---

В этом году у нас сразу две яркие годовщины. Исполняется сто лет революции 1917 года и полтора века с момента выхода книги Карла Маркса «Капитал». Книги, которая и служила победившим в октябре 1917-го революционерам руководством по построению нового мира.
 

---

 
 
По этому случаю кипят эмоции. В России кипят на официальном уровне. Спикер Госдумы высказался, что революция — это плохо, потому что это свержение власти. Его можно понять: любую смену власти конкретно на себя примеряет.
 
В Беларуси это пока что удел оппозиционных публицистов. Артем Шрайбман внезапно начал завидовать россиянам, у которых есть лидер (хороший Путин! вот это новость), не стесняющийся ругать большевиков, а мы, увы, до такого еще не доросли.
 
Владимир Мацкевич (это такой провинциальный методолог) объявил в «Фейсбуке» «год антикоммунизма» и честно пытается не дать читателям забыть, что коммунизм — «абсолютное зло».
 
Никто не строит никакого коммунизма уже 30 лет. Однако я вырос под это кудахтанье и скоро под него состарюсь. За это время страны возникали и рушились, богатели и становились банкротами. Случались экономические кризисы, как местные, так и мировые.
Наши публицисты не могут ничего из этого объяснить, но зато как заведенные хлопают крыльями и без устали повторяют: «Зло-о! Зло-о! Абсолютное зло-о!»
 
И что же они нашли в этом коммунизме такого инфернального?
 

Так говорил Маркс
 
Стремлению к абстрактной справедливости лет столько же, сколько и человечеству. В середине XIX века Маркс и Энгельс предложили экономический план достижения мечты.

Как говорили сами бородачи: «Коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности». Все тома «Капитала» разворачивают и обосновывают этот тезис. Это стержень коммунистической идеологии, и если какой-то коммунист утверждает, что он не против частной собственности — то это подделка, а не коммунист.
 
Разумеется, ни Маркс с Энгельсом, ни их последователи не предлагали запустить в общее пользование жен с мужьями и зубные щетки с вилками. Речь шла о собственности на «средства производства» — заводы, землю, магазины, арендные дома и тому подобное.
 

Средство производства — это такой артефакт, который способен превратить труд в прибыль. Трудиться могут почти все, а такие артефакты есть мало у кого. И большинство идет к их владельцам продавать единственное, что у них есть, — свой труд. Как правило, отнюдь не в обмен на соответствующую часть прибыли.
 
Обладатель артефакта покупает рабочую силу примерно так же, как покупает сырье для производства или товар для перепродажи. Если вас надо долго учить или конкуренты переманивают — вы сырье дорогое или редкое и чего-то стоите, а если таких как грязи — то и стоит ваш труд как грязь.
 

 

В нынешней Беларуси это хорошо видно на примере торговых сетей. Которые, в отличие от многих, даже в кризис показывают хорошую прибыль, но зарплата в розничной торговле ниже средней по стране.

Работники продали свой труд по цене рабочей силы, конкурируя за саму эту возможность с тысячами таких же, а собственник средств производства продал его результаты. Размер зарплаты зависит от ситуации на рынке труда, а не от того, какую прибыль принес нанимателю этот труд.
 
Такой труд, отчужденный от его результатов, гарантирует, что большинство работников обречены вечно «доживать до зарплаты». А для владельцев средств производства этот труд превращается в самовозрастающий капитал — каждый месяц появляются деньги на еще один магазин, купить еще товар и труд работников.
 
Но судьба владельца средств производства — это постоянное стремление к максимальной прибыли. Тоже не сахар. В душе он может и не вампир совсем, но таковы правила игры. Если у тебя показатели прибыли плохие — тебе не захотят дать кредит, акционеры начнут уводить свои капиталы к тому, кто умеет выжимать прибыль лучше.
 

Этому стремлению к максимальной прибыли мы должны сказать спасибо за мировые кризисы. Когда в выгодную нишу устремляются огромные деньги, надуваются спекулятивные «пузыри» и все понимают, что скоро пузырь лопнет, но это слишком выгодно, чтобы остановиться. А дальше — банкротства, безработица, выселения должников из квартир...
 

 
В общем, как-то оно все неправильно в капиталистическом мире и буквально для всех сплошной стресс.
 

Первый шаг к коммунизму
 
Сам Маркс, кстати, эту злосчастную собственность на средства производства «абсолютным злом» не считал. Скорее пройденным этапом — когда-то можно было иметь в собственности раба, потом землю с крепостным крестьянином на ней, теперь — просто завод.

Она даже принесла пользу. Это элегантное изъятие капиталистом у работников прибавочного труда дало возможность построить промышленность, как-никак развить технологии и создало сам этот гигантский класс наемных работников-пролетариев. Которые отдают годы своего труда, чтобы эти годы превратились в чей-то капитал.
 
Уже во времена Маркса капитализм потихоньку становился монополистическим. Просто потому, что в процессе конкуренции победители растут за счет тех, кто конкуренцию проиграл. А в период кризиса всякая мелочь просто массово всплывает кверху брюхом.

И когда общество понимает: мы, в качестве наемных работников, делаем практически всё, что в стране делается, а капитал от этого растет у очень немногих господ-собственников, — наклевывается революционная ситуация. И пора двигать в коммунизм.
 

Кстати, если не хотите выглядеть как киношный Шариков — не повторяйте эту глупость про «отнять и поделить». Смысл в том, чтобы обобществить результаты и без того общего труда и обобществить средства производства с помощью которых общество трудится.
 

