---

Окончание. Начало — здесь

---

          

Надо сказать, что до начала 80-х годов Франция никаких теплых чувств к России не испытывала; впрочем, это было взаимно, ибо в русском обществе ещё свежи были и воспоминания о дымящихся руинах севастопольских бастионов, и о поведении Франции во время русско-турецкой войны за освобождение Болгарии; в верхах же тот факт, что в Париже весьма вольготно чувствовали себя всевозможные «враги самодержавия» — вообще вызывал нервный тик и тихое бешенство.
 

Но в начале 80-х годов XIX века ситуация начинает весьма быстро меняться — и понятно, почему: французы, горя жаждой реванша, начинают точить штыки и лить пули на немцев, оторвавших от тела la belle France Эльзас и Лотарингию — но в то же время понимают, что соотношение сил явно не в их пользу.

Германия с 1871 года стремительно развивалась, её промышленность уверенно выходила на второе-третье место в мире. Бороться с таким жутким монстром в одиночку — значит, заведомо согласится на повторное появление прусских касок на парижских бульварах. Чего не хотелось бы...

Посему французы (вернее, их банки, ведомые господином Ротшильдом) приняли решение найти для своей страны младшего союзника — такого союзника, который, во-первых, имел многочисленную армию, а во-вторых, во всем бы зависел от решений Парижа.

Ранее, во времена Кауница, таким союзником была Австрия — теперь же взоры хитроумных парижских деятелей обратились к России. Которая, как по заказу, в это время терпела невыносимые трудности в связи с отсутствием, как сейчас бы сказали, «западных инвестиций».

К тому же высокопоставленные русские военные, частенько в начале восьмидесятых годов проводившие свой отпуск во Франции, разного рода воинственными речами в адрес Германии подтверждали правильность французского выбора нового союзника.

Так, например, «белый генерал» Скобелев, герой Плевны и штурма Геок-тепе, 17 февраля 1882 года в речи перед сербскими студентами в Париже произнес довольно неосторожные слова:

 

«Если вы хотите, чтобы я назвал вам этого врага, столь опасного для России и для славян, я назову вам его. Это автор «натиска на Восток» — он всем вам знаком — это Германия. Повторяю вам и прошу не забыть этого: враг — это Германия. Борьба между славянством и тевтонами неизбежна. Она даже очень близка!»
 

Блажил генерал или перепил шабли — неизвестно, но те, кому нужно, эту речь услышали и сделали соответствующие выводы...


Что характерно — для того чтобы сделать из России своего младшего союзника, французам даже особо и напрягаться не пришлось. Русский истеблишмент негодовал на немецкие таможенные кунштюки — ибо все более-менее серьезные люди в Российской империи владели значительной земельной собственностью, и, лишившись сбыта хлеба в Германию — терