Представьте себе француза, который увидел муху у себя в тарелке с устрицами. Думаете, он начнет ее выковыривать ножичком? Попросит хозяев заменить ему всю порцию? Наконец, просто выразительно скривит физиономию? Ничего подобного. Он сделает вид, что ничего не заметил, а на немой вопрос хозяина ответит с улыбкой: «Мерси, я сыт!». И продолжит оживленный разговор… И все для того, что бы скрыть от окружающих свое омерзение. И подступающий приступ тошноты.

И вовсе не из уважения к опростоволосившемуся хозяину, а чтобы никто не понял, какого маху он сам дал, заявившись в этот чертов дом. Больше ноги его здесь не будет!

Се мовитон… Таковы и все европейцы, кто в меньшей, кто в большей степени. Таковы и немцы, довольно близкие родственники французов, недолюбливающие их, но имевшие с ними некогда общее королевство франков. Только французы чуть более утонченные  — следствие их многовекового проживания под чужой пятой, когда истинный смысл сказанного можно было передать только взглядом: от понимающего к понимающему.

Немцы в этом смысле более грубы и прямолинейны – не было у них необходимости перед кем-то долго прогибаться.

И все же презрение и в Германии выражают с помощью «холодной вежливости». Это специальное выражение. И специальное поведение, выработанное долгими веками тренировок. Особенно преуспели в этом искусстве представители власти, которые каждый день по долгу службы встречают крайне неприятных субъектов, а улыбаются в тридцать три зуба.
 

А теперь представьте себе, до чего нужно было довести Ангелу Меркель, чтобы при всем ее ледяном спокойствии она вдруг буквально всем телом затряслась, едва коснувшись рукавами с прибывшим в Германию президентом Украины Зеленским!

Они стояли перед торжественным караулом на маленьком плацу («platz» по-немецки «место») у ведомства федерального канцлера. Ангела и так уже выказала меру своего презрения, не поехав встречать «бывшего клоуна» — так теперь осторожно величают Зеленского немецкие газеты – в аэропорт. Но хоть какую-то проформу нужно было соблюсти, вот и построили взвод почетного караула где-то на заднике, — вся рота не влезла бы,  —  рядом с огороженной парковкой для авто мелких чиновников.

Зеленский, плохо разбирающийся в архитектуре резиденции и расположении подъездов, слушал звуки оркестра со счастливой улыбкой. Он знал, что все это действо в честь его любимой Украины! И что вся майданная история – любимое детище Меркель, и потому рассчитывал на поблажки от нее. Сам он ничем не предаст «майдана», просто попросит еще чуть-чуть денег, а также будет умолять отказаться от «Северного потока-два». А потом и «один». Он уже и речь заготовил и теперь тщательно повторял ее в своем уме, слишком привыкшем к актерским суфлерам…

Так что зря пан Ляшко, депутат недораспущенной  Рады, обижается на пана Зеленского с такими вот словами: «Когда на твоих глазах женщине становится плохо, ты должен оказать помощь… Стоять и делать вид, что ты не видишь, что женщине плохо, не по-мужски».

Можно было бы согласиться с паном Ляшко, неожиданно распростершим свою трепетную заботу и над женским полом, однако мы понимаем, что Зеленский в тот момент просто зубрил текст. А всякий второклассник знает, что во время зубрежки ни на что отвлекаться нельзя!

Да и сама Меркель вряд ли поблагодарила бы за заботу Олега Ляшко. Дело в том, что ее стало трясти от самой близости к герру Зеленски, хотя между ними все еще оставалась сантиметров пять пустоты. И если бы Зеленский, по совету Ляшко, преодолел столь крохотное расстояние, «оказывая ей помощь», трудно предположить, чем бы это закончилось для здоровья канцлера!

Ее и так трясло крупной кавалерийской дрожью, как будто она забралась на пьяную лошадь, почувствовавшую седока, но не способную сдвинуться с места. И с каждой секундой амплитуда нарастала! Дрожь была видна уже без всяких камер, невооруженным взглядом… Странно, что охрана ничего не предприняла, охранник уж давно должен был оказаться рядом, на подхвате…

А Меркель всё трясло и трясло! Куда делись годы политической выучки, тонны лицемерия и автоматизм самоконтроля? Природа на глазах у публики брала в ней свое. И все женское и инстинктивное презрение к разорителям семейного очага, гуленам из родного дома и страстотерпцам по иностранной юбке, в общем, к иждивенцам, предателям, вымогателям, пьяницам, мотам, которые обнаглели настолько, что смеют выставлять свои «условия» и чего-то «требовать» от мамаши — выразилось в этой негодующей дрожи.

На лице «mutter» (так ласково зовут немцы своего канцлера) отразилась за одну минуту тряски вся глубинная душевная борьба. С одной стороны, рядом с ней стоял Зеленский, беззастенчиво повторяющий все те же порошенковские мантры, в общем, олицетворение того, что на Украине ничего не переменится. А с другой стороны, над нею довлела европейская дисциплин. Ей казалось, что она невольно выдает главный секрет  Евросоюза, — что всех европейских политиков уже трясет от Украины, а та все не меняется!
 
На совместной пресс-конференции Владимир Зеленский воспользовался трибуной — в буквальном смысле! — ведомства федерального канцлера, чтобы выступить… против федерального канцлера. На глазах у журналистов он потребовал наложения новых санкций на Россию, и Меркель пришлось мягко парировать, что она против новых санкций, а надо придумать, куда девать старые.

Зеленский попросил закрыть «Северный поток-2», а Меркель подумала, что она чихала на такие просьбы даже со стороны Трампа, не то что какого-то бывшего клоуна из провинции. Вслух же произнесла: «Об этом не может быть и речи».

И тогда Зеленский совсем обнаглел. Вернее, показал, что ничегошеньки не понимает. В присутствии канцлера, выступающей против новых санкций,  и через ее голову, то есть напрямую, он обратился к немецким бизнесменам, буквально стонущим от антироссийских санкций, с просьбой…усилить эти санкции!!!

С таким же успехом он мог бы попросить их увеличить свои страдания! Или раздать свои богатства бедным. Например, украинским гастарбайтерам, наводнившим Европу в период сбора клубники.
«Не они начали», «они надеются», а оплачивать все это им должны  немецкие бизнесмены!?.. Вот почему Меркель тут же сухо пожала ему руку и, не дожидаясь финального совместного фотографирования, буквально убежала за кулисы.

Да, уж лучше б ей упасть в самом начале, а так все пришлось выслушать стоя!

Но можно не сомневаться, теперь от такой дерзости будет трясти всех европейских лидеров. Просто не всегда это будет так заметно.
 

---

---