---

Сегодня исполняется ровно 10 лет с момента начала вооружённого конфликта в Южной Осетии, который в отдельных источниках получил название «российско-грузинская война».
 

---

В этой связи представляется интересным вновь вернуться к событиям десятилетней давности с точки зрения анализа причинно-следственных связей, приведших к эскалации конфликта, а также рассмотреть нынешнюю военную политику грузинских властей и некоторые иные тенденции развития этой страны.


В августе 2008-го

В ночь на 8 августа 2008 года около 0:15 по московскому времени грузинская армия по приказу президента Михаила Саакашвили подвергла массированному артиллерийскому обстрелу столицу Южной Осетии Цхинвал, после чего войска предприняли попытку установления контроля над самопровозглашённой республикой, действуя предельно жёстко в отношении гражданского населения.

Нападению грузинских военнослужащих также подверглись российские миротворцы, размещённые в зоне конфликта в соответствии с международным мандатом, которые уже в первые часы боя оказались в оперативно-тактическом окружении и потеряли более десяти человек убитыми и несколько десятков ранеными.

Это обстоятельство, а также тот факт, что большинство жителей Южной Осетии являлись гражданами Российской Федерации, обусловили решение руководства России о военном вмешательстве в форме т. н. «операции по принуждению Грузии к миру».

В результате в течение пяти дней боёв с 8 по 12 августа Грузия оказалась на грани полного военного поражения, российские войска находились на расстоянии нескольких десятков километров от Тбилиси. В это время в грузинской столице среди истеблишмента доминировали панические настроения, считалось, что Россия планирует полную оккупацию территории Грузии и смену правящего режима.





Однако, имея абсолютное военное преимущество, Россия не стала использовать его в политических целях на грузинском направлении, что впоследствии имело достаточно печальные результаты как для региональной безопасности, так для и российско-грузинских отношений в частности.

Так, 26 августа Россия официально признала Южную Осетию и Абхазию в качестве независимых государств, а 2 сентября Грузия разорвала дипломатические отношения с РФ и вышла из состава СНГ.
 

Фактически операция грузинских Вооружённых сил по «восстановлению конституционного порядка» и решение военно-политической верхушки этой страны об одностороннем выходе Грузии из Сочинских соглашений 1992 года о принципах мирного урегулирования грузино-осетинского конфликта привели к тому, что республики Южной Осетии и Абхазии, ранее не имевшие официального признания России, получили легитимацию со стороны РФ и ряда иных государств, то есть оказались потеряны для Грузии на долгосрочную перспективу, а возможно, и вообще утрачены безвозвратно.
 

Необходимо отметить, что до настоящего момента, несмотря на отстранение от руководства Грузией токсичной фигуры М. Саакашвили, полноценные дипломатические контакты между странами не восстановлены, а вопрос независимости Южной Осетии и Абхазии является непреодолимым препятствием для любых попыток нормализации политических связей между Москвой и Тбилиси.

Кроме того, пятидневная война в августе 2008 года сопровождалась активным информационным противоборством сторон, где, в отличие от поля боя, действия Грузии следует признать достаточно эффективными. Заручившись моральной поддержкой определённых кругов стран Запада, официальный Тбилиси сумел представить международному сообществу версию о российской агрессии, что реанимировало многие штампы времён холодной войны.
 

---

Именно события августа 2008 года, а не украинский кризис 2014-го многие эксперты называют точкой отсчёта нового геополитического противостояния России и западных держав.
 

---

Многие представители отечественной политической мысли демонстрируют крайне упрощённый взгляд на эту войну, представляя тогдашнее грузинское руководство в роли слепых марионеток агрессивной части евроатлантической элиты. Однако думается, что именно роль Саакашвили и его окружения, реваншистские настроения тогдашних грузинских властей являлись определяющими в разжигании конфликта.

При этом Запад был поставлен перед фактом военной операции, которая была преподнесена вовне как «защита от российской агрессии». В этом случае весьма пригодились как застарелые русофобские комплексы англоамериканцев, так и желание определённых сил использовать ситуацию вокруг Грузии для международного давления на Россию.



