Внезапная кончина главы МИД Беларуси Владимира Макея перевернула не только информационное пространство, но и породила многочисленные домыслы. Для одних Макей являлся архитектором пресловутой «многовекторности». Для других – либеральным или прозападным центром силы. Для третьих – выступал чуть ли не преемником Александра Лукашенко. Объединяет большинство авторов этих взглядов их иностранное происхождение и нахождение за границей Беларуси. Разберёмся в природе феномена Владимира Макея и перспективах белорусской внешней политики после его кончины.

Справка «НДГ». Владимир Макей (1958-2022гг.) Родился в селе Некрашевичи Гродненской области Окончил Минский государственный пединститут иностранных языков (1980), служил в Советской Армии (1980-92гг.). Полковник запаса. Обучался в Дипломатической академии МИД Австрии (1992-93гг.). В 1993-2000гг. на дипломатической службе – работал третьим секретарём управления информации и гуманитарного сотрудничества, вторым секретарём отдела анализа и прогнозирования, вторым секретарём секретариата МИД (1993-95гг.), замначальника Службы государственного протокола МИД (1995-96гг.), представителем Беларуси при Совете Европы, советником посольства РБ во Франции (1996-99гг.), начальником управления общеевропейского сотрудничества МИД (1999-2000гг.). В 2000-08гг. работал помощником президента РБ. 15 июля 2008г. назначен на должность главы Администрации президента РБ. 20 августа 2012г. назначен министром иностранных дел Беларуси.

Человек разрядки и перестройки

Владимир Макей начинал свою карьеру в сложную эпоху перестройки и распада СССР. Советская дипломатия поствоенного времени строилась вокруг противостояния по оси Москва-Вашингтон. Поэтому карьерная лестница на западном направлении имела большие перспективы для карьерного роста, нежели на Востоке, в Латинской Америке или Африке.

Так продолжилось и в МИД Беларуси. Его главы, кроме Урала Латыпова, во-первых, специализировались на западном направлении, а во-вторых, были дипломатами по образованию. Макей, в этой связи, не отличался чем-то от других. Его биография является типичной для продолжателя дел советских и белорусских дипломатов эпохи разрядки и перестройки.


Непонятая «многовекторность»

Белорусский МИД эпохи независимости играет две важнейшие роли: политико-дипломатическую и торгово-представительскую. Последняя, ещё со времен руководства МИДом Михаила Хвостова в начале нулевых, стала приоритетной функцией ведомства.

Тогда же была взята на вооружение пресловутая и набившая оскомину стратегия «многовекторности», которую уже в бытность руководства МИДом Владимиром Макеем многие, особенно в России, восприняли как «разворот Беларуси на Запад».

На самом деле, «многовекторность» представляла собой ни что иное, как экспортную стратегию страны. Предлагалось, что Беларусь с экспортоориентированной экономикой для более сбалансированного развития должна разделить свою внешнюю торговлю на три равные группы: постоветское пространство, коллективный Запад и страны Дальней дуги. Политика «многовекторности» предполагала, что страна будет стремиться к уравниванию долей торговли с этими группами стран, уделяя каждой из них по трети собственного экспорта.

Наследие Хвостова, который, к слову, начинал свою карьеру еще старшим консультантом Торгово-промышленной палаты БССР, достаточно хорошо прижилось и пережило эпоху руководства МИДом Сергеем Мартыновым (на фото), доставшись в наследство Владимиру Макею.

Этому содействовали различного рода торговые войны с Россией (нефтегазовые, молочные, мясные, сахарные и др.), создававшие проблемы и неопределённость для белорусского экспорта. Понятно, что попытка заместить выпадающие рынки союзника воспринимались в штыки в Москве, то ли как диверсия, то ли как демарш.


Министерство «западных» дел

На этом фоне следует подробнее остановиться на специфике работы белорусского МИД. Как уже упоминалось, это ведомство ещё с советских времен специализировалось прежде всего на западном направлении. Да и основные международные организации также базировались в западных странах. Поэтому МИД Беларуси здесь исполнял функции по нормализации отношений, недопущению введения санкций и борьбу с дискриминацией нашей страны. Одним словом, дипломаты пытались делать все, чтобы с Западом не искрило.

Другие направления для МИДа не имели столь значимой роли. Это было, во многом, сопряжено с особым характером выстроенных отношений. На постсоветском пространстве, да и в значительной части азиатских и латиноамериканских стран основную скрипку играли личные отношения Александра Лукашенко, а работа ведомства носила второстепенный характер. Поэтому МИД и специализировался на Западе.

