Странные заголовки появляются в последнее время в «Нашай Ніве».

Взять хотя бы этот: «Узлёт і падзенне свядомых змагароў, або як тэатралізаваны радыкалізм Пазьняка нашкодзіў нацыянальнаму руху».

Глазам своим не верю!

Ведь «Наша Ніва» давно не наша. Но чтоб такое завернуть — уму непостижимо!

Однако если взять в расчёт, кто заказывает музыку, да к нему добавить события последних месяцев, всё прорисовывается.

Запад окончательно сменил тактику. Ему разрушители последнего форпоста советского времени стали не нужны. Их миссия исчерпана.

Из-за инертности трудовых слоёв населения электоральный ресурс нового замысла, конечно же, остался прежними. Это интеллигенция, студенчество и старшеклассники.

Оппозицией придуман и главный виновник «наших бед и наших зол» — это путинская Россия. На неё, находящуюся под санкциями, можно вешать всех собак, начиная от Ивана Грозного. Стерпит.

Теперь — с подачи Дубовца — к ней в компанию добавили, как ни странно, ярого русофоба перестроечного и постсоветского времени — Зенона Позняка.


В чём же новизна подходов Запада и его прихвостней к демонтажу спокойствия в нашем обществе?

Новой задачей теперь является окучивание той же интеллигенции и молодёжи тихой сапой. Но уже без культивации радикальных националистических настроений, а путём создания интеллектуальных площадок, где братанье с российскими либералами стало бы нормой.

Ведь у нас Цицероны перевелись, а Навальный и прочия — в России на виду.

Думаю, что по этой причине оппозицию постепенно обратили в русскоязычие.

Именно этой целью объясняется странное появление и тиражирование цитат новоиспеченной литературной дивы Светланы Алексиевич, которая высказалась вполне определённо:

«Сделать то, что я сделала, на белорусском языке было невозможно».


И, наконец, точка. Наконец, главное — появление у кукловодов страстного желания создать у нас на базе круто изменившего свою риторику портала TUT.by интеллектуальную площадку для любителей почесать язык с привлечением раскрученной либерастии зарубежья (читай — российских отщепенцев).

Они ведь, как никто, близки нам по менталитету.

Не удивлюсь, если в качестве ведущих этих посиделок у нас объявятся Шендерович или немногословный Савик Шустер.

Ведь он никогда ничего нелицеприятного в адрес Лукашенко не говорил. Говорили другие, а он, без видимых эмоций на лице, слушал и не поддакивал.


Однако вернёмся к Позняку.

Честно скажу, что к этому весьма яркому пропагандисту, сумевшему в конце 80-х годов стать центровой фигурой БНФ, а потом малыми силами оседлать белорусский парламент и решить первоочередные задачи обретения страной независимости, я, как и многие, отношусь с пониманием.





Главное: он — идейный противник всего советского, но не предатель. Он не считает в кармане «иудушкины сребреники», а гнёт свою линию, потому что верит, потому что убеждён в своей правоте и отстаивает свою точку зрения.

Прямолинейность и независимость суждений Позняка на Западе не понравилась, и его задвинули на задворки русофобской политики.

Он — не их человек. Им не нужны люди с собственным мнением. Им нужны исполнители.


Так в чём же обвиняет Позняка на страницах «Нашай Нівы» і «Свабоды» широко известный в узких кругах революционер Сергей Дубовец?

Ни много, ни мало — в самом главном: «Гісторыя магла б скласціся інакш, калі б Народны фронт 90-х павёў сябе іначай».

Его, видите ли, тогда «натхняў прыклад» Народного фронта микроскопической и тихой Эстонии.

Именно там, а не в Литве и Латвии с огромным числом проживающих русских, по его мнению, пеклись самые удачные пироги.