 

Затевая военную авантюру, Саакашвили пытался преодолеть последствия внутриполитического кризиса 2007 года и в первую очередь руководствовался соображениями сохранения личной власти:
 

☞ в случае успеха грузинского лидера ждал триумф в роли «объединителя страны»;

☞ а в случае неудачи имидж главного борца с российской агрессией позволял рассчитывать на безоговорочный авторитет в странах Запада, что развязывало руки в борьбе с внутренней оппозицией по образцу латиноамериканских диктаторов 70—80-х годов ХХ века.
 

Данная гипотеза подтверждается заявлениями самих грузинских чиновников той эпохи. Например, в интервью агентству «Рейтер» бывший министр обороны Грузии Ираклий Окруашвили заявил, что «ещё в 2005 году грузинские военные разработали планы по захвату как Абхазии, так и Южной Осетии». При этом «Вашингтон всегда давал понять грузинскому руководству, что не будет поддерживать вторжение».
 

«Когда мы встретились с Джорджем Бушем в мае 2005 года, нам прямо заявили: не пытайтесь вступить в военную конфронтацию. Мы вам не сможем оказать военную помощь», — сообщил Окруашвили. Тем не менее, по мнению бывшего военного министра, «президент всё равно полагал, что США заблокируют реакцию русских через дипломатические каналы, поэтому отдал приказ о начале военной операции».
 

Однако после провала блицкрига основные действия Саакашвили были направлены не на управление войсками и организацию обороны, а на то, чтобы «представиться большой жертвой» в глазах международного сообщества.

Таким образом, заявления экс-министра обороны Грузии фактически дезавуируют распространённую версию о «российской агрессии», но также опровергают конспирологические теории о том, что США использовали Саакашвили в качестве тарана для организации военной провокации против России.

К слову сказать, эти выводы также подтверждаются политической судьбой бывшего грузинского лидера. Запад не стал поддерживать Саакашвили в ходе политической борьбы с оппозицией, приведшей к поражению на выборах 2012 года, потере власти, лишению грузинского гражданства и началу уголовного преследования экс-президента.

Вместе с тем с отстранением Саакашвили курс на евроатлантическую интеграцию Грузии не претерпел особых изменений, причём на настоящем этапе позиции НАТО, США и ЕС в Тбилиси в ещё большей степени укрепились за счёт предсказуемости партнёров.


Грузия и НАТО

В этой связи необходимо отметить, что евроатлантический выбор, курс на вступление в НАТО и ЕС является консенсусным решением для политических элит Грузии вне зависимости от их принадлежности к власти или оппозиции.

Недавний визит нового премьер-министра Грузии Бахтадзе на саммит НАТО в Брюссель по факту нужно рассматривать как демонстрацию лояльности и приверженности долгосрочному курсу со стороны «свежего» кабинета министров.
 

В целом подобная внешнеполитическая линия также пользуется поддержкой грузинского общества. По данным социологического исследования североамериканского Национального демократического института (NDI), 66% опрошенных в Грузии респондентов считают приемлемым вступление страны в НАТО, в то время как против подобной перспективы выступают лишь 25%.

Кроме того, по результатам исследования агентства Gallup, которое было опубликовано в феврале 2018 года, лишь 8% опрошенных в Грузии считают НАТО угрозой, а 37% полагают, что Североатлантический альянс ассоциируется с защитой страны, что является самым высоким показателем популярности НАТО на постсоветском пространстве.
 

Вместе с тем ведущие западные политики и функционеры НАТО не дают однозначных гарантий по вступлению Грузии в ряды альянса и отказываются обозначать конкретные сроки, несмотря на общую поддержку евроатлантического курса официального Тбилиси.

При этом сама Грузия последовательно выполняет все возможные обязательства, имея целью присоединение к НАТО. В частности, бюджет Минобороны будет составлять 2% от ВВП, откуда более 20% планируется затратить на обновление вооружений. На данный момент бюджет военного ведомства Грузии составляет 802 миллиона лари (порядка 332,7 млн долларов), запланирован переход на систему малочисленных автономных подразделений вооружённых сил.
 

---

Стоит особо подчеркнуть, что Грузия в наибольшей степени среди государств — не членов НАТО участвует в военных миссиях альянса, в которых потери грузинской стороны составили 33 военнослужащих убитыми и сотни тяжелоранеными.
 

