Во время встречи с председателем Коллегии ЕЭК Михаилом Мясниковичем Александр Лукашенко сделал ряд достаточно серьезных заявлений на тему евразийской интеграции, позволяющих определить отношение Минска к этому процессу и приоритеты Беларуси на данном направлении.

Сказанное президентом тем более важно с учетом того, что назначение белорусского представителя Мясниковича в ЕЭК совпало с годом председательства нашей страны в Евразийском экономическом союзе, а значит, существует уникальная возможность продвинуть «минский взгляд» на интеграцию. Дело в том, что 19 мая в Минске пройдет заседание Высшего Евразийского Экономического Совета с участием руководителей всех стран-членов, на котором предполагается принять стратегический документ по направлениям интеграции до 2025 года.

ЕАЭС может повторить судьбу СНГ?  

Вероятно, основным тезисом Лукашенко в ходе беседы с Мясниковичем была установка на то, что «Беларусь готова к реальной интеграции, однако без понуждения». Это значит, что в Минске никто не ставит под сомнение необходимость союза, однако существуют серьезные опасения того, что на этом пути Беларусь может столкнуться с давлением и поступиться национальными интересами. Ведь понятно, что сближение любых систем предполагает выработку неких общих правил, и победителем в этой условной игре выступает тот, кто создал для себя наиболее приемлемые условия.

Например, по такому принципу де-факто строится европейская интеграция, которая возникла как объединение развитых государств Западной Европы, а все остальные желающие принимали принципы «джентльменского клуба». Да, можно сказать, что ЕС пытался ликвидировать дисбаланс в развитии, выделяя многомиллиардные дотации восточноевропейским странам, однако, во-первых, разрыв так и не был преодолен, а во-вторых, дотирование «новых членов» (которые сейчас не такие уж и «новые») прекращается с 2020 года, что вызывает крайнее недовольство Прибалтики, Польши и других государств.

В этой связи необходимо отметить, что Евросоюз все же представляет собой практически законченную форму политической и экономической интеграции с общим рынком, наднациональными органами законодательной и исполнительной власти.
 
Это если не говорить о том, что по-прежнему не создан единый энергетический рынок ЕАЭС, подключение к которому было важнейшим приоритетом Беларуси в присоединении к евразийской интеграции. Однако создание общего рынка нефти и газа постоянно откладывается, а эта сфера в отношениях Минска с российскими союзниками традиционно является очень болезненной. Кроме того, страны ЕАЭС периодически в произвольном порядке закрывают доступ на свои рынки для продукции других государств-членов, принимают национальные нормы, прямо противоречащие ранее подписанным обязательствам.

И речь здесь идет не только о белорусско-российских недоразумениях, подобные казусы периодически возникают в отношениях Кыргызстана и Казахстана, Нур-Султана и Москвы и пр.

Естественно, такого рода сюжеты не добавляют оптимизма в отношении ЕАЭС иным государствам, которые потенциально могли бы стать участниками союза. В первую очередь, речь идет об Узбекистане, где весьма внимательно наблюдают за процессами евразийской интеграции, однако все с меньшим воодушевлением.
 

На сегодняшний день в Ташкенте доминирует точка зрения о том, что более эффективный путь — это двусторонние договоренности со странами ЕАЭС, так как присоединение к союзу не предоставляет каких-то ощутимых преимуществ.

Фактически, если так пойдет дальше, то ЕАЭС может превратиться в некое подобие СНГ, которое, конечно, несет в себе определенные функции, однако по факту не является полноценным союзом с единой политикой на внешних рынках, хотя первоначально перед Содружеством стояли цели не только обеспечения «цивилизованного развода», но и формирования новой интеграционной группировки.

Белорусское председательство как шанс

Естественным в этой связи является традиционный русский вопрос «Что делать?», и белорусское председательство в ЕАЭС может стать шансом форсировать интеграционное строительство. Совершенно понятно, что Беларусь, которая является государством с экспортоориентированной экономикой, как никто другой заинтересована в формировании единого экономического пространства с равными условиями для хозяйствующих субъектов.

При этом доля стран ЕАЭС составляет более 50% от общего внешнеторгового оборота Беларуси, поэтому объективно Минск будет пытаться наращивать свои возможности за счет участия в союзе.

Во-первых, очевидно, что необходимо принятие поэтапной стратегии перехода к общим рынкам, а не только определения пиковых дат, когда это возможно сделать.
 

Классическим примером здесь является судьба договоренностей об общем рынке нефти газа, который сначала планировали «запустить» в 2020 году, потом в 2024-м, а сейчас вообще к концу 2025 года, и каждый раз по мере приближения «часа Х» кто-то оказывается «не готов».

Отсюда возникает запрос на поэтапное планирование и пошаговые действия, направленные на подготовку всех игроков рынка к новым условиям.

Второй вопрос — это цифровизация. Изменения в глобальной экономике, связанные с развитием науки и техники, цифровых технологий, предоставляют странам Евразийского союза возможность для рывка, но одновременно образуют вызов формирования непреодолимого отставания от высокотехнологичных центров планеты. На настоящем этапе вложения стран ЕАЭС в НИОКР не превышают 1% ВВП, и даже Россия на этом фоне выглядит достаточно бледно.

Тем не менее, у Беларуси есть определенные успехи в виде Парка высоких технологий (ПВТ), аналогичные парки существуют в РФ, Казахстане, Армении. Активным сторонником цифровизации является новый премьер-министр РФ Михаил Мишустин, который фактически стоял у истоков формирования компьютерного рынка России, что открывает поле для совместной работы с учетом белорусских предложений.

Также важнейшей проблемой, от успешного решения которой зависит будущее Союза, является повышение полномочий ЕЭК. Совершенно недопустимой выглядит ситуация, когда базовые принципы ЕАЭС нарушаются национальными правительствами, что приводит к появлению «махновщины» вместо экономического союза.

Очевидно, что государствам необходимо передавать часть полномочий на наднациональный уровень и вырабатывать механизм принуждения нарушителей к соблюдению общих правил по тому принципу, который существует в ЕС. В этом же контексте необходимо предусмотреть эффективный механизм евразийского арбитража с возможностью принятия юридически обязывающих решений.
 

В целом, думается, что ЕАЭС остановился на своего рода развилке развития: либо реальная интеграция, либо риторика об интеграции.

При этом национальный протекционизм «по Трампу» могут позволить себе только очень сильные экономики, шанс для других — это формирование интеграционных союзов, и хотелось бы, чтобы ЕАЭС на фоне иных объединений выглядел более эффективно и функционировал на принципах взаимной выгоды, так как отсутствие равенства — мина замедленного действия под любым объединением.

Предпосылки для успешного развития евразийской интеграции существуют, вопрос лишь в политической воле для преодоления национального эгоизма.
 

---

---