Может, оно так и было, поскольку в Эстонии люди не гибли в стычках с спецназом, а русских терзать особой нужды не было. Но заявка Дубовца на то, что он якобы в то время овладел ситуацией на постсоветском пространстве и мог определять приоритеты, весьма сомнительна.

Находящемуся тогда в эйфории Дубовцу «здавалася, што Беларусь больш ніколі ня будзе ранейшай — залежнай і настолькі небеларускай, як БССР».

А ведь в Беларуси по-началу воцарилась на престол «вышэйшая дзяржаўная асоба» — Шушкевич. В парламенте бушевали то Позняк со товарищи, то Лукашенко.

Какую же линию проводил тогда Дубовец, не очень ясно, потому что на виду он не был и выплыл только сейчас — с рассуждениями об ошибках Позняка.


Далее он вопрошает, почему же у нас всё не пошло так, как в Эстонии, почему мы не там, где Эстония, и не такие, как Эстония с её более высоким уровнем жизни, чем на постсоветском пространстве.

Не будем спорить с Дубовцом. Он или не понимает, или сознательно не хочет понимать разницу менталитетов, несопоставимость производственных мощностей и масштаба производственных взаимосвязей, характеризующих экономику наших стран.

Он не задумывается над теперешними сведениями, сколько народу уехало на Запад из Прибалтийских республик в сопоставлении с Беларусью.

Его не интересует состояние реального сектора экономики и каковы перспективы экономического развития Эстонии и т.д.

Для него Эстония — это рай, так как «там не дзялілі народ на сьвядомых і несьвядомых эстонцаў? І таму, што там Народны Фронт узначалілі дэмакраты? І таму, што яны адразу ўзялі курс на незалежнасьць — НАТО — Эўропу?».

Спрашивается, а у нас в начале 90-х было иначе?

Разве у нас БНФ возглавляли партайгеноссе? Разве к нам не приезжал и не подарил скамеечку в Куропаты президент США Клинтон?

В конце концов, неужели вменяемый политик может полагать, что путь в «незалежнасць» лежит через членство в НАТО?


В своих разглагольствованиях Дубовец, конечно же, не мог пройти мимо «моўнага пытання».

У него за мову голосовали 80 процентов коммунистов, советские генералы, даже Янковский с Русского театра, но в том, что на ней заговорили не все, виноват «тэатралізаваны радыкалізм» — «ён умомант разбурыў тое крохкае адзінства беларусаў, што ўзьнікла было вакол мовы. Паралель з Эстоніяй была зламаная».

Даже дуростью это назвать трудно. Ведь порыв белорусов к переменам в то время не был обусловлен неуемной жаждой пользоваться белорусской мовай, а посеянным в народе недоверием к властям, чернобыльскими страхами и инфантильностью тех, кто встал у руля молодой республики.





Далее Дубовец утверждает, что раскол на свядомых и несвядомых случился не сразу же после образования БНФ, а после избрания Верховного Совета XII созыва. И виной тому — Позняк.

Он пишет: «Адначасова паўстала «эліта» — менавіта паводле гэтай прыкметы — сьвядомых, гэта значыць, лепшых за іншых, мацёрых, лічы што «эстонцаў», якія ўзвышаліся над астатнімі беларусамі».

Приехали.

Ведь все помнят, что эта так называемая «элита» стала зарождаться тогда, когда бегала из одного помещения в другое под названием «Талака».

Она, «элита», приобрела дыхание тогда, когда сынки партийных работников поняли, что в изменившихся условиях шанс подняться на уровень власти их отцов представляется только на волне национального радикализма, а не послушания.

Ведь уже тогда жизнь поставила ребром вопрос: или — или. Лавирование не приветствовалось, так как оно всем в перестроечные времена надоело.


Далее Дубовец подтверждает инертность собственного мышления:

«Спатрэбілася 25 гадоў, а можа і больш, каб мы зноў пачалі адчуваць сябе беларусамі — рознымі, але што з таго, што ўсе дрэвы ў дуброве таксама розныя».

