Эрнст Иоганн Бирон родился в семье мелкопоместного курляндского землевладельца, состоявшего на польской службе.

Предки герцога были хоть и не слишком знатного, но вполне достойного происхождения. Первый известный член рода, Карл Бюрен, управляющий герцогским имением Калнциемс, прапрадед Э.И.Бирона, документально засвидетельствован в Курляндии в 1573 году.

Как отмечает известный латвийский историк и искусствовед, директор Рундальского дворца-музея Имант Ланцманис, 14 июня 1585 года Карл Бюрен получил от герцога Готхарда Кетлера принадлежащий к Калциемскому имению хутор Тимзас. Со временем новый лен перенял название Калнциемс, а прежний удел в XVII веке был переименован в имение Кливе.

Карл Бюрен имел также собственный дом в Митаве. Его сын Матиас в 1634 году начал борьбу за прием рода фон Бюренов в курляндскую «рыцарскую семью». Эта борьба семьи фон Бюрен увенчалась успехом только в 1730 году, т.е. спустя почти 100 лет.

Как сообщает в своих записках о России (1727—1744) Кристоф Герман Манштейн, сын генерал-поручика, сподвижника Петра I, полковник русской службы и адъютант фельдмаршала Миниха, мужественно сражавшийся под его знаменами и еще с большим мужеством арестовавший герцога Бирона, отец Эрнста Иоганна, тоже Карл фон Бюрен, в качестве шталмейстера сопровождал сына курляндского герцога, принца Александра, в неудачном походе 1686 года в Венгрию.

Принц был ранен возле города Буда и умер от ран. Карл Бюрен привез в Митаву его имущество и в знак благодарности получил место лесничего и начальника егерей. После выхода в отставку он поселился в своем наследственном имении Калленцеем (Калнциемс).

Здесь 12 ноября (23 ноября по новому стилю) 1690 года и родился Эрнст Иоганн фон Бюрен, будущий герцог Бирон.

Современники утверждали, что его матерью была латышка, служанка в доме Карла фон Бюрена, но официальная версия гласит, что его матерью была Катерина-Гедвига, урожденная фон дер Рааб-Тюлен.

Эрнст Иоганн учился в школах Митавы и Кенигсберга, но чему — неизвестно. В самом начале 1718 года Э.И. фон Бюрон по протекции курляндского канцлера Г.К. Кейзерлинга и П.М. Бестужева-Рюмина был принят на службу в канцелярию вдовствующей герцогини Анны Иоанновны. 12 февраля 1718 года состоялось его первое знакомство с Анной Иоанновной. П.М.Бестужев-Рюмин в этот день был болен и послал с сообщением к герцогине Э.И.Бюрена.

В 1719 году Э.И.Бюрен был послан с поручением в Кенигсберг. Там он оказался замешанным в драке, в которой был убит человек. Бюрен был арестован и посажен в тюрьму. На свободу он вышел только после обещания уплатить 700 талеров штрафа.

С 1721 года Э.И.Бирон (так к этому времени он стал писать свою фамилию) занимает должность управляющего герцогским имением Вирцава.

 

25 февраля 1723 года Э.И.Бирон женился на Анне Бенигне Готлиб фон Тротта-Трейден, дочери владельца имения Кевели. Бракосочетание состоялось во дворце Анны Иоанновны в Митаве.




Бирон Бенигна Готлиб (1703-1782), урожд. фон Тротта-Трейден, герцогиня Курляндская с 1737 г., жена Э. И. Бирона, фрейлина двора Анны Иоанновны. После свержения Бирона сослана вместе с ним, возвращена Екатериной II в 1763 г.
    

 
В 1725 году по поручению Анны Иоанновны Бирон отправился в Москву, чтобы поздравить императрицу Екатерину I в день ее коронации. Екатерина I пожаловала Бирону должность камергера Анны Иоанновны и 500 рублей.

В 1727 году Бирон стал обер-гофмейстером двора Анны Иоанновны вместо П.М.Бестужева-Рюмина. Как отмечает известный российский историк Евгений Анисимов, именно к этому времени — осени 1727 года — следует отнести явление Бирона в новом качестве — фаворита герцогини Анны. Когда после свержения светлейшего князя А.Д.Меншикова Бестужев-Рюмин получил возможность вернуться в Митаву, прежнее его место оказалось занято. «Я в несносной печали, — писал он своей дочери княгине Аграфене Волконской, — едва во мне дух держится, что чрез злых людей друг мой сердечный от меня отменился, а ваш друг (т. е. Бирон — В. Г.) более в кредите остался».

Воцарение Анны Иоанновны необычайно возвысило Бирона. В 1730 году Анна Иоанновна произвела его в обер-камергеры как «особливо нам любезно верного..., чрез многие годы будучи в нашей службе при комнате нашей» состоявшего.

Отец и сын Минихи сообщали, что Императрица постоянно обедала и ужинала с семейством Бирона и даже в комнатах своего фаворита.
 

«В угождение ему сильнейшая в христианских землях монархиня лишила себя вольности своей до того, что не только все поступки свои по его мыслям наиточнейше распоряжала, но также ни единого мгновения без него обойтись не могла и редко другого кого к себе принимала, когда его не было... Герцог с своей стороны всеми мерами отвращал и не допускал других вольно с императрицею обходиться, и если не сам, то чрез жену и детей своих всегда окружал ее так, что она ни слова сказать, ни шага ступить не могла, чтобы он тем же часом не был о том уведомлен».
 

12 июня 1737 года конференция курляндского дворянства, проходившая спустя чуть более месяца после смерти бездетного герцога Фердинанда (умер 4 мая в Данциге), избрала Эрнста Иоганна Бирона новым герцогом.

8 июля во Фрауштадте сенат Речи Посполитой утвердил результаты выборов, а 13 июля король Август III подписал временный диплом и днем позже — мандат повиновения Курляндии и разрешение новому герцогу управлять страной из Петербурга.

Как отмечает Имант Ланцманис, герцогский титул Эрнста Иоганна Бирона давал возможность Анне Иоанновне ставить фаворита рядом с собой на официальных мероприятиях. Как суверенный иностранный государь, он уже мог открыто сидеть рядом с императрицей.


5 октября 1740 года за обедом Анна Иоанновна внезапно потеряла сознание. 17 октября, после двух недель болезни, в возрасте 46 лет она умерла, не оставив потомства. Траурная церемония прощания была организована в Летнем дворце.

Летний дворец был построен по проекту архитектора Франческо Бартоломео Растрелли в 1732 году всего за шесть недель. В работах также принимал участие отец Франческо, Бартоломео Растрелли. 1 июня 1732 года императрица торжественно въехала в новый Летний дворец.

 


Летний дворец и Летний сад в XVIII веке. Старинная гравюра
 

---

Ф.Б.Растрелли в своей работе «Размышления о способах и трудностях, кои имеются в России для строительства столь же точного и совершенного, как и в прочих странах Европы» писал:
 

«Летний двор, в котором государыня пребывает с начала мая месяца до конца сентября (исключая несколько недель в июне и июле, проводимых в Петергофе), расположен на Неве напротив Троицкой церкви. Петр I заложил его скорее для своего развлечения, нежели имея в виду построить императорский дворец…

Между домом Петра I и вторым флигелем (т. е. «Летним домом у Царской мыльни», или Летним дворцом для Екатерины I, стоявшим на берегу Невы и Лебяжьей канавки, — В.Г.) к бракосочетанию герцога Голштинского (Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский (нем. Karl Friedrich, Herzog zu Holstein-Gottorp; 30 апреля 1700, Стокгольм — 18 июня 1739, Рольфсхаген) — герцог Гольштейна из рода Готторпов, отец российского императора Петра III, племянник шведского короля Карла XII (сын его сестры Гедвиги Софии), зять Петра I и Екатерины I) вдоль берега построили большой деревянный дом, который теперь перенесен в конец сада и оборудован под Комедию. А на том месте поставили очень красивое деревянное здание с комнатами для императрицы и семьи обер-камергера (Э.И.Бирона — В.Г.) К сожалению, грунт под деревянным зданием весьма болотист — балки под полом уже сгнили, Вообще же у здания приятное местоположение: по одну его сторону сад, по другую Нева, на которой, пока императрица пребывает в Летнем дворе, стоят четыре красивейшие яхты, с них палят во время застолий».
 

