Инициаторы тотального уничтожения «красных памятников» должны собственноручно воплотить свой сатанизм. К этому призывает старший научный работник Таллинского университета Эпп Аннус, автор мнения, опубликованного на портале ERR.ee

Это – смелый шаг в нынешнюю эпоху безмолвия, вызванного шизофренической русофобией и всеобщим страхом противостоять цинизму и лицемерию.  

К счастью, есть ещё такие жители Эстонии, как Эпп Аннус, потому важно также впредь знакомить с их точками зрения на текущую политику государства здравомыслящих эстонских жителей. Мнение Эпп Аннус может раздражать отдельными русофобскими штампами, свойственными эстонской политике и СМИ, оно страдает и пацифизмом, но оно убедительно показывает, что эстонские власти перешли грань допустимого – переступили элементарные человеческие моральные устои, которые могут реально угрожать существованию эстонского народа и государства.

Непривычное для русскоязычного жителя по стилю достаточно длинное мнение Эпп Аннус стоит того, чтобы прочитать его до конца. Её выводы ошеломляют на фоне западной параноидальной русофобии, приведшей правительство Эстонии к государственному массовому гробокопательству и зачистке эстонской земли от памяти народа о поражении нацизма. Один из выводов: опросы населения показывают, что для эстонцев «красные монументы» не несут угрозы безопасности.
 

Эпп Аннус: «Как смотрели бы на войну с монументами сами погибшие»

Каждая могила погибшего военного – монумент страшным последствиям человеческой глупости. Каждое солдатское погребение – это могила самой войны. Задним числом мы мало что можем исправить. Можем предложить покой памяти о тех, кто так бессмысленно и безвременно ушёл из жизни. 

Разбираем в земле истлевшие кости, а на краю могилы руководящие работники Кронштадта тов. Смирнова, представитель военно-морских сил тов. Кадасадзе и целый ряд жителей Кронштадта – истинных любителей поэзии чувственно и в безупречном переводе на русский язык читающих стихи погребённой Лидии Койдула, которые недавно были изданы отдельной книгой (Мати Унт, «Памятка донора», 1990, в которой он цитирует воспоминания Марта Рауда).  

Недавно общественность известили, что по мнению тайной комиссии предстоит перезахоронить прах 133 (из них 79 «по мере возможности») погибших во Второй мировой войне.

Обратимся к культурному контексту происходящего.     


Мати Унт и истлевшие кости Лидии Койдулы

В 1980-е годы писатель Мати Унт был глубоко впечатлён жуткими, натуралистическими описаниями перезахоронения праха Лидии Койдулы, они были столь сильны, что описаны им, как в пьесе «Духов час на улице Яннсена», так и в романе «Час донора». 

Происходящее в «Часе донора» начинается с несправедливости перезахоронения:

Супруг Койдулы Михельсон, прах которого остался в кронштадской земле, превращается в вампира, желающего отомстить эстонскому народу. Но попав в Эстонию, Михкельсон смягчает своей гнев, начинает поддерживать стремление Эстонии к свободе и удовлетворять потребность в вампиорской крови только за счет станции переливания крови. Мати Унт ознакомился с давно записанными описаниями того, как изымали из могилы поэтессы Койдула её же истлевшие кости, сам он не присутствовал при этом.

Но описание Унта могло бы напомнить эстонским политикам то, как соотносятся смерть и могила с её материальностью истлевших костей. Указание осквернить могилы, это не только документ на бумаге, но и обьективное, физическое действо, имеющее тяжкий этический вес.   


Юхан Пегель и бессмысленные смерти войны   

7 апреля 1978 года газета «Сирп я Вазар» (Sirp ja Vasar) начал печатать в виде подвальных статей роман Юхана Пеэгеля «Я погиб в первое военное лето». Роман ошеломил читателей небывалой в советском печатном слове откровенностью: повествующий от своего имени Яан Тамм, погибший в первое лето войны эстонский солдат, рассказывает собственную историю о своей бессмысленной смерти.

Яан Тамм – как и автор романа Юхан Пеэгель – оказался на войне, как солдат срочной службы Эстонской Республики [довоенной – прим. переводчика]. Хорошо известно, что после оккупации Эстонии [в 1939-1940 годы – прим.переводчика] армия Эстонской Республики была реорганизована. На её базе был создан 22-й стрелковый корпус [правильно: 22-й территориальный корпус Красной Армии –  прим.переводчика], в рядах которого оказался Юхан Пеэгель, как и герой его романа – фиктивный главный герой Яан Тамм.

До этого Пеэгель поступил в 1939 году в Тартуский Университет по специальности эстонский язык и литература, но в октябое уже был призван в армию на срочную службу. Парень был 1919 года рождения – этого было достаточно, чтобы чуть позже автоматически оказаться в рядах Красной Армии.

Роман подробно описывает то, как состоявший из эстонцев полк был переформирован в артиллерийское соединение, готовое к участию в боевых действиях. В дополнение к эстонским парням сюда мобилизовали «салаг» из России, которые лишь наполовину владели необходимыми навыками артиллериста. Вооружение у нового воинского подразделения было случайное – смесь оружия времен Первой мировой войны, немецких ранцев и касок, обмундирования Сил обороны Эстонии, а погоны были отрезаны, вместо которых были нашиты лычки.            

Повествующий от себя герой романа Пеэгеля погиб уже в первое военное лето. Вот как описывает погибший собственные похороны:

Я не знаю, кто успел стянуть с моих ног мои отличные юфтяные сапоги со шпорами и отобрал поясной ремень. От одежды уже не было проку: она страшно запеклась от крови, особенно гимнастёрка. Поэтому никто не шарил по карманам, в которых у меня было несколько фотографий. Среди них было фото, на котором я был запечатлён на выпускном школьном вечере, а также ещё одно, где я был солдатом ещё в эстонском обмундировании. Наконец, снимок с однополчанами, сделанный на ходу в одном поселке по пути на фронт. Был среди фотографий и снимок моей девушки – очень красивой, с бежевым оттенком, а также последнее письмо из дома.  

Яана Тамма отправили в сражение на верную смерть – так как это массово практиковалось в Красной Армии во время Второй мировой войны. В романе немало подобных сюжетов. Вот один из них:

И тут следует точный и плотный огневой удар по позициям батареи. Одна мощная волна взрывов мин. Взлетают фашины сгнившей изгороди, комки земли и картофельная ботва. Свист осколков, хлопки взрывов у пушек и треск кустов.

Вдруг наступает тишина.

Батарея более не существует. 

Любое солдатское погребение – могила самой войны

Перечитывая роман Пеэгеля эхом неизбежно воспринимается происходящая сейчас истребительная война России против Украины.

Снова ключевыми словами звучат плохое снабжение, плохая координация, недостаточная выучка войск, превращение жизни молодого человека в пушечное мясо, массовая и бессмысленная работа на истребление. Результат – уничтоженные природная среда и пейзажи, усеянные могилами.

Кто покоится в этих захоронениях Второй мировой войны на бескрайних просторах, по которым прошла бойня? Имеет ли значение, какой национальности были бессмысленно умершие жертвы войны? В рядах Красной Армии служили представители десятков национальностей и этнических групп, среди них были и такие, кто убеждённо воевал с фашизмом, а также такие, как Юхан Пеэгель, которые просто попали под мобилизацию.        

Могилы воевавших представителей Эстонии также встречаются в разных местах и Юхан Пеэгель выражал досаду, что в Эстонии не проявляют даже малейшего интереса к могилам наших солдат. Все эти погибшие, это – бессмысленно, напрасно положившие свои жизни, так как война ведь крупнейшая, абсурднейшая бессмысленность, до которой докатывается человечество, массовое уничтожение всего и вся, когда тысячами и сотнями тысячами, миллионами погибают те, кто мог бы жить и возможно быть счастливыми.      

Каждая могила погибшего военного – монумент страшным последствиям человеческой глупости. Каждое солдатское погребение – это могила самой войны. Задним числом мы мало что можем исправить. Можем предложить покой памяти о тех, кто так бессмысленно и безвременно должен был уйти из жизни. 

