработчиками над созданием новых приложений и устройств, таких как тревожная кнопка на телефоне: протестующий мог нажать ее при аресте, дав сигнал своим друзьям и одновременно стерев из памяти все личные контакты»⁷.
 

Сирийский кейс. Результаты не заставили себя долго ждать. Посмотрим на Сирию. Изначально там была жесткая цензура на материалы из интернета, а такие популярные ресурсы как YouTube или Facebook не были доступны сирийскому народу.

Однако в 2011 г. сторонник модернизации и тяготевший к западным новинкам сирийский президент Башар Асад открыл доступ к популярным сайтам. И тут же оппозиция получила мощный мобилизационный ресурс, который давал возможность напрямую обмениваться опытом и информацией, привлекать на свою сторону участников социальных сетей, работать с ними в режиме обратной связи.

В результате многие граждане мгновенно вовлеклись в революционный процесс.

В Facebook была создана группа «Сирийская революция — 2011», в которой было зарегистрировано 25 тысяч пользователей, призывавших к изменению политического строя и свержению Асада, сообщавших время и места предполагаемых выступлений и флешмобов и т.д.

В то же время страницы сторонников Асада администраторы соцсети нередко блокировали. Последующее ограничение доступа к интернету уже не могло остановить протестующих, которые на волне революционной эйфории продолжили борьбу и без соцсетей⁸.

Конечно, внешнеполитический аппарат США работал с соцсетями и протестными слоями. Однако едва ли в Вашингтоне ожидали, что новые технологии станут настолько мощной протестной силой в обществах Ближнего Востока.

А вот открывшиеся в ходе арабской весны возможности далее стали использовать не только американцы, но и их противники. В особенности в этом преуспела запрещенная организация ИГИЛ, вербуя по интернету своих единомышленников и систематически призывая их подняться на борьбу против Запада.


Американские выборы как испытательный полигон. Если предвыборная гонка в США — это полигон для испытания новых технологий, что нового готовят президентские выборы в Америке 2016 г. Если новым технологиям после прошлых выборов (2008 г.) потребовалось менее трех лет (2011 г.), чтобы стать одним из важнейших факторов политического взрыва на Ближнем Востоке, то чего ждать в 2019 г.?

Посмотрим на провокационный и эпатажный крен президентских выборов 2016 г. с демонизацией оппонентов (в т.ч. геополитических), громкими разоблачениями, утечками информации, да и просто обливанием оппонентов грязью.

Что будет, если эти технологии возвести в ранг международной политики? Провокации и войны компроматов — инструменты не менее опасные, чем подогретое социальными сетями недовольство масс. Как показывает практика, часто они является не столько путем к революции, сколько к войне.

Умножим все это на возрастающую активность НАТО на российских границах, нежелание сверхдержавы договориться по сирийской проблеме и принимать в расчет интересы России, — и получим соответствующий прогноз на 2019 г., — пусть даже президентом и стал более миролюбиво настроенный в отношении России Трамп.

Напоследок напомним о выборах в Соединенных Штатах 2000 г. Тогда победил Джордж Буш-младший, но были сомнения, что победа досталась ему честным путем.

Во-первых, большинство граждан проголосовало за Альберта Гора (48,4 против 47,9%). Но специфика избирательной системы США такова, что президентом стал Буш, — большинство выборщиков отдали ему свои голоса.

Во-вторых, под сомнение была поставлена правильность подсчета голосов во Флориде. Хотя факт фальсификации доказан не был, у многих американцев осталось ощущение, что их обманули.

И что произошло после? Через три года США вторглись в Ирак, развязав войну под выдуманными предлогами. Ощущение обмана, которое носилось в воздухе в США в конце 2000 г., стало реальностью международных отношений в 2003 г.

Так что как минимум дважды характер президентских выборов (в 2000 и 2008 гг.) отразился во внешней политике США соответствующим образом с лагом приблизительно в три года.
 

  

Примечания

¹ Клинтон, Х. Тяжелые времена / Х. Клинтон; пер. с англ. К.А. Мовчан. — М.: ЭКСМО, 2016. — С. 736.
² Линн, Ш. Уроки лидерства / Ш. Линн; пер. с англ. Э. В. Кондуковой. — М.: ЭКСМО, 2012. —
С. 239.
³ Линн, Ш. Уроки лидерства / Ш. Линн; пер. с англ. Э. В. Кондуковой. — М.: ЭКСМО, 2012. —
С. 240.
⁴ Бодрийяр, Ж. Дух терроризма. Войны в заливе не было / Ж. Бодрийяр ; пер. с фр.
А. Качалова. — М. : РИПОЛ классик, 2016. — С. 52.
⁵ Клинтон, Х. Тяжелые времена / Х. Клинтон; пер. с англ. К.А. Мовчан. — М.: ЭКСМО, 2016. — С. 736.
⁶ Цветкова, Н.А. Программы web 2.0 в публичной дипломатии США / Н.А. Цветкова // США — Канада: экономика, политика, культура. — 2011. — № 3. — С. 109—122.
⁷ Клинтон, Х. Тяжелые времена / Х. Клинтон; пер. с англ. К.А. Мовчан. — М.: ЭКСМО, 2016. — С. 736.
⁸ Исаев, Л.М. Сирия и Йемен: неоконченные революции / Л.М. Исаев, А.Р. Шишкина. — М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2012. — С. 119, 123, 129.