Но это только первый шаг. От отчужденного труда ведь так просто не избавишься. Нужно строить новые заводы, развивать науку, а значит — что-то придется по прежнему у работника элегантно изымать. Не для капиталиста, а в некую «общую копилку», но тем не менее...
 

Однако не экономикой единой. Материалистическая философия (тоже часть коммунистической идеологии) говорит, что свобода — это осознанная необходимость. В смысле — понятая, обнаруженная необходимость. Какая-нибудь оспа свирепствовала веками и несла смерть и ужас миллионам, пока один английский джентльмен не познал необходимость — прививки, ребята. И освободил человечество от этой беды.

Капитал из «общей копилки» можно направить не на спекулятивные авантюры или еще одну яхту для кого-нибудь, а на этот освобождающий прогресс.

В том числе на то, на что ни один капиталист его не направит — на освобождение от самого отчужденного труда. Труд на пути к коммунизму должен постепенно освобождать от труда.
 

Звучит утопично? Восьмичасовой рабочий день тоже утопично звучал, пока большевики не победили. Производительность труда растет — для производства всяких полезных штук нужно всё меньше времени и сил. Сейчас от этого растет в основном капитал. Но можно увеличить зарплату — или, как в послевоенном СССР, снижать цены и продолжительность рабочего дня (в 60-е рабочий день стал семичасовым).

И снижая время для нужного, но скучного труда ради прокорма и поддержания системы, освобождать время для труда творческого. Для саморазвития в конце концов — образования, спорта, искусства.
 

 
Вот интересная заметка, как советские радиолюбители в свободное время проводили в дальние углы страны телевидение. Не дожидаясь государства и не ради прибыли. Просто потому, что это их хобби — а люди смотрят, радуются и спасибо говорят.
 
В общем, страшные вещи предлагали эти коммунисты.
 

Что-то пошло не так?
 
Неприятная для многих правда заключается в том, что в ХХ веке вообще все относительно цивилизованные страны признали: самовозрастающий капитал в погоне за максимальной прибылью — это бред сумасшедшего.
 
Как-то внезапно выяснилось, что большевистский восьмичасовой рабочий день и запрет детского труда даже в капиталистической стране — неплохое средство от хронической безработицы. Капиталисту вполне под силу платить больше, а дети учатся, никто не голодает и не мрет раньше времени от непосильной работы.
 

Оказалось, что государственный капитал имеет заметное преимущество перед частным — его можно просто направить на что-то нужное, а частного инвестора нужно «заинтересовать». При том что кроме рэкетирского паяльника его может заинтересовать только та самая максимальная прибыль. То есть дешевый труд или налоговые льготы.

Государственный капитал не уедет туда, где какие-то несчастные готовы работать за еду.
 

 
Это было сутью не только революционных движений, но и эволюционных концепций ХХ века. Пресловутый «шведский социализм» изначально предполагал постепенное отмирание частной собственности, а американский «Новый курс» 30-х годов — снижение роли частного капитала в пользу капитала государственного, плюс фантастические налоги на личный доход выше среднего.

При этом Маркса могли ругать, а коммунистов сажать, но все равно пытались надеть намордник на капитал. Даже ради блага самих капиталистов, которых жажда прибыли ведет к коммунистической революции тем же образом, что и к кризисам — ясно, что так нельзя и плохо кончится, но очень уж выгодно.
 

Правда, оказалось, что капитал может огрызаться. Владельцы средств производства перевели дух, и в пропаганду полились миллионы. И публицисты застрочили про «абсолютное зло», что свобода эксплуатировать труд ради прибыли — основа свободы вообще, что всё на свете создают не обычные работники на зарплате, а гений хозяина средств производства.
 
А если главное — хозяин, то и всё вокруг нужно перестроить в его интересах. Некуда прибыльно вложить капитал — давайте сделаем рынок там, где его раньше не было. В образовании — пусть вкладывает. Уменьшим ему налоги — все равно за образование уже платят сами граждане. Придумаем для работника «гибкую занятость» — чтобы рабочая сила стоила дешевле и прибыль от её эксплуатации получалась большая.
 
Да и в СССР номенклатура поняла, что человека, который половину суток скачет за «длинным рублем», легче повести как осла за морковкой. Вместо снижения доли отчужденного труда и расширения бесплатных общих благ появилась идея «дать заработать».

И в конце 80-х дали так дали. И пока население в порядке выживания пустилось в коммерческие авантюры, «общую копилку» прибрали к рукам немногочисленные успешные «хозяева».

К середине 90-х стало ясно, что как в пословице: торговали — веселились, подсчитали — прослезились. И нужно идти продавать свой труд по цене рабочей силы. Бесплатных квартир больше нет, а на свою с такими темпами заработаешь никогда.
 
 

 

* * *

 
Сегодня мы живем в мире, который обнулил значительную часть достижений 1917 года и на всех парах движется во времена написания «Капитала». Мире, где рост производительности труда выливается в рост капитала, а доход работников даже в развитых странах топчется на месте.

Где законы переписывают под интересы «собственника» и «нанимателя», чего бы это ни стоило для остальных. Где растут безработица и неравенство, а доступ к таким достижением цивилизации, как медицина и образование, напротив, уменьшается.
 
Иногда кажется, что это кипение страстей и хлопанье крыльев неспроста. Просто забытый на три десятилетия коммунизм на фоне того мрака, в который мы погружаемся, выглядит не «абсолютным злом», а довольно привлекательным ориентиром.

И если еще не выглядит, то непременно станет выглядеть — жажда прибыли и потерявший берега капитал это гарантируют.