             

 

---

Летний дворец представлял собой одноэтажное, вытянутое в длину здание. Центральная часть фасада была выделена, от боковых крыльев отходили спуски к Неве. Вдоль кровли шла балюстрада, украшенная резными деталями и скульптурой. Частые окна были зеркальные — редкость для того времени; через них можно было увидеть внутреннее убранство. Во дворце насчитывалось 28 комнат, 10 из которых занимал Бирон.
 

«На следующий день после кончины императрицы, — сообщает Манштейн в своих «Записках о России», — сенат, духовенство и все сколько-нибудь знатные люди Петербурга были созваны в Летний дворец, где императрица провела последние месяцы своей жизни. Войска были поставлены под ружье, и герцог Курляндский обнародовал акт, которым он объявлялся регентом империи до тех пор, покуда императору Иоанну III не исполнится семнадцати лет. Все присягнули новому императору на подданство...»
 

В этом тексте К.Манштейн допустил две неточности. Во-первых, речь должна идти об Иване VI Антоновиче. Во-вторых, Бирон не оглашал самолично завещание почившей в бозе императрицы. Накануне смерти Анна Иоанновна подписала указ о назначении Бирона регентом при четырехмесячном императоре Иване Антоновиче (родился 12 (23 августа) 1740 года — В.Г.), сыне своей племянницы Анны Леопольдовны и герцога Антона Ульриха Брауншвейгского. В день ее кончины, т.е. 17 октября, завещание было распечатано и оглашено генерал-прокурором Сената Н. Ю. Трубецким, а на следующее утро, т.е. 18 октября, новому императору Ивану IV Антоновичу и регенту Э. И. Бирону присягнули войска и жители столицы. После этого на фронтоне Летнего дворца рядом с гербом Российской империи был укреплен и герб Курляндского герцогства.

Регентство Бирона продолжалось, однако, всего лишь три недели. В ночь на 7 ноября 1740 года фельдмаршал Миних с 80 солдатами арестовал Бирона в его резиденции — Летнем дворце.

Манштейн пишет, что «так как герцог был всеми вообще ненавидим, то многие стали вскоре роптать...» сразу после назначения Бирона регентом. «Несколько гвардейских офицеров, преимущественно Семеновского полка, которого принц Антон Ульрих был подполковником, говорили, что они охотно будут помогать принцу, если он предпримет что-то против регента».

Бирон, узнав об этом, приказал арестовать и посадить в крепость «роптавших» офицеров Семеновского полка, в числе которых был и адъютант Антона Ульриха Грамматин. Самому жу Антону Ульриху было велено более не показываться на людях и, кроме того, подать прошение об отставке с занимаемых должностей генерал-лейтенанта российской армии, подполковника гвардии и шефа кирасирского полка.

Фельдмаршал Миних, в последние дни жизни Анны Иоанновны активно выступавший за то, чтобы герцог Бирон был назначен регентом при малолетнем императоре, после этих событий стал склоняться к тому, чтобы начать действовать против Бирона. Заручившись поддержкой Анны Леопольдовны, он вечером 6 ноября, вернувшись из дворца, где имел весьма долгую беседу с Бироном, сообщил Манштейну, что на следующий день герцог должен быть арестован.


В два часа ночи 7 ноября Миних и Манштейн прибыли в Зимний дворец, где теперь проживали Анна Леопольдовна с супругом и младенцем-императором.




Великая княгиня Анна Леопольдовна — правительница Российской империи с 9 ноября 1740 по 25 ноября 1741 при малолетнем императоре Иване VI из Мекленбургского дома
  

---

Миних и Манштейн вошли в покои Анны Леопольдовны через ее гардеробную. Здесь находилась статс-дама Менгден, любимица Анны Леопольдовны. После короткого разговора с Минихом она согласилась разбудить принцессу Анну.

Вскоре после этого из своей спальни вышла Анна Леопольдовна. Поговорив с Минихом, она согласилась, чтобы этой ночью Бирон был арестован.

В залу были приглашены все офицеры, которые в эту ночь находились в карауле. Анна Леопольдовна сообщила им, что она приняла решение арестовать Бирона, и просила, чтобы офицеры поддержали ее в этом решении.

