Если из развалин раздастся хоть один выстрел, то пехоте приказываю отходить на прежние позиции, а артиллерии – работать снова. 

Представляете, лежит неразорвавшаяся бомба, а душманы думают, что это их братья-мусульмане на советских заводах диверсии делают или мы брак гоним. А она как долбанет через несколько часов, когда они все из укрытий повылазят.

– говорил на командном пункте офицер по связи с авиацией.

В течение нескольких дней мотострелки пытались начать прочесывание «зеленой» зоны, но руины отстреливались. Так продолжалось несколько раз. Командиры батальонов, вызванные на КП дивизии, не скрывали своего возмущения:

Дайте нам сутки, и мы эти кишлаки наизнанку вывернем! 

Но все продолжалось сначала. Через пять дней начальник оперативного отдела дивизии полковник Василий Лапчев докладывал в штабной палатке у карты первые итоги: за это время мы не продвинулись вперед ни на один метр, артиллерия расстреляла весь свой боекомплект и снаряды остались только на собственную оборону. Замкомдива запросил колонну боеприпасов. 

Дали добро, предупредив, что ее прибытие будет не ранее чем через десять дней. Кишлаки были надежно блокированы, и у нас началось, как выразился один из офицеров, сидение, стояние и лежание. Чтобы поддерживать воинскую дисциплину замполиты для солдат ежедневно проводили политинформацию и по три раза на день собирали возле радиоприемников для прослушивания последних известий с далекой Родины. 

Через день прибыло подкрепление – агитационно-пропагандистский отряд дивизии в составе бронированной разведывательно-дозорной машины со звуковещательной установкой и походным автоклубом. По идее, БРДМ должен был на афганском языке уговаривать «духов» сдаваться. Была у нас там аудиокассета с записью на афганском языке, типа "вы окружены, дальнейшее сопротивление бессмысленно". Походный автоклуб имел киноустановку для пропаганды нашего образа жизни афганскому населению. Фильмотека составляла почему-то всего два фильма – «Белое солнце пустыни» и «Подвиг разведчика» на языке «дари», хотя действовала дивизия на местности, где говорили на втором государственном языке «пушту».

Как всегда, немножко перепутали. От нечего делать Белое солнце посмотрели задом наперед, поменяв части, и в ускоренном режиме. Но это быстро надоело. В конце концов, решили посмотреть «Подвиг разведчика». Не знаю, на какой конечный результат рассчитывали спецпропагандисты, дублировав этот военный фильм 40-х годов на афганский язык, но успех у наших солдат и офицеров был ошеломляющий!

Смотрели по несколько раз, как немецкие офицеры приветствовали друг друга «салям алейкум».Однажды на КП дивизии прибыл молоденький старший лейтенант – артиллерист, который привел с собой афганца и ишака. 

Пленные. Вот его вещи, документы и деньги. Все в целости и сохранности. Только паспорт у него какой-то левый – фотографии нет, вместо подписи – отпечаток пальца и, главное, по документам ему, без малого, 650 лет! 

 – радостно доложил офицер.

Старлей, которого без военной формы можно было бы принять за розовощекого пятиклашку, еще не знал, что в Афганистане совсем другое летоисчисление и шёл в то время 1365-й год.

Он ехал на ишаке мимо наших огневых позиций, это сверхнаглость! Командир дивизиона сказал, что это очень мужественный и храбрый человек. Как его не «грохнули», не ясно. Со смертью играл конкретно, «русская рулетка» отдыхает. 

– продолжал офицер.

С афганцем было все понятно – обыкновенный безвредный кочевник. Их черные палатки видели в километрах двадцати от наших позиций. Всех на КП заинтересовал не афганец, а старлей. 
– Откуда ты?
– Из Забайкалья.

Наш округ называется «ЗабВО», то есть – забудь вернуться обратно. Чтобы в Афган попасть, я два раза на прием к командующему записывался. Об этом старшем лейтенанте говорила вся дивизия. Через весь Советский Союз он вез огромный багаж – две шинели, сапоги, парадную форму и прочую офицерскую амуницию, которые в Афганистане были абсолютно не нужны.

Пленного хотели отпустить, но вмешался начальник особого отдела, и афганца было решено оставить у нас до окончания операции. Звали его Махмудом. Охранять его поручили комендантской роте, тщательно проинструктировав солдат. На прошлой операции «комендачам» отдали под охрану двух пленных – старика и мальчишку, которые ставили мины и попались нашей колоне водовозок. Пленным тогда повезло. Попадись они нашим разведчикам – были бы расстреляны на месте.

Ночью солдаты жестоко избили пленных. Было проведено конкретное расследование, но ни на одного из солдат, которых показывали в профиль и анфас пленным, они, побоявшись, не указали. В этот же раз было видно, что Махмуд пришелся нашим солдатам по душе. Он был очень послушен и смешон. Его поставили в строй и на вечерней поверке зачитывали первым: 
– Махмуд! 
– Я, – бодро отвечал афганец, стоя на правом фланге.

С утра до вечера Махмуд вместе с солдатами внимательно слушал политинформации и последние известия, хотя, по-русски не понимал ни слова. Вместе с солдатами принимал пищу и ходил в строю. Начальство он буквально «ел глазами», принимая строевую стойку. Специально для Махмуда показали «Белое солнце пустыни». Увидев изображение на экране, он сначала испугался, но потом, глядя на знакомые одежды и лица, успокоился. Фильм Махмуд смотрел очень внимательно и по его окончании высказал собственное мнение, что фильм отличный, но в нем показана неправда, мол мусульман победить невозможно.

Ну да ладно...Тянулись дни ожидания колонны. И вот однажды солдаты попросили командира роты спросить пленного: «Махмуд, ты дух или нет?» Это надо было видеть! Махмуд сделал удивленное выражение лица и на чистейшем русском языке, жестикулируя руками, громко произнес: 
- Командир, ты что обалдел?! Я – дядя Миша!

Ротный отвел пленного к заместителю командира дивизии, после которого Махмуд целыми днями отвечал на вопрос, прибывавшим на КП офицерам. Ему жали руку и хвалили. Даже когда пришла колонна с боеприпасами и на командный пункт прилетел начальник штаба армии генерал-майор Пищев Николай Павлович, чтобы разобраться с затянувшейся операцией, Махмуд и ему ответил как положено.

Генералу понравилось, тоже смеялся. Кишлаки, которые наша артиллерия сравняла с землей, мы все-таки взяли. Без потерь. Все афганцы ушли подземными ходами – кяризами, их в этих краях было множество. За всю операцию был взят единственный пленный – Махмуд. Провожали кочевника торжественно и наградили по-царски. Его ишак еле двигался под тяжестью мешков с мукой, рисом, сухарями и сахаром. А еще дядю Мишу экипировали в нашу форму и дали про запас. Махмуд даже всплакнул. Плен, наверное, для него был лучшим периодом в жизни.


На обороте вот этой фотографии автором написано:
Девочку-пуштунку, которая со своим старшим братом съела весь наш шоколад из сухпайков, зовут Феличита.186-й отдельный отряд СпН, "шахджойский спецназ", Афганистан 1986-1987 год. Вот такие мы были оккупанты!

Источник / опубликовано