---

                

 

 
☞ По данным информационного центра НАТО, около 14 тысяч грузинских военнослужащих прошли службу в Афганистане в рамках миссий Международных сил содействия безопасности (ISAF) с 2004 по 2014 год и Cил быстрого реагирования НАТО (NRF) в 2015-м.

☞ К 2012 году Грузия увеличила свой контингент в Афганистане до 950 человек и стала самым крупным участником миссии из стран, не входящих в состав НАТО.

☞ К 2017 году Грузия сохранила военное присутствие в лице 870 солдат, став второй по численности контингента страной после США.
 
☞ Стоимость содержания грузинского контингента в Афганистане в 2017 году оценивается в 14 миллионов долларов, в то время как в 2016 году эта цифра была значительно выше — более 21 миллиона долларов.

☞ Отдельного внимания заслуживает тот факт, что расходы по содержанию экспедиционного корпуса в Афганистане несёт грузинская сторона. 
 

  
Оценочно за весь период сотрудничества с НАТО из грузинского бюджета было выделено порядка 200 миллионов долларов США для финансирования зарубежных операций.

Кроме того, Грузия открыла на своей территории совместный Центр обучения и оценок НАТО — Грузия и предоставляет НАТО свои морские порты и инфраструктуру для участия в Доктрине черноморской региональной безопасности.

 

На территории страны постоянно проводятся учения войск Североатлантического альянса, а в настоящее время, с 1 по 15 августа 2018 года, проходят манёвры Noble Partner 2018 («Достойный партнёр — 2018») с участием свыше трёх тысяч военнослужащих НАТО и их союзников.


       

 

Выводы

В свете вышеизложенных обстоятельств очевидно, что, за исключением формального членства в НАТО, вооружённые силы Грузии являются частью военной инфраструктуры альянса.

Высокая степень интеграции с евроатлантическим сообществом, особенно с США, характерна также для специальных служб и органов внутренних дел Грузии. Вместе с тем прошедший Брюссельский саммит НАТО не принёс существенных результатов в направлении членства Грузии в альянсе.
 

---

Думается, что в среднесрочной перспективе ожидать вступления Грузии в НАТО не стоит, так как в этом нет необходимости. НАТО в полной мере контролирует сферу обороны Грузии, не принимая на себя ответственность за безопасность этой страны.
 

---

Кроме того, процесс вступления в НАТО блокируется проблемами территориальной целостности Грузии, то есть фактом наличия республик Южной Осетии и Абхазии, признание независимости которых является неприемлемым для официального Тбилиси.

Кроме того, необходимо отметить, что возобновление боевых действий в зоне грузино-югоосетинского и грузино-абхазского конфликта представляется маловероятным в среднесрочной перспективе. Правящая группировка Грузии во главе с олигархом Бидзиной Иванишвили выступает с прагматичных позиций и проводит курс, направленный на деэскалацию отношений с Россией при одновременном сохранении прозападного вектора внешней политики.

То есть грузинское руководство продолжит обвинять Россию с трибун международных организаций, не признает право на самоопределение народов Южной Осетии и Абхазии, однако не будет предпринимать никаких односторонних агрессивных действий. Более того, тенденция к развитию торгово-экономических, межкультурных связей между Грузией и Россией, наметившаяся в последние годы, получит своё продолжение.

При этом, несмотря на определённые признаки политической нестабильности в Грузии, позиции правящей «Грузинской мечты» во главе с Бидзиной Иванишвили представляются достаточно устойчивыми. Вероятность реставрации режима М. Саакашвили либо прихода к власти иных радикальных политических сил следует оценивать как ничтожную.
 

---

С учётом вышеизложенных особенностей грузинской ситуации России и государствам ЕАЭС целесообразно выработать долгосрочную стратегию развития отношений с Грузией, направленную на укрепление авторитета евразийского проекта в грузинском обществе.
 

---

На настоящем этапе идею присоединения к ЕАЭС поддерживают порядка 20% граждан Грузии. Однако тяжёлая экономическая и демографическая ситуация в стране (в сравнении с 1992 годом население Грузии сократилось с 5 382 037 человек до 3 872 752 человек, то есть более чем на 1,5 миллиона граждан) позволяет прогнозировать разочарование значительной части населения Грузии в курсе европейской интеграции в ближайшей перспективе.