Все офицеры согласились участвовать в перевороте. После этого Миних решил оставить 40 человек в карауле, а 80 человек вместе с ним направились к Летнему дворцу, где со своей семьей жил Бирон.

Приблизившись к Летнему дворцу, Миних приказал Манштейну возглавить отряд из 20 человек и арестовать Бирона. Исполняя приказание, Манштейн пошел вперед, а его отряд последовал за ним на некотором расстоянии. Охрана Бирона беспрепятственно пропустила Манштейна.

Во дворце Манштейн шел по коридорам до тех пор, пока не очутился перед комнатой, запертой на ключ. По словам Манштейна, дверь была двустворчатая, но слуги забыли задвинуть верхние и нижние задвижки. Толкнув ее, Манштейн вошел в покои Бирона, где нашел его спящим на кровати вместе со своей супругой.

Подойдя к кровати, подполковник отдернул занавесь и сказал, что имеет дело к регенту. Супруги тут же проснулись и начали кричать что есть мочи, не сомневаясь, что Манштейн явился к ним с недобрым известием.

Бирон соскочил с кровати, но Манштейн бросился на него и держал до тех пор, пока в покои не ворвались другие офицеры и солдаты.

Герцогу удалось все же встать на ноги и, желая освободиться от Манштейна, он сыпал кулаками направо и налево. Солдаты отвечали ему сильными ударами прикладом, повалили его на пол, засунули в рот кляп, связали руки шарфом одного офицера, после чего раздетого отнесли в карету фельдмаршала Миниха.
 

«В то время, когда солдаты боролись с Бироном, — сообщает Манштейн, — герцогиня соскочила с кровати в одной рубашке и выбежала за ним на улицу, где один из солдат взял ее на руки, спрашивая Манштейна, что с нею делать; он приказал отнести ее обратно в ея комнату, но солдат, не желая утруждать себя, сбросил ее в снег и ушел».
 

Подтверждение этому драматическому эпизоду мы находим в мемуарах одной старой женщины, мать которой была обедневшей дворянкой, служившей в Летнем дворце.
 

«Матушка моя жила у Бирона в последние годы его силы и власти, — говорится в воспоминаниях. — Бироны жили очень роскошно: одних бриллиантов у его жены было более чем на 2 миллиона рублей, де пред самым свержением она заказала платье, унизанное жемчугами, ценою в 100 тысяч рублей. Про это самое свержение матушка рассказывала, что ночью услышала страшный шум в спальне, вбежала туда и увидела, как Бирона в одной рубашке тащили солдаты на улицу, а когда посадили в карету и увезли, то его жену отыскали в снегу».




Свержение Бирона. Художественная фототипия К.А.Фишера, 1895 г.
 

Герб Бирона, украшавший фронтон Летнего дворца, на следующее утро после ареста регента был сорван.

В указе об аресте Бирона отмечалось, что «он несказанное число казенных денег и прочих дорогих вещей к невозвратному государственному ущербу похищал и к корыстным своим намерениям по большей части вне государства себе в пользу употреблял».

Уже в XVIII веке, а затем на протяжении всего XIX-го и большей части XX века Бирону стали приписывать роль едва ли не самого главного злодея при дворе императрицы Анны Иоанновны. Книги Б.К.Миниха и К.Г.Манштейна — главных исполнителей дворцового переворота 9 ноября 1740 года — заложили основу этой традиции. В итоге в исторической и художественной литературе утвердилась оценка времени правления Анны Иоанновны как «бироновщины», под чем понимали огромную, практически неограниченную власть фаворита императрицы Э.И.Бирона.

Многие современники и потомки писали также о значительном усилении при российском дворе немецкой партии. Прусский посланник Марфельд уже в феврале 1730 года доносил своему правительству, что императрица «в душе больше расположена к иностранцам, чем к русским, отчего она в своем курляндском штате не держит ни одного русского, а только немцев». По словам известного русского историка В. О. Ключевского (род. 16 (28) января 1841, Воскресеновка, Пензенская губерния — ум. 12 (25) мая 1911, Москва), с воцарением Анны «немцы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забрались на все доходные места в управлении».

Современные исследователи истории правления Анны Иоанновны роль Э.И.Бирона и немцев при российском дворе оценивают иначе. Признавая выдающуюся роль курляндского герцога в истории России, одновременно отмечается, что на первых ролях в государстве рядом с Бироном были и другие люди. Присутствие при дворе немцев, безусловно, имело место, но преувеличивать их влияние также не стоит.