С приходом на пост главы МИДа Макей сделал политику на западном направлении более неординарной. Именно он сделал ставку не только на разрядку отношений с Западом и снятие санкций – министр выбивал для белорусской торговли более значимое место в экономике Запада, привлечение дешёвых кредитов и инвестиций.

Методы работы МИДа времен Макея в это время нельзя назвать по-другому как виртуозные. Для выполнения задачи были сделаны нестандартные и неожиданные решения. Впервые в отечественной истории чисто формальное и бюрократическое измерение дипломатии было дополнено общественным, экспертным и публичным. Для этого МИД даже пролоббировал допуск иностранных доноров из числа европейских и американских фондов. Логика была довольно простой: вы хотите демократии и диалога – так давайте начнём этот диалог на примере гражданского измерения отношений между Беларусью и Западом.

Рискованной новацией стало подключение МИДом к этой работе даже оппозиционных экспертов и общественных деятелей, что стало своего рода сенсацией для активной части белорусского общества. Ещё много лет специалисты будут спорить, что это было? Ловкое использование инструментов мягкой силы в отношении Запада? Или же это Запад создавал свои точки влияния внутри Беларуси?

Думается, истина лежит здесь где-то по середине. Беларусь в 2012-19гг. сняла или заморозила большую часть санкций, получила доступ к дешёвым западным кредитам (кредит ЕБРР в €259 млн., Всемирного банка в $967 млн.), привлекла несколько крупных инвестиционных проектов (строительство завода Stadler под Дзержинском и т.д), а также зарекомендовала себя проведением Чемпионата мира по хоккею в 2014г. и Европейских игр в 2019г. Сюда же следует отнести и признание Западом переговорной позиции Минска по вопросу урегулирования конфликта на Донбассе. Всё это порой – личные заслуги тонкой дипломатической игры Макея.

Однако здесь имелась и другая сторона. Вовлечение белорусских оппозиционных экспертов и общественности в форматы публичного диалога, даже ограничиваясь вопросами международных отношений, приводило к изменению общественного статуса оппозиции. Происходила публичная ее легитимация не только в глазах общества, но и в среде госслужащих. Запад же в подобных форматах участвовал на консолидированных позициях, не допуская плюрализма и своей оппозиции на подобные форматы.

Понятно, что для Макея это было тактическим отступлением. Он жертвовал риторикой в пользу конкретных экономических и дипломатических достижений. Но ещё долго будут спорить специалисты, кто здесь остался с большей выгодой: Беларусь, перезагрузившая отношения с Западом в 2012-19гг., или Запад, нарастивший инструменты влияния внутри Беларуси.


Поворот на Восток и наследие Макея

События 2020г. оставили в прошлом диалоги, перезагрузку с Западом и даже стратегию равных экспортных долей между ЕАЭС, Западом и Дальней дугой.

Многие задаются вопросом, почему Владимир Макей не ушёл тогда с поста главы МИД? Ответ на этот вопрос может быть только один. Не Макей разрабатывал и укоренял политику «многовекторности» и перезагрузки с Западом. Он просто выполнял ту внешнеполитическую стратегию, которая утвердилась ещё с начала 2000-х и являлась отражением эпохи. Но как выполнял!? Макей не был простым бюрократом, а подходил к делу творчески и нетривиально, подключал такие механизмы и инструменты, которые бы не осмелился использовать другой.

2020г. заставил Макея переосмыслить внешнюю политику страны. 11 февраля 2021г. на заседании Всебелорусского народного собрания министр предложил новую формулу «многовекторности»: приоритет евразийской интеграции, стратегическое партнерство с Китаем, приоритетность работы с дружественными странами.

Думается, что Макей сам разочаровался в западном векторе, увидел его нестабильность и большие издержки в виде излишней политизированности, угрожавшей политической стабильности Беларуси.

Владимир Макей подготовил структурные изменения подразделений МИДа, которые предусматривали сосредоточение работы ведомства на пресловутом коллективном Востоке с одновременным сокращением сотрудников миссий в западных странах.

Он критически переосмыслил внешнюю политику страны и предложил новый проект «многовекторности» в рамках «коллективного Востока». Именно при нем Беларусь подала заявку на членство в ШОС, приостановила участие в «Восточном партнёрстве» и вышла из системы ООН по правам человека.

Фактически Макей после 2020г. стал зачинателем новой внешней политики страны. Понятно, что его преемник в сложившейся ситуации будет следовать в этом фарватере. Ему придётся закончить не только переформатирование структуры МИД под задачи работы с коллективным Востоком, но и наладить соответствующую подготовку дипломатических кадров.

Главной же интригой остаётся не только имя, но и стиль работы преемника: будет ли он таким ярким и неординарным?

Источник