Оказывается сейчас ситуация не та, что давече. Произошёл щелчок: в обществе воцарилась уживчивость и «памяркоўнасць». («Фейсбук» — не в счёт).

Но эта видимость примирения выдана неспроста. Это разбег, чтобы вновь пнуть Позняка и его окружение:

«А цяпер скажыце — які народ пагодзіцца на гэткі падзел, што мы беларусы, але ёсьць больш беларускія беларусы? Ясна, што «больш беларускім» з боку «проста беларусаў» заўсёды будзе абструкцыя».


Досталось и Лукашенко. Он, оказывается, «вывеў мову з грамадскага ўжытку», потому что она «стала адзнакай сьвядомых», а лохи белорусы «адчувалі сатысфакцыю ад таго, каб паказаць «большым беларусам» кузькіну маць.

Самі школы праводзілі дэбеларусізацыю».

Ну, прям как у Емелюшки: «Едут сани, едут сами, едут сами без коня».

И вот этот всенародный бунт, рождённый радикализацией свядомых, привёл к падению БНФ как мощного массового движения и способствовал «усталяваньню аўтарытарнай мадэлі ўлады, бо «несьвядомы» народ аўтаматычна пазбаўляўся суб’ектнасьці ў палітыцы, а «эліта» страціла суб’ектнасьць, замыкнуўшыся на сабе».

Что означает субъектность народа в политике и кто мешал «элите» не терять её, Дубовец так и не разжевал, всякий раз вспоминая полюбившуюся ему Эстонию.

В редкие минуты просветления он говорит сущую правду:

«...цяпер кожны эстонец скажа вам, хто такі Лукашэнка, але толькі адзінкі ў Беларусі згадаюць, хто там прэзыдэнт Эстоніі».

А потом ностальгирует:

«...некалі й сам так думаў — вось мы, атрад сьвядомых беларусаў, адкрыты да ўсіх беларусаў, мы клічам іх да сябе, атрад расьце і ўрэшце ахопіць сабою ўвесь народ».


Отвлечёмся на минутку и представим себе, каков бы был результат, если бы Ленин и его окружение «марылі» или «клікалі да сябе» в 1917 году?

Большевики не были инфантильными интеллигентиками. Они были вооружены современной теорией, стратегией и тактикой продуманных действий. Они настойчиво, грамотно и целеустремлённо вели каждодневную работу среди трудящихся и солдат и возымели успех.

На одних заклинаниях и уничижении действующей власти революции в сознании людей не делаются. А обострение национальных вопросов в многонациональных республиках всегда чревато бойней. За примерами далеко ходить не надо.

Слава Богу, Зенон Позняк и революционеры первой волны волей-неволей, но были воспитаны в порядочном обществе. У них тогда не чесались руки развязать братоубийственные конфликты на весьма неустойчивой национальной и языковой почве.

Шла полемика, ломались шариковые ручки, но не копья.






И здесь Дубовец откровенно лукавит, заявляя, что «атрад мусіў базавацца на дэмакратычных падставах. Ні ў якім разе не на кансэрватыўных і радыкальных — тых, якія замест пашырэньня патрабавалі, наадварот, звужэньня элітнага атраду і няспыннай чысткі радоў. Што ўрэшце і здарылася».

Ведь мы прекрасно помним: вся оппозиция вовсе не занималась детальной проработкой стратегии возврата экономики страны в устойчивое положение, а ударилась в поиски будущего в прошлом на почве чуждым людям националистических настроений.

Наверняка тот же Дубовец рвал рубашку за «мову і аслабаненне ад бальшэвізма» вместо агитации за национальный консенсус и перевод общественной полемики в русло экономических проблем и путей их решения.

Отмазкой у наших национал-гуманитариев, ничего не соображавших в экономике, служил «шлях у Еўропу». Будто там нас с нетерпением ждали и без нас им жизни не было.