Российский историк Евгений Анисимов (род. 4 октября 1947 г.) пишет:
 

«Бирону и его клике ставится в вину попрание национальных интересов России, унижение русской нации. Так ли это? Действительно, в правящей верхушке России тех лет было немало немцев, но почти все они уже давно жили в России. Двери страны для иноземцев широко раскрыл еще Петр Великий. По-разному складывались судьбы тех, кто приезжал в Россию. Одни, заработав длинный рубль, уезжали домой, другие оставались, прирастали к этой земле, получали признание и прижизненную и посмертную славу. Если же говорить об иностранцах в армии — а там их было больше всего, — то сопоставим бесстрастные данные военно-учетных документов из архива. Если в 1729 году, накануне «бироновщины», в армии служило 30 русских и 41 иностранный генерал (или 58%), то к 1738 году процент иноземцев в генералитете даже понизился — 30 русских и 31 иноземец. Если же учесть всех офицеров полевой армии, включая майоров, то в 1729 году из 371 было 125 иностранцев (или 34%). В 1738 году их численность немного повысилась — до 37% (192 из 515), но все равно ни о каком засилье иностранцев, а тем более немцев, говорить не приходится. Дело, конечно, не в бухгалтерии, а в реальной власти. Бирон, братья Левенвольде, Остерман, Миних находились на ключевых местах в управлении империей. Но ведь все они, кроме Бирона, жили в России со времен Петра Великого. Нужно учесть, что Анна, столкнувшись в начале своего царствования с попыткой «бояр» и дворянских прожектеров ограничить ее власть, быстро сообразила, что не сможет чувствовать себя уверенно, пока не наберет команду только из надежных людей — таких, на которых она может положиться. Это так естественно для каждого правителя. Но в первых рядах оказалось и немало русских: Ягужинский, Феофан Прокопович, Волынский, Ушаков, Черкасский. Никакой особой «немецкой партии» при дворе не было. Немцы никогда не были едины. В борьбе за привилегии, пожалования, власть ольденбуржец Миних, вестфалец Остерман, лифляндцы Левенвольде готовы были перегрызть друг другу горло».
 

В 1740 году Бирон был сослан в сибирский город Пелым, основанный в 1591—1593 годах как сторожевой пост на государевой дороге за Камень (Уральские горы).

В начале XVII века Пелым становится острогом (тюрьмой). В 1601 году сюда были сосланы Василий и Иван Романовы, обвинённые в намерении отравить царя, а в 1742 году сюда был сослан и фельдмаршал Миних, который за свержение Бирона получил пост первого министра, но уже в марте 1741 года снят с должности и удален от двора.
 



Пелымский острог
 

---

В 1742 году императрица Елизавета Петровна разрешила Э.И.Бирону жить в Ярославле при условии некоторого ограничения свободы передвижения.


В Курляндию Бирон вернулся только в начале шестидесятых годов. За прошедшие более чем двадцать лет здесь многое изменилось. Главная перемена — часть дворянства была против возвращения Бирона на герцогский престол, на который он был избран в 1737 году, так как в 1758 году герцогом Курляндии был избран Карл Саксонский (Карл-Христиан-Иосиф-Игнац-Франц-Ксавьер (нем. Karl von Sachsen und Polen; 13 июля 1733, Дрезден — 16 июня 1796, Дрезден), сын польского короля и Великого князя Литовского Августа III и Марии-Жозефы Габсбургской, эрцгерцогини Австрийской.

Избрание Карла Саксонского герцогом Курляндии осталось в истории как сложная международная политическая интрига, участниками которой были Российская империя, Речь Посполитая (Польско-Литовское государство), Саксонское курфюрство и курляндское рыцарство и земство.

По конституции Речи Посполитой польский король Август III (Август III Саксонец (польск. August III Sas; 7 октября 1696 — 5 октября 1763) — король польский и великий князь литовский с 30 июня 1734 (провозглашение 5 октября 1733), курфюрст саксонский с 11 февраля 1733 как Фридрих Август II) и польское правительство представляли собой две разные величины, нередко даже враждебные по отношению друг к другу. Многие поляки не желали видеть на польском престоле представителя династии саксонских курфюстов. В результате польский сенат высказался против избрания сына саксонского курфюста и польского короля герцогом Курляндии, а литовский канцлер князь Чарторыйский отказался по этой причине приложить печать к диплому принца Карла на герцогское достоинство, без чего этот диплом не имел законной силы.

Избрание Карла Саксонского герцогом Курляндии обеспечила позиция правительства России, которое обещало курляндскому дворянству, в случае положительного решения вопроса, снять с герцогских имений все прежние начеты (долги).


Позицию России в Курляндии отстаивал Карл Матвеевич (Карл Густав) Симолин (9.09.1715 — 27.08.1777), который с 1758 года в течение 18 лет служил сначала советником канцелярии, а потом министром русского двора в Митаве. Именно он по приказанию императрицы Елизаветы Петровны должен был «поддерживать принца Карла Саксонского и курляндское рыцарство к его власти преклонять».

Курляндское рыцарство соглашалось на избрание Карла Саксонского герцогом только при условии его согласия с «Договорными статьями», которые сильно ограничивали герцогскую власть. Эти «Договорные статьи» между Карлом Саксонским, как представителем католической веры, и курляндскими сословиями, старавшимися оградить протестантизм от католических поползновений, были подписаны при посредничестве полангенского старосты Мирбаха.

«Договорные статьи» запрещали Карлу Саксонскому строить в герцогстве костелы и каплицы, католическое духовенство не имело права проводить в герцогстве публичные процессии; своего наследника Карл Саксонский должен был воспитать в аугсбургском исповедании, т.е. в духе протестантизма.

После своего избрания герцогом Карл Саксонский лишался права распоряжаться государственным имуществом Курляндского герцогства, т.е. он не мог отдавать герцогские имения в аренду, ему запрещалось покупать земли в Курляндии даже у частных лиц.

Как отмечает профессор В.А.Бильбасов, автор опубликованной в январе 1895 года в журнале «Русская старина» статьи «Присоединение Курляндии», «условия договора были крайне стеснительны, тяжелы, почти невозможны». По этой причине принц Карл медлил с подписанием «Договорных статей», а курляндцы не спешили ему присягать.

В результате целых четыре года, с 1758-го по 1762 год, принц Карл именовался герцогом Курляндским, но диплома, подтверждающего его герцогское достоинство, так и не имел.




Герцог Карл Саксонский (Карл-Христиан-Иосиф-Игнац-Франц-Ксавьер (нем. Karl von Sachsen und Polen; 13 июля 1733, Дрезден — 16 июня 1796, Дрезден)
 

---

С восшествием на российский престол после смерти императрицы Елизаветы Петровны 25 декабря 1761 года (5 января 1762 года по новому стилю) Петра III, урожденного Карла Петера Ульриха, первого представителя Гольштейн-Готторпской (Ольденбургской) ветви Романовых на русском престоле, отношение к Карлу Саксонскому со стороны Российской империи резко изменилось.

Император Петр III поручил Карлу Симолину «объявить митавскому правительству, земству и вообще всем и каждому, что мы никогда допустить не сможем, чтобы принц католической веры владел герцогским титулом в противность фундаментальных земских уставов».

Петр III вызвал герцога Э.И.Бирона в Петербург и предложил ему уступить свои права на Курляндию «нашему возлюбленному дяде» принцу Георгу-Людвигу Голшитинскому. «Фаворизировать» принца Георга-Людвига в Митаве должен был фаворит Петра III и его генерал-адъютант Андрей Васильевич Гудович (1731 — 24 июня 1808), которому были даны для этого совершенно четкие инструкции.

Таким образом, Петр III отдавал Курляндское герцогство под протекцию Пруссии, что в будущем могло создать для России намного более серьезные проблемы, чем протекторат над Курляндским герцогством со стороны Речи Посполитой.

После дворцового переворота 28 июня 1762 года Петр III был низложен, а его супруга, 33-летняя Екатерина II (до воцарения — Софья Августа Фредерика, дочь прусского генерала князя Христиана Августа Ангальт-Цербстского), опиравшаяся на поддержку гвардейских частей, была провозглашена новой императрицей Российской империи.

