Контрацепция и аборты в той или иной степени сопутствовали человечеству всегда, несмотря на негативное отношение к ним всех монотеистических вероисповеданий и даже языческих религий. Заманчивая идея отделить сексуальные отношения от деторождения была слишком привлекательна, и эффективное противостояние ей при помощи нравственных запретов не срабатывало. 

Известно, что в Новом Завете и Дидахе греческий термин «фармакея» (производное от которого «фармацевтика») означает не только чародейства, как в русском переводе, но в первую очередь зелья и травы, которые использовались для того, чтобы избежать зачатия, либо вызвать выкидыш.

Этот вопрос был изначально важен для развития христианства, ведь речь шла о его будущем, которое было бы невозможно без крепких семей. Учение Церкви повлияло на то, что контрацепция, аборт, да и другие деструктивные явления, касающиеся жизни и семьи были законодательно осуждены. 

Однако в ХХ веке контрацепция и аборты стали идеологическим оружием. И это оружие взяли в свои руки представители феминизма, мечтавшие о том, чтобы освободить женщин от гнета деторождения и патриархальных семейных отношений. 

Чего стоит только огромный труд «черного ангела» ХХ века Маргарет Зангер, положившей всю свою жизнь на пропаганду абортов и контрацепции, что в итоге привело к тому, что они стали общественно приемлемыми под новыми нейтральными понятиями «планирование семьи» и «репродуктивное здоровье». 

Теперь эти понятия последовательно проводятся не только созданной ею международной организацией планирования семьи (IPPF), но и многими международными структурами, в первую очередь ВОЗ и ООН. 

Итог налицо – если в 1930-е годы понятие «контрацепция» было чем-то совершенно неприемлемым и неприличным для супругов, то уже в 1960-е общественное разрешение на это было получено, особенно это стало заметно после изобретения “The Pill”, контрацептивной таблетки. 

По мнению некоторых ученых, именно гормональная контрацепция стала самым значимым достижением в ХХ веке, во всяком случае очевидна связь “The Pill” и сексуальной революции, волны разводов, моды на сожительство. 

Легализация абортов шла следом, ведь всегда есть случаи, когда контрацепция не срабатывает и надо как-то решать этот вопрос. На самом деле миф о том, что широкое распространение контрацепции может остановить аборты ни разу в истории не подтвердился, он оказался выгоден только производителям контрацептивов. 

Что-то похожее происходит теперь с профилактикой ВИЧ при помощи распространения презервативов – ни в одной стране таким образом эпидемию остановить не удалось. 

Таким образом, начиная с конца 1960-х началась волна легализации абортов в западных странах, которые в этой области оказались в полном согласии с СССР и его странами-сателлитами.
 
Влияние контрацепции на сдерживание демографического роста в 1970-х казалось очевидным, поэтому в 1974 году Киссинджер в своем знаменитом докладе NSSM-200 всячески рекомендовал ее для развивающихся стран, обладающих значительными природными ресурсами. 
 

Цель этих рекомендаций была прописана открытым текстом – чем богаче ресурсами страна, тем меньше в ней должно жить людей, иначе они сами съедят свои ресурсы и для США (и других стран золотого миллиарда) ничего не останется. 

Снижение рождаемости в странах «третьего мира» стало одной из целей американской внешней политики. Фактически речь идет о новой форме глобального колониализма

И вот звезды сошлись – стремление хозяев мира к полному контролю над рождаемостью, помноженное на мечту феминисток об освобождении женщины от деторождения и на грешность людей, не желающих плодиться и размножаться, как было велено Творцом, дало сокрушительный результат. По всему миру рождаемость резко пошла вниз. 

Уже в 1980-е годы в большинстве развитых стран малодетность стала нормой. По этому поводу у ансамбля «Верасы» даже известная песня появилась – «у меня сестренки нет, у меня братишки нет», то есть проблема коснулась и такой изолированной страны, как СССР. 

Кстати, в Китае политика «одна семья – один ребенок» была насильственной только первые два десятилетия. Теперь, спустя сорок лет, эта политика отменена, но китайцы уже привыкли к однодетности и роста рождаемости там не предвидится. 

Между тем на всей планете широкое распространение контрацепции и абортов значительно ослабило институт брака, разводы и добрачное сожительство стали социальной нормой, что еще больше снизило рождаемость.  

Но неугомонные феминистки по-прежнему не были удовлетворены степенью освобождения женщин от семьи и деторождения, и в 1990-е началась третья волна феминизма. Речь зашла о том, что само разделение человечество на мужчин и женщин уже являет собой элемент дискриминации и намекает на дремучую патриархальность. 

К примеру, феминистская философ Джудит Батлер в своем манифесте «Гендерное беспокойство» выдвинула тезис о том, что биологический пол – это не факт, а постепенный процесс, некое привычное поведение, а гетеросексуальные отношения – это унижение для женщин. В те же «лихие девяностые» оформилась и квир-теория, мутная настолько, что запутывает даже специалистов, пытающихся в ней разобраться.

И снова удивительным образом сошлись надежды феминисток и стремление сильных мира сего к снижению рождаемости, ведь в гомосексуальных отношениях детей не может быть в принципе. Можно будет наконец-то забыть о постабортном синдроме и других осложнениях после абортов, а также неэффективности и побочных действиях контрацепции. 

Стиль жизни ЛГБТ, если удастся сдвинуть окно Овертона в сторону повсеместно приемлемой нормы, окажется самым лучшим способом снижения рождаемости. Правда, полностью подавить материнский инстинкт не удастся, но для этого следует сделать ЭКО доступным для лесбиянок, а суррогатное материнство – для гомосексуалистов, и проблема будет решена, во всяком случае, активисты ЛГБТ на это надеются. 

Гендерная идеология тесно срослась с борьбой за права человека: в свое время негры боролись за свои права, теперь пришло время гомосексуалистов. 6 декабря 2011 Хиллари Клинтон во Дворце Наций ООН в Женеве заявила о том, что «права геев – это права человека, а права человека – это права геев». 

Сегодня мы видим, что повестка дня структур Евросоюза, ЮНИСЕФ, ЮНФПА и других международных организаций невозможна без продвижения гендерной идеологии. Демократия и права человека находятся в жесткой связке с продвижением прав ЛГБТ-сообщества. 
 

Агрессивное и богатое меньшинство (как в случае с NSSM-200) диктует свою волю пассивному большинству, выворачивая при этом наизнанку его ценности под страхом репрессий, которые уже начались в Канаде, Новой Зеландии и других странах. 

В западном мире сформировалось теперь понятие политкорректности по отношению к ЛГБТ-культуре, есть уже даже специфический язык «недискриминации». Гендерная идеология, уничтожающая любую адекватную антропологию, приобретает черты тоталитаризма такого масштаба, что ужасы нашего коммунистического прошлого уже сейчас воспринимаются, как невинная детская забава. 

Сегодня гендер все настойчивее стучится в двери белорусского общества. Целый ряд деструктивных инициатив под видом семейной политики пытается обрести вид закона, чего стоят хотя бы попытки продвинуть закон о гендерном равенстве или о домашнем насилии, лоббируемые финансируемыми из-за рубежа НГО. 

Совершенно очевидно, что белорусским властям уже в ближайшие несколько лет придется столкнуться с тем, что невозможно бесконечно маскировать семейную политику под гендерную. Придется выбирать наш белорусский путь: будет ли он в духе неоколониальной гендерной идеологии с печеньками в виде грантов и очередных траншей МВФ, или вернется к национальным истокам – крепкой многодетной традиционной семье, как единственно возможной основе для реальной независимости.