В конце своего повествования Дубовец искренне признаётся в своём недомыслии:

«На тое, каб зразумець гэта, спатрэбілася шмат гадоў і паступовы сыход «сьвядомых беларусаў» — у іншы сьвет ці іншыя краіны, ці на іншыя пазыцыі».

Однако и сегодня его рассуждения не получили хоть какого-нибуть пополнения новыми идеями и не идут дальше «моўнага пытання».

Он констатирует, что «зьнікла самазваная «эліта больш беларускіх беларусаў», сьвядомых», — но, как дятел, остаётся верным прежнему эталону, с которым связывает робкие надежды: «...ці зможам мы зноў параўнаць сябе з эстонцамі, ці гэтая магчымасьць страчаная незваротна?»


Исповедь Дубовца без признания своих собственных просчётов, естественно, вызвала резонанс в оппозиционном сообществе.

Следует заметить, что многие рассуждения участников обсуждения выглядят вполне здравыми.

К примеру, некто под кликухой «Свядомы», рассуждая о Позняке, заявляет:

«Ня мог у 1994 годзе меці ён пераканаўчую падтрымку у грамадстве... яго чакаў бы лес Гамсахурдыі у Грузіі... Хаця тое сёе зрабіць бы мог, бо здольны сфармаваць уладную вертыкаль і гарызанталь, у адрозьненні ад Шушкевіча».

А далее следуют совершенно справедливые рассуждения, почему оппозиция профукала власть:

«...шмат хто з актыўных Рухаўцаў вырашылі «ўсё, справа зроблена, палітычная сістэма пабудавана — трэба і аб сябе падумаць», дзелавыя кінуліся рабіць бізнэс, сьвядомыя — праз сяброў з шырокай фракцыі апазіцыі у парламенце(там былі ня толькі чальцы БНФ), сталі лабіраваць свае уласныя інтарэсы: хто пасаду, хто кавалак зямлі у зоне адпачынку, хто выданне сваіх твораў за дзяржаўны кошт, хто увогулле зьехаў у Літву, каб жыці у старажытнай беларускай сталіцы».


«Мае рацыю» и некто «Бенедзікт»:

«Сачу за абмеркаваньнем і вымушаны заўважыць — не абмяркоўваецца адна надзвычай важная праблема (выглядае, што менавіта яна «сподвігла» Дубаўца (і не толькі яго) на напісаньне гэтага абуральнага артыкула).

Прычына палягае ў наступным — агульнавядома, што скандал з авантурай — фактам аб несабраных, сфальшаваных подпісаў «Говправдой» і як вынікае іншымі «лідарамі» пахаваў усіх гэтых дзеячоў у вачах шэраговай апазіцыі.

Спраўдзілася тое, што казаў З.Пазьняк аб дзейнасьці псэўдаапазіцыйных структураў».

Что тут скажешь? Всё правильно. Так оно и есть.

Надо отдать должное Позняку. Несмотря на все его просчёты последнего времени, он — единственная значительная фигура, не поступающаяся принципами и не виляющая хвостом перед теми, кто заказывает музыку.

Если бы его нервная система не вошла в резонанс с украинскими событиями, которые никак не соответствуют его собственным представлениям о добре и зле, он бы мог стать не закордонным лидером альтернативного мышления, а реальным белорусским политиком, которому незачем сражаться с ветряными мельницами коммунизма — они уже в прошлом.


В заключение хотелось написать что-то умное, однако одно выражение Дубовца вызвало улыбку и отбросило желание толочь воду в ступе:

«...усе дрэвы ў дуброве таксама розныя, толькі хвоямі яны ад гэтага ня робяцца. І самой адзнакі такой — дуб, дубейшы за іншыя дубы — не існуе ў прыродзе».

Вроде бы правду сказал Дубовец. Но, как известно, во всяком процессе есть исключения.

Сегодня «дубейшыя за іншыя дубы» всё же есть.