Екатерина II полагала необходимым в интересах России восстановить Бирона в правах герцога. Русскому резиденту в Елгаве Симолину было дано указание теперь «фаворизировать более партию Бирона, нежели других».

Еще при правлении императрицы Елизаветы Петровны, дочери Петра Великого, будущая российская императрица Екатерина II признавала, что Елизавета Петровна, согласившись на избрание Карла Саксонского курляндским герцогом, допустила большую политическую ошибку. По этому поводу она писала в 1758 году:
 

«Во всяком деле можно избрать только две стороны — быть справедливым или несправедливым. Обыкновенно корысть склоняется к несправедливости. В курляндском деле справедливость требовала возвратить детям Бирона то, что принадлежит им по божеским и по естественным законам; если же хотели действовать корыстно, следовало (что было бы несправедливо, сознаюсь) оставить Курляндию по-прежнему без герцога и, освободив ее от власти Польши, присоединить к России. Поверят ли, что нашли третий способ, сделали совершенно безкорыстную несправедливость? Отдали Курляндию принцу Карлу саксонскому! Этим только усилили короля польского, который стремится уничтожить свободу Польской республики. Неужели деспотический сосед выгоднее для России, чем счастливая польская анархия, которой мы распоряжаемся? Если уж быть несправедливым, то, по крайней мере, ради собственной выгоды; в курляндском же деле, чем более я о нем думаю, тем менее нахожу здравого смысла».
 

В конце декабря 1762 года Бирон торжественно въехал в Митаву. Дворянство числом в 200 человек вышло ему навстречу, а русский батальон встретил его барабанным боем, музыкой и пушечной пальбой. Остановился Бирон в доме местного купца Фремона, так как дворец, в котором когда-то проживала Анна Иоанновна, был занят Карлом Саксонским.

Окончательное восстановление Бирона в правах произошло только в 1763 году, после того как 17 апреля Карл Саксонский покинул, наконец, Митаву и вернулся в Варшаву.




Эрнст Иоганн Бирон и его подпись (гравюра Л.А.Серякова)
 

---

На герцогском престоле Бирон оставался до 1769 года, после чего передал его своему сыну Петеру (1769-1795).

 

В годы своего повторного правления Бирон возобновил строительство Митавского замка, завершил модернизацию Митавского монетного двора.

Модернизация Митавского монетного двора началась еще при герцоге Карле Саксонском. До восстановления Бирона в своих правах герцога на Монетном дворе чеканились медные шиллинги и серебряные гроши, а также серебряные шестигрошовики. В это время (1762 г.) вардейном, т.е. управляющим Монетного двора, был Конрад Хейнрих Швердтнер.



Один грош герцога Э.И.Бирона, 1763 г.


При Бироне на Монетном дворе были созданы мастерские медальеров и резчиков печатей. В 1762 году, по окончании нового строительства, под руководством Митавского городского садовника Петера Вигертса на территории Монетного двора было проведено озеленение.



Трехгрошовик герцога Э. И. Бирона, 1764 г.


Начиная с 1763 года и по крайней мере до 1768 года вардейном мастерской был Иоганн Фридрих Шмиккерт. Недолго, но очень деятельно в Митаве трудился мастер-монетчик Юст Карл Шредер, который уже 19 сентября 1763 года подал в Митавский магистрат прошение о переселении в Ригу, но в списках на получение жалованья его имя фигурирует до июля 1764 года. В январских документах 1764 года встречается также имя мастера-монетчика И.Ф.Тешена. После отъезда Шредера матрицы монет, а особенно бюсты аверсов, изготавливал медальер и резчик печатей А.3. Грефенштейн, работавший в Митаве с 1762 по 1766 год.



Шестигрошовик герцога Э. И. Бирона, 1764 г.


Этот напряженный период работы продолжался до 1765 года, потом чеканка монет была прекращена до 1780 года.
 

28 декабря 1772 года Э. И. Бирон умер. Но и после своей смерти он еще долго напоминал о себе. Его набальзамированное тело до конца девятнадцатого столетия было выставлено для обозрении в склепе Митавского дворца. Только в 1891 году по распоряжению администрации гроб Бирона был запаян, а вход в герцогский склеп закрыт для публики.

          


Бюст герцога Э. И. Бирона в Елгаве
   

---