Мы могли бы при этом понимать, что именно это – бессмысленность смерти – объединяет воевавших на обеих сторонах. И могли бы помнить о них, так, как, если бы они были своими – павшими эстонцами – все эти украинцы, белорусы, казахи, мордовцы, удмурты, армяне, эстонцы, русские и другие, которые были вынуждены погибнуть на территории Эстонии.

Конечно, в таких местах с захоронениями не следует запечетлевать риторику в духе советского освобождения, зато все жители Эстонии могли бы сообща демонстрировать в этих местах память о бессмысленно погибших на войнах. Пусть даже эти мероприятия сопровождались бы народными танцами, хоровым песнопением, речью мэра.                 


Против какого кризиса боремся?

Член Рийгикогу от фаркции «Исамаа» Михаил Лотман выступая на портале ERR, заявил, что тема красных символов не является приоритетом для «Исамаа» – и нарвский танк можно было оставить на своем месте, перекрасив его в цвета радуги. Тем не менее «атаку на монументы» ведёт именно представляющая «Исамаа» министр юстиции Леа Данильсон-Ярг, которой секундирует министр иностранных дел Урмас Рейнсалу (и снова «Исамаа»).                           

Опросы показали, что эстонский народ не видит в монументах угрозы безопасности. Партия «Исамаа», как и Михаил Лотман, также утверждает, что эта тема её не занимает. Невольно возникает впечатление, будто как-то случайно запущен какой-то механизм, который бессмысленно по инерции разбрасывает грязь во все стороны, и хотя всем это поднадоело, остановить эту машину пока не удаётся.                  

Отсюда – призыв к т.н. комиссии по монументам, то есть жителям Эстонии, имена которых засекречены и которых тщательно охраняют, поскольку наше правительство полагает, что их жизни угрожает смерть:

Обратитесь к своему трезвомыслию и остановите этот процесс, превратившийся в абсурд. Вы стали – уверена против вашего желания – позорным пятном демократической Эстонии. В Эстонии ни одному из членов названной комиссии не угрожают, ни смерть, ни похищение, ни пытка. И никто не станет воровать ваши самые дорогие вещи, нечто сокровенное для вас.

Мы оказались перед многократным кризисом. Наш дом – наше государство – наша Земля – горят: приближается климатическая катастрофа, у нас десятки тысяч беженцев, для которых мы должны постараться обеспечить достойные человека условия проживания, наш народ беднеет, потолок достиг потолка… И наше правительство желает (или всё же не желает!), чтобы местные самоуправления занялись осквернением могил, нарушением покоя тех, кто ушёл из жизни десятки лет тому назад.

Следует также спросить, как именно должен быть реализован этот процесс. Надеюсь не так, как, если бы ковш экскаватора перемешал истлевшие кости и черепа. Или всё-таки в таком духе, как это описывал Мати Унт: Разбираем в земле истлевшие кости, а на краю могилы руководящие работники Леа Данильсон-Ярг и другие (чьи имена пока ещё скрыты под плотной завесой секретности, разумеется, под предлогом безопасности) чувственно зачитывают поэтические строки. 

Какие строки? Вряд ли произведение хотя бы одного эстонского автора подходит в данном случае, тем более, когда творческие союзы признаны в возникшей ситуации дилетантами. Пожалуй, самой комиссии придётся сочинить соответствующие событию стихи.

Повторюсь: было бы крайне цинично поручить разбирать кости и осквернять могилы местным самоуправлениям. А потому ещё один призыв – к местным властям:

Если решение комиссии по монументам действительно будет одобрено, то пригласите на его реализацию Леа Данильсон-Ярг и всех политиков, которые голосовали за такое решение. И не стихи торжественно им читать на краю могилы, а копаться в могиле, удаляя человеческие останки с места их упокоения, то есть осквернять своим руками прах погибших.

Или сказать иначе: ухмыляться по поводу состоявшейся десятки лет назад напрасной смерти молодых людей. И высмеивать их родственников, выразивших в своё время скорбь по погибшим. 

Источник