РУССКИЕ ЛАТВИИ
20.11.2021
Валерий Бухвалов
Доктор педагогики
Хранение традиции
И обольщение утопиями
-
Участники дискуссии:
23117 -
Последняя реплика:
больше месяца назад
Дарья Юрьевна,
Владимир Бычковский,
Александр Кузьмин,
Борис Бахов,
Марк Козыренко,
Johans Ko,
Ольга Шапаровская,
arvid miezis,
Леонид Радченко,
Валерий Бухвалов,
Владимир Иванов,
Vladimir Kirsh,
Антон Вопросов,
Юрий Васильевич Мартинович,
Rita Dorofeeva,
Иван Киплинг,
Анатолий Зайцев,
Константин Васильев,
Георгий Павлович Хоронько,
Янис Круминьш
Славянофильские исследования начались с поиска ответа на вопрос о роли Православия в русском миропонимании и образе жизни.
Все члены славянофильской группы вели исторические или культурологические исследования и каждый из них самостоятельным путем пришел к общему выводу – духовными основаниями русских традиций являются православные идеалы, которые и определяют русское миропонимание и нравственные нормы образа жизни. Быть русским, значит смотреть на себя и других сквозь призму православных идеалов, изучать исторический опыт и воплощать в социокультурной деятельности духовно-культурные модели русских традиций.
Вот что писал по этому поводу Иван Васильевич Киреевский в статье «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России»: «Что касается до моего личного мнения, то я думаю, что особенность России заключается в самой полноте и чистоте того выражения, которое христианское учение получило в ней, — во всем объеме ее общественного и частного быта. В этом состояла главная сила ее образованности, но в этом же таилась и главная опасность для ее развития. Чистота выражения так сливалась с выражаемым духом, что человеку легко было смешать их значительность, и наружную форму уважать наравне с ее внутренним смыслом...» (1).
Все русские формы бытия создавались на протяжении веков путем воплощения православных идеалов в формы организации русской жизни. По-другому и быть не могло, ибо основу образования знати и простых людей составляло Священное Писание и Предание. Детей с детства приучали принимать решения для земных вопросов с опорой на евангельские духовные идеалы. Так продолжалось, по мнению Киреевского, до XVI века.
«В XVI веке, действительно, видим мы, — писал Иван Васильевич, что уважение к форме уже во многом преобладает над уважением духа. Может быть, начало этого неравновесия должно искать еще и прежде; но в XVI веке оно уже становится видимым... В то же время в монастырях, сохранявших свое наружное благолепие, замечался некоторый упадок в строгости жизни...Таким образом, уважение к преданию, которым стояла Россия, нечувствительно для нее самой перешло в уважение более наружных форм его, чем его оживляющего духа. Оттуда произошла та односторонность в русской образованности, которой резким последствием был Иван Грозный, и которая через век после была причиною расколов и потом своею ограниченностью должна была в некоторой части мыслящих людей произвести противоположную себе, другую односторонность: стремление к формам чужим и чужому духу» (1).
И это стремление к чужим формам выразится в слепом подражании Западу, перенесении и укоренении на русской почве нигилизма, атеизма и марксизма. По мере отпадения образованного слоя общества от православной духовности, начиная с декабристов, оформляется и во второй половине XIX века нарастает революционное движение, в котором террор станет главным методом.
Утверждение богоборческого атеизма как новой идеологии формирует у интеллигенции осознание себя, как вершителей судеб – долой русские традиции, теперь сами интеллигенты будут определять, что и как должно делать для достижения земного счастья. Вместо модернизации традиционных моделей русской жизни они начинают пропагандировать созданные западными философами социальные ереси, воплощение которых невозможно без гражданской войны и массовых репрессий. Трагический опыт французской революции тому убедительное свидетельство.
Что такое классовая борьба в марксизме? Это теоретическое обоснование массовых репрессий одной части общества, ради светлого и счастливого будущего другой части общества. Вот только светлого и счастливого будущего на ненависти построить невозможно. Сталинское руководство это поняло и смогло остановить кровавую бойню.
Счастливое общество то, в котором власти создают условия для смирения греховных страстей на всех этажах социальной иерархии и учат людей жить согласно сказанному Иоанном Кронштадтским: «В довольстве малым – счастье человека». Это не значит жить в бедности, это значит научиться жить при материально необходимом достатке и стремиться к духовному богатству, потому что материальные возможности у многих ограничены, тогда как возможности для духовного возрастания – безграничны. О каком смирении идет речь?
Создатель богословских оснований славянофильства Алексей Степанович Хомяков писал: «Смирение человека, так же как и смирение народа, могут иметь два значения, совершенно противоположные. Человек или народ сознает святость и величие закона нравственного или духовного, которому подчиняет он свое существование; но в то же время признает, что этот закон проявлен им в жизни недостаточно или дурно; что его личные страсти и личные слабости исказили прекрасное и святое дело. Такое смирение велико; такое признание возвышает и укрепляет дух; такое самоосуждение внушает невольно уважение другим людям и другим народам» (2).
В этом случае человек и народ стараются строить свою деятельность с опорой на духовные и нравственные нормы своих культурных традиций. Это же относится и к любым попыткам сохранения народа или его части, например, латвийской русской диаспоры, как носителя и хранителя русского самосознания. Организационные модели сохранения русского самосознания наработаны самой русской историей и особенно опытом парижской, белградской и пражской эмиграций первой половины XX века (3,4).
Опыт требует актуализации и анализа, в процессе которого необходимо создание концепции сохранения русской диаспоры в Латвии и формирование на ее основе русской культурной автономии. Это путь смиренного, постепенного воплощения и укрепления русских традиций. Важный момент – русское самосознание формируется путем сохранения русских традиций, ибо только в них воплощены духовные и нравственные законы русских форм жизни, о которых писал А.С. Хомяков.
К сожалению, этот важный момент до сих пор остается не понятым латвийскими «европейскими русскими». По поводу «европейских русских» Хомяков писал еще в XIX веке следующее: «Но не таково смирение человека или народа, который сознается не только в собственном безсилии, но в безсилии или неполноте нравственного или духовного закона, лежавшего в основе его жизни. Это не смирение, а отречение. Человек разрывает все связи со своей прошедшей жизнью, он перестает быть самим собою; а если он говорит от имени народа, то уже тем самым он от народа отрекается.
Принадлежать народу — значит с полною и разумною волею сознавать и любить нравственный и духовный закон, проявлявшийся (хотя, разумеется, не сполна) в его историческом развитии. Неуважение к этому закону унижает неизбежно народ в глазах других народов. Нам случается впадать в эту крайность; но в то же время ошибка наша простительна: это не грех злой воли, а грех неведения. Мы России не знаем» (2).
И нам, представителям латвийской русской интеллигенции также случается впадать в эту крайность – мы плохо знаем духовные и нравственные основания русских традиций, плохо представляем методы и формы сохранения русского самосознания. Не обладая необходимыми историко-культурными знаниями, мы не занимаемся самообразованием и просвещением своих сторонников, а пытаемся сохранить русские культурно-образовательные формы на основе своего субъективного опыта или западной правозащитной концепции, которая дезориентирует людей – вселяет надежды на правовую защиту, которая в большинстве случаев этих надежд не оправдывает.
«Традиция» («traditio») с латинского переводится как «передача», по славянски — «предание». Культурная традиция включает в себя три составные части – духовные идеалы, исторические события и культурные достижения. Духовные идеалы являются основами нравственных законов, которые воплощаются в исторических событиях и культурных достижениях (5).
Каждое новое социально-экономическое и культурное достижение рождается на основе развития предыдущих и, таким образом, происходит развитие национального самосознания и культурных традиций. Развитие общества на основе традиции предполагает, что духовные ценности традиции воплощаются в новые культурные и социально-экономические достижения, происходит развитие духовно-культурных моделей традиций, расширение поля смыслов русского духа (6).
Историческая миссия русского самосознания – хранить истину Божественного Откровения, что несовместимо с воинствующим атеизмом, богоборческим гуманизмом и либеральной толерантностью – составными частям идеологии глобализации. Хранить истину могут только носители духовных идеалов самой истины. И пока человек считает себя носителем, а еще лучше хранителем православных идеалов и исторической памяти Русской цивилизации – он носитель русского самосознания (5,6).
Другое дело «европейские русские» — носители ценностей западной культуры, безразличные к русским традициям, Именно они пытаются навязать русской диаспоре утопию – объединение западных правозащитных ценностей и русского языка и на основе этой утопии сохранить русские школы. Если ознакомиться с идеологическими доктринами «европейских русских», то можно отметить следующие принципиальные моменты:
1) нет никаких упоминаний о необходимости сохранения русских традиций;
2) декларируется необходимость сохранения русского языка в сфере образования без связи с культурными традициями, что в принципе невозможно;
3) заявляется приверженность правам человека, в том числе — содомии, ювенальщине, эвтаназии и другим антихристианским извращениям, что в корне противоречит духовно-нравственным ценностям русских традиций;
4) русская культурная автономия не рассматривается как платформа для сохранения русского самосознания; 5) нет работы над созданием концепции формирования русской культурной автономии для латвийской диаспоры.
Чтобы нести свет другим, его нужно иметь в себе и такой свет дает только синергия с Божественной благодатью. Светить другим – значит, создавать центры просвещения и социокультурного творчества по образцам Свято-Троицкого монастыря святителя Сергия Радонежского, Андреевского Попечительства святого праведного Иоанна Кронштадтского, Маросейской общины святого праведного Алексия Мечёва и других светильников русского духа. Но самое главное — нам нужно научиться отличать духовный свет культурной традиции от мутных отблесков философских утопий и политических обольщений. Отличать, чтобы строить, а не заниматься имитацией под прикрытием псевдорусских лозунгов.
И это отличие нам известно — где нет опоры на евангельские идеалы, там нет и не может быть сохранения русского мира.
Все члены славянофильской группы вели исторические или культурологические исследования и каждый из них самостоятельным путем пришел к общему выводу – духовными основаниями русских традиций являются православные идеалы, которые и определяют русское миропонимание и нравственные нормы образа жизни. Быть русским, значит смотреть на себя и других сквозь призму православных идеалов, изучать исторический опыт и воплощать в социокультурной деятельности духовно-культурные модели русских традиций.
Вот что писал по этому поводу Иван Васильевич Киреевский в статье «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России»: «Что касается до моего личного мнения, то я думаю, что особенность России заключается в самой полноте и чистоте того выражения, которое христианское учение получило в ней, — во всем объеме ее общественного и частного быта. В этом состояла главная сила ее образованности, но в этом же таилась и главная опасность для ее развития. Чистота выражения так сливалась с выражаемым духом, что человеку легко было смешать их значительность, и наружную форму уважать наравне с ее внутренним смыслом...» (1).
Все русские формы бытия создавались на протяжении веков путем воплощения православных идеалов в формы организации русской жизни. По-другому и быть не могло, ибо основу образования знати и простых людей составляло Священное Писание и Предание. Детей с детства приучали принимать решения для земных вопросов с опорой на евангельские духовные идеалы. Так продолжалось, по мнению Киреевского, до XVI века.
«В XVI веке, действительно, видим мы, — писал Иван Васильевич, что уважение к форме уже во многом преобладает над уважением духа. Может быть, начало этого неравновесия должно искать еще и прежде; но в XVI веке оно уже становится видимым... В то же время в монастырях, сохранявших свое наружное благолепие, замечался некоторый упадок в строгости жизни...Таким образом, уважение к преданию, которым стояла Россия, нечувствительно для нее самой перешло в уважение более наружных форм его, чем его оживляющего духа. Оттуда произошла та односторонность в русской образованности, которой резким последствием был Иван Грозный, и которая через век после была причиною расколов и потом своею ограниченностью должна была в некоторой части мыслящих людей произвести противоположную себе, другую односторонность: стремление к формам чужим и чужому духу» (1).
И это стремление к чужим формам выразится в слепом подражании Западу, перенесении и укоренении на русской почве нигилизма, атеизма и марксизма. По мере отпадения образованного слоя общества от православной духовности, начиная с декабристов, оформляется и во второй половине XIX века нарастает революционное движение, в котором террор станет главным методом.
Утверждение богоборческого атеизма как новой идеологии формирует у интеллигенции осознание себя, как вершителей судеб – долой русские традиции, теперь сами интеллигенты будут определять, что и как должно делать для достижения земного счастья. Вместо модернизации традиционных моделей русской жизни они начинают пропагандировать созданные западными философами социальные ереси, воплощение которых невозможно без гражданской войны и массовых репрессий. Трагический опыт французской революции тому убедительное свидетельство.
Что такое классовая борьба в марксизме? Это теоретическое обоснование массовых репрессий одной части общества, ради светлого и счастливого будущего другой части общества. Вот только светлого и счастливого будущего на ненависти построить невозможно. Сталинское руководство это поняло и смогло остановить кровавую бойню.
Счастливое общество то, в котором власти создают условия для смирения греховных страстей на всех этажах социальной иерархии и учат людей жить согласно сказанному Иоанном Кронштадтским: «В довольстве малым – счастье человека». Это не значит жить в бедности, это значит научиться жить при материально необходимом достатке и стремиться к духовному богатству, потому что материальные возможности у многих ограничены, тогда как возможности для духовного возрастания – безграничны. О каком смирении идет речь?
Создатель богословских оснований славянофильства Алексей Степанович Хомяков писал: «Смирение человека, так же как и смирение народа, могут иметь два значения, совершенно противоположные. Человек или народ сознает святость и величие закона нравственного или духовного, которому подчиняет он свое существование; но в то же время признает, что этот закон проявлен им в жизни недостаточно или дурно; что его личные страсти и личные слабости исказили прекрасное и святое дело. Такое смирение велико; такое признание возвышает и укрепляет дух; такое самоосуждение внушает невольно уважение другим людям и другим народам» (2).
В этом случае человек и народ стараются строить свою деятельность с опорой на духовные и нравственные нормы своих культурных традиций. Это же относится и к любым попыткам сохранения народа или его части, например, латвийской русской диаспоры, как носителя и хранителя русского самосознания. Организационные модели сохранения русского самосознания наработаны самой русской историей и особенно опытом парижской, белградской и пражской эмиграций первой половины XX века (3,4).
Опыт требует актуализации и анализа, в процессе которого необходимо создание концепции сохранения русской диаспоры в Латвии и формирование на ее основе русской культурной автономии. Это путь смиренного, постепенного воплощения и укрепления русских традиций. Важный момент – русское самосознание формируется путем сохранения русских традиций, ибо только в них воплощены духовные и нравственные законы русских форм жизни, о которых писал А.С. Хомяков.
К сожалению, этот важный момент до сих пор остается не понятым латвийскими «европейскими русскими». По поводу «европейских русских» Хомяков писал еще в XIX веке следующее: «Но не таково смирение человека или народа, который сознается не только в собственном безсилии, но в безсилии или неполноте нравственного или духовного закона, лежавшего в основе его жизни. Это не смирение, а отречение. Человек разрывает все связи со своей прошедшей жизнью, он перестает быть самим собою; а если он говорит от имени народа, то уже тем самым он от народа отрекается.
Принадлежать народу — значит с полною и разумною волею сознавать и любить нравственный и духовный закон, проявлявшийся (хотя, разумеется, не сполна) в его историческом развитии. Неуважение к этому закону унижает неизбежно народ в глазах других народов. Нам случается впадать в эту крайность; но в то же время ошибка наша простительна: это не грех злой воли, а грех неведения. Мы России не знаем» (2).
И нам, представителям латвийской русской интеллигенции также случается впадать в эту крайность – мы плохо знаем духовные и нравственные основания русских традиций, плохо представляем методы и формы сохранения русского самосознания. Не обладая необходимыми историко-культурными знаниями, мы не занимаемся самообразованием и просвещением своих сторонников, а пытаемся сохранить русские культурно-образовательные формы на основе своего субъективного опыта или западной правозащитной концепции, которая дезориентирует людей – вселяет надежды на правовую защиту, которая в большинстве случаев этих надежд не оправдывает.
«Традиция» («traditio») с латинского переводится как «передача», по славянски — «предание». Культурная традиция включает в себя три составные части – духовные идеалы, исторические события и культурные достижения. Духовные идеалы являются основами нравственных законов, которые воплощаются в исторических событиях и культурных достижениях (5).
Каждое новое социально-экономическое и культурное достижение рождается на основе развития предыдущих и, таким образом, происходит развитие национального самосознания и культурных традиций. Развитие общества на основе традиции предполагает, что духовные ценности традиции воплощаются в новые культурные и социально-экономические достижения, происходит развитие духовно-культурных моделей традиций, расширение поля смыслов русского духа (6).
Историческая миссия русского самосознания – хранить истину Божественного Откровения, что несовместимо с воинствующим атеизмом, богоборческим гуманизмом и либеральной толерантностью – составными частям идеологии глобализации. Хранить истину могут только носители духовных идеалов самой истины. И пока человек считает себя носителем, а еще лучше хранителем православных идеалов и исторической памяти Русской цивилизации – он носитель русского самосознания (5,6).
Другое дело «европейские русские» — носители ценностей западной культуры, безразличные к русским традициям, Именно они пытаются навязать русской диаспоре утопию – объединение западных правозащитных ценностей и русского языка и на основе этой утопии сохранить русские школы. Если ознакомиться с идеологическими доктринами «европейских русских», то можно отметить следующие принципиальные моменты:
1) нет никаких упоминаний о необходимости сохранения русских традиций;
2) декларируется необходимость сохранения русского языка в сфере образования без связи с культурными традициями, что в принципе невозможно;
3) заявляется приверженность правам человека, в том числе — содомии, ювенальщине, эвтаназии и другим антихристианским извращениям, что в корне противоречит духовно-нравственным ценностям русских традиций;
4) русская культурная автономия не рассматривается как платформа для сохранения русского самосознания; 5) нет работы над созданием концепции формирования русской культурной автономии для латвийской диаспоры.
Чтобы нести свет другим, его нужно иметь в себе и такой свет дает только синергия с Божественной благодатью. Светить другим – значит, создавать центры просвещения и социокультурного творчества по образцам Свято-Троицкого монастыря святителя Сергия Радонежского, Андреевского Попечительства святого праведного Иоанна Кронштадтского, Маросейской общины святого праведного Алексия Мечёва и других светильников русского духа. Но самое главное — нам нужно научиться отличать духовный свет культурной традиции от мутных отблесков философских утопий и политических обольщений. Отличать, чтобы строить, а не заниматься имитацией под прикрытием псевдорусских лозунгов.
И это отличие нам известно — где нет опоры на евангельские идеалы, там нет и не может быть сохранения русского мира.
Валерий Бухвалов, Dr. paed.
При подготовке статьи использованы следующие источники:
1. Киреевский И. В. Духовные основы русской жизни. М., 2007.
2. Хомяков А. С. Сочинения
3. Федюк В.П., Урядова А.В. История русской эмиграции. 1917-1933
4. Шелохаев В.В. Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века
5. Щипков В.А. Похищение традиции и секулярное пастырство
6. Кошелева Л.А. Интеллигенция как феномен русской культуры
1. Киреевский И. В. Духовные основы русской жизни. М., 2007.
2. Хомяков А. С. Сочинения
3. Федюк В.П., Урядова А.В. История русской эмиграции. 1917-1933
4. Шелохаев В.В. Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века
5. Щипков В.А. Похищение традиции и секулярное пастырство
6. Кошелева Л.А. Интеллигенция как феномен русской культуры
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Рус Иван
Русский Человек. Ветеран. Участник прошлых, нынешних и будущих.
РУССКИЙ МИР ЛАТВИИ НЕ КАПИТУЛИРОВАЛ
Борьба продолжается
Antons Klindzans
Пушкин и Анна Саксе…
Жертвы новой версии истории
Владимир Бузаев
Математик, физик, политик
ПОСЛЕДНИЙ (по времени) ВЫХЛОП
Эдуард Говорушко
Журналист
ВПЕРЕДИ ПАРОВОЗА
Этюды из моей американской жизни