Пресечение незаконной акции радикальной оппозиции 25 марта стало неожиданностью для общественного большинства. Многие ожидали, что власти предоставят возможность сторонникам радикальной оппозиции собраться и провести акцию протеста. Однако отказ заявителей от традиционного маршрута и отзыв заявки на проведение акции привел к незаконному формату протеста. Органам правопорядка пришлось действовать на упреждение и не допустить скопления людей. Были задержаны несколько сотен потенциальных участников незаконной акции. Почему силовики среагировали на акцию именно так? Как эти действия отразятся на волне протеста? И что будет с отношениями Беларуси с Западом?
 

Железная логика власти

Органы государственной власти достаточно продолжительное время терпели систематическое нарушение Закона «О проведении массовых мероприятий» со стороны представителей радикальной оппозиции. Во многом это было связано с желанием официального Минска нормализовать отношения с коллективным Западом и, в частности, с ЕС для доведения их до уровня отношений между Россией и ЕС.

Элиты Евросоюза выдвинули белорусскому руководству негласное требование быть предельно мягкими к участникам незаконных акций.

На определенном этапе это вылилось в отказ от привлечения к административному аресту нарушителей закона «О массовых мероприятиях». Для радикальной оппозиции подобные неформальные обязательства открыли возможность шантажировать белорусское руководство.

Радикальная оппозиция стала чаще проводить незаконные акции и все более явно нарушать закон «О массовых мероприятиях». Апогея подобные нарушения достигли в протестную волну против Декрета №3 «О предупреждении социального иждивенчества» и в акции против уплотнения застройки во дворе дома №49 по улице Мирошниченко в Минске.

С одной стороны, радикальная оппозиция не раз срывала диалог между представителями местной власти и рассерженными гражданами. С другой стороны, имело место прямое физическое давление на строителей бизнес-центра по улице Мирошниченко. Все это вместе с увеличивающейся интенсивностью протеста достигло определенного психологического рубикона. Нараставшая брутальность протеста объединялась со ставшим уже систематическим нарушением общественного порядка и увеличением недовольства рассерженных экономическим положением граждан.

В связи с этим государство пошло по пути изоляции радикалов, ставших преградой в диалоге протестующих и власти, привлечения ее представителей к ответственности за организацию или участие в незаконных массовых акциях.

Еще одной целью власти стала попытка продемонстрировать радикальной оппозиции необходимость проводить массовые мероприятия в рамках закона. Последнее, к слову, было сделано 25 марта в трех областных центрах: Бресте, Гомеле и Гродно, где заявки организаторов протеста были удовлетворены.

В сравнении с акцией в Минске, где заявители отказались от собственных заявок, мероприятия в ряде областных центров, прошедшие в рамках закона, продемонстрировали цивилизованную культуру массовых мероприятий. На их фоне пресечение незаконной акции в Минске стало еще одной попыткой власти показать оппозиционерам, что выполнение закона является залогом реализации прав граждан на собрания и митинги.


Перспективы протеста

В результате произошло фактическое поражение протеста как минимум в перспективе ближайшего месяца. Это признали и лидеры радикалов, в среде которых идут разговоры о проведении протестов не ранее 26 апреля или 1-го мая.

В то же время представители местной власти впервые стали выходить к протестующим и предлагать диалог. Радикальная оппозиция не просто отказалась его «возглавить», но и срывала несколько таких мероприятий. Однако участие в диалоге позволило бы оппозиции выдвинуть своих лидеров на местах, и, тем самым, подготовиться к местным выборам следующего года.

Протест против Декрета №3 мог стать своеобразным «праймериз» на местном уровне для будущих кандидатов в местные советы депутатов. Оппозиция могла раскрутить своих кандидатов и сформировать более привлекательный электоральный имидж «посредника» и «координатора» в решении реальных проблем граждан на местном уровне.

Однако нехватка стратегического мышления у радикальной оппозиции привела к противоположным результатам. Лидеры оппозиции срывали попытки организовать переговоры и круглые столы местной властью.

В результате радикалы угодили в изоляцию. Оппозиция была отделена от протестов, которые, из-за незаконного формата, в скором времени стали опасными для большинства потенциальных участников.

В итоге радикалы остались в своем гетто, где и прибывали, а атмосфера в обществе приблизилась к классическому для Беларуси состоянию жесткого противостояния между властью и радикальной оппозицией, отталкивающей массовые группы от участия в протестах.
 

Перспектива возобновления протестов видится химерической.

Во-первых, дачный сезон отвлечет часть потенциальных участников акций.

Во-вторых, опыт пресечения несанкционированной акции в Минске надолго отобьет желание участвовать в таких же несанкционированных акциях. Радикальной же оппозиции не хватит гибкости, да и гордыня не позволит проводить все акции в регионах в рамках действующего законодательства.

В-третьих, следует ожидать антикризисных действий властей, от результатов которых зависит общее настроение в обществе. При решении хотя бы части проблем риски социальных протестов также будут иметь тенденцию к спаду.
 

Будет ли Запад толерантен к Беларуси?

Особым вопросом после акции 25 марта являются отношения Беларуси и Запада.

До пресечения незаконной акции в Минске в белорусском руководстве готовы были на многое закрыть глаза, даже в отношении радикальной оппозиции, считая, что в противном случае потепление в отношениях с Западом сменится заморозками. Теперь же реакция коллективного Запада на акции протеста продемонстрировала достаточную сдержанность, похожую на реакцию на задержания в Азербайджане, то есть выражение озабоченности при сохранении диалога.

Для Запада ясно, что если восстановить санкции в отношении Беларуси или хотя бы свернуть диалог, то это повлечет еще более глубокую солидарность Беларуси с Россией на международной арене и создаст предпосылки для укрепления доверия между элитами двух стран в борьбе с санкциями.

Также действия белорусского руководства демонстрируют Западу, что период нормализации отношений не принес ничего экономически и финансово значимого: ни кредитов, ни инвестиций, ни технологий.

Поэтому официальному Минску нечего терять в отношениях со своими западными партнерами. Да и внутренняя стабильность намного дороже обещаний европейской бюрократии.

Россия же как стратегический союзник, хоть и имеет свое мнение в нефтегазовой и продовольственной сферах, но никогда не претендовала на трансформацию политического строя Беларуси и не принуждала к этому белорусское руководство.