1.

У современного французского философа-неомарксиста Алена Бадью есть такой термин — «событие». «Событием» Бадью называет появление совершенно нового, ранее не существовавшего феномена, который «ломает» текущий ход вещей и который очень трудно объяснить имеющимися теориями и концепциями. «Событие» может возникнуть где-угодно — в политике, в искусстве, в науке, в отношениях между людьми, но если уж оно возникло, открываются иные перспективы и возможности, новая, ранее немыслимая реальность.

«Событием», по Бадью, была, например, Октябрьская революция в России. Ее почти никто не ждал. Ленин, который в «Апрельских тезисах» предположил, что после первой, буржуазной, февральской революции последует вторая, рабоче-крестьянская, был воспринят даже его друзьями-большевиками как слишком эксцентричный теоретик. А уж враги на эпитеты не скупились: Плеханов просто назвал «Апрельские тезисы» бредом сумасшедшего.

Даже когда вооруженное восстание в Петрограде победило и Второй съезд Советов провозгласил Советскую власть, и эта власть отправилась в триумфальное шествие по стране, меньшевики шипели: «для социализма нужен базис, развитое капиталистическое производство, а Россия — отсталая страна! Советская власть — авантюра, она продержится несколько месяцев и падет, оставив после себя «мерзость запустения»…». Эта тирада про «несколько месяцев» звучала из их уст и в 1917, и в 1918, и в 1919, и в 1920.
Меньшевики и другие «знатоки марксизма» того времени повторяли ее и повторяли.

Упорство их объяснялось просто: Маркс и Энгельс, действительно утверждали, что перейти к социализму можно только в той стране, где капитализм развился до последних высот и исчерпал свой потенциал, то есть в Западной Европе или в США. Россия без помощи Запада в социализм не перепрыгнет.

Ленин, кстати, прекрасно это знал. Знал — и продолжал делать все по-своему! И вот после окончания гражданской войны, когда появилась возможность для спокойной теоретической работы, Ленин, наконец, пишет ответ одному из таких «ортодоксальных марксистов» — Николаю Суханову. Признавая формальную, абстрактную его правоту — по всем законам истории, открытым Марксом и Энгельсом все должно было пойти иначе, Ленин объясняет свою позицию:
Иными словами, по Ленину, в России в 1917 произошло то самое «событие», про которое пишет Бадью — и открылся новый путь для истории России.
 

Ни один даже самый глубокий анализ, произведенный самым великим гением, не может учесть и предусмотреть все.

И Маркс и Энгельс, слова которых заученно повторяли плехановы и сухановы не могли в XIX веке знать, что громоздкое и прогнившее русское самодержавие, трехлетняя страшная война доведут русский народ и другие народы России до такой степени изнеможения и возмущения, что десятки миллионов рабочих и крестьян одетых в шинели, повернут неожиданно для всех, вопреки всем прогнозам выданные им винтовки против своих помещиков и капиталистов… И тем самым изменят ход российской и мировой истории…

Так Ленин ответил «ортодоксам», про которых следовало бы сказать: заставь дурака Маркса читать, он лоб о «Капитал» расшибет…

2.

Все это я вспомнил прочитав сегодня статью одного проницательного политолога — Татьяны Становой на сайте «Форбс». Статья посвящена протестам в Хабаровске и реакции на них высшей российской власти. Ее смысл ясен уже из ее названия: «Когнитивный диссонанс Кремля: чем хабаровский протест опасен для власти».
 

Становая по-своему обратила внимание на то, что хабаровские протесты — «событие», поскольку они непонятны никому и, прежде всего, «кремлевским мудрецам».

В Кремле и на Старой площади просто не ожидали такой реакции населения Хабаровска и других городов края и региона на арест Фургала — отсюда растерянность и молчание. Аналитики администрации президента и силовых служб, готовившие обоснования сего действа, очевидно, представляли дело так: президент-де одержал триумфальную победу на всенародном голосовании по поправкам в Конституцию, народ-де получил прекрасный парад, звания городов трудовой славы для 20 городов России.

На волне патриотического подъема нужен лишь последний эффектный жест: арест губернатора. Это позволит сразу «убить двух зайцев»: показать «сильную руку», для которой «неприкасаемых нет» и избавиться от неугодного политика, который выскочил из спойлеров и смешал карты «Единой России». Можно быть уверенным, что «придворные умники» убеждали президента: «народ обязательно поддержит такой ход; он любит, когда царь кошмарит бояр!». И вдруг — такое…

Конечно, Кремль и до этого сталкивался с протестами. В Москве ровно год назад, в августе 2019 рассерженные избиратели выходили на Тверскую и на Пушкинскую площадь, несмотря на дубинки полиции и Росгвардии. Но это были лидеры и сторонники несистемной, в основном, либеральной оппозиции, которая в глазах Кремля и должна протестовать, потому что это «пятая колонна», «проплаченная Госдепом». Ранее, в 2019 в Ингушетии были многотысячные митинги против передачи части территории соседней республике. Но это тоже понятные и ожидаемые протесты, связанные с национальным самосознанием, представлениями людей о национальном достоинстве и т.д. До этого в 2018 коммунисты выводили на улицы своих сторонников, протестуя против пенсионной реформы. Но и эти протесты в Кремле и в администрации президента ожидали, были к ним готовы, подготовили контрмеры…

В Хабаровске для наших власть предержащих (да и для большинства экспертов и политологов) произошло что-то совсем неожиданное, непонятное. Регион русский, славянский, губерния, а не республика. Случись такое в Татарстане, на Кавказе, власть дала бы отмашку, в «КП» или «МК» пригласили бы экспертов из числа медийных русских националистов и те, теребя в кулаках бороды, завели бы привычную песню: «мы же предупреждали, что республики и округа — опасность для России, они носители центробежных устремлений, их нужно срочно ликвидировать…».

Но тут-то что предлагать — губернии ликвидировать и включить Хабаровск в состав Москвы?
 

Действительно, на Дальнем Востоке сложная экономическая ситуация. Но есть в России регионы, где она сложнее. Но люди там тысячами на улицы не выходят…

Да, у Фургала был высокий рейтинг. Но при этом Фургал никогда себя президенту не противопоставлял, наоборот всячески демонстрировал лояльность. И в конце концов Хабаровский край ведь — не Ненецкий округ. 1 июля в нем отдали свои голоса за «путинские поправки» более 60% политически активных избирателей — какое-никакое, а большинство. А через несколько дней они же вышли на улицы и при этом «переходного периода» в духе «президент не знает, его обманули» вообще не было. Люди чуть ли не с первых дней несли лозунги про отставку высшего руководства!

Похоже до сих пор многие во власти верят, что это какое-то недоразумение. Они и сейчас сидят, обхватив головы и повторяют как мантру: « Это не может быть. Путина могут не любить либералы-западники, коммунисты, нерусские националисты! Но глубинный народ, простые работяги, бюджетники, люди от станка и от сохи верят Путину! Любят Путина! Поддерживают Путина! Вот же «социология»! Вот же «аналитика»!»

Посмотрите на «Ютубе» интервью врио Дегтярева, которое он дал Шнурову. Дегтярев постоянно там повторяет: «президент мне поручил.. меня послал президент.. президент выделил деньги… президент знает о заботах народа…».

«Любитель бань с мужчинами» не сам ведь это придумал. Его так учили в Москве и на Селигере, в «школах кадрового резерва» и в Администрации президента.
 

Его заставляли повторять это, совали методички, объясняли: «достаточно сказать волшебное слово «президент» — и народ успокоится». И вот Дегтярев сказал. И еще раз сказал. И еще раз сказал. Волшебства нет. Кончилось волшебство…

3.

Власть, конечно, будет пытаться (и уже пытается) загасить протесты, используя при этом те средства, которые у нее остались. А средств этих немного — насилие и деньги.

Власть боится бросать полицию и гвардию на стотысячную толпу — это ничего не даст, кроме бессмысленной жестокости и окончательного озлобления народа. Она действует хитрее: работники спецслужб, полиции высматривают во время митингов «заводил» — самых активных, громких, короче — неформальных лидеров. А потом, когда уже все разойдутся, задерживают их. Дальневосточные телеграмм-каналы сообщают: первые аресты уже начались…

Одновременно регион «заливают» деньгами. Врио Дегтярев уже заявил, что Мишустин выделил региону больше миллиарда рублей, что снизят расценки за ЖКХ, что начнут ремонтировать дороги, строить мосты…

Деньги эти власть берет, естественно, не из зарплат президента и министров. Не из доходов олигархов, толпящихся «около трона». Не из содержания спецслужб, полиции и Росгвардии. Они все получат свои зарплаты, премии и прибыли сполна. Деньги возьмут из других «сегментов» федерального бюджета.
 

Не сомневайтесь: восстание дальневосточников будут тушить за счет детей, инвалидов, пенсионеров, бюджетников в других регионах. Они ведь не выходят на площади, значит, могут еще потерпеть, «затянуть пояса»…

Опыт у власти уже есть. Так она в свое время замиряла Северный Кавказ и эффект налицо: Чечня с Дагестаном дают по 90% за президента и «Единую Россию».

Сработают ли эти методы снова? В этом конкретном случае, возможно и сработают. Но в отдаленной перспективе, уверен — больше нет. Принципиально изменилась сама ситуация. После «хабаровского события» мы уже проснулись в стране с другим народом.

После Кровавого Воскресенья 1905 года Георгий Гапон сказал знаменитые слова: «У нас больше нет царя». Не только хабаровчане, но представители «глубинного народа» из других регионов, следящие за митингами с экранов компьютеров и сотовых телефонов, думаю, повторяют то же самое…

Глубинный народ поднялся. Политическим партиям и движениям, которые желают возглавить этот поднявшийся народ, нужно теперь понять: «чего же он хочет?». Чтобы возглавить массы, нужно стать выразителями их требований, а для этого эти требования нужно знать. Эмпирически, из опыта, наблюдая за протестами, принимая в них непосредственное участие, погружаясь в их гущу, а не выводя их из абстрактных формул партийных программ.

Пока понятно, что глубинный народ желает больших прав регионов, более справедливого распределения федерального бюджета, более гибкого, не на словах, а на деле федеративного механизма политического управления. И не желает «московского самодержавия». Если протесты не будут грубо подавлены и мы увидим их развитие, народ выдвинет новые лозунги и новые требования.

Будем слушать народ, будем учиться у народа — чтоб лучше и эффективнее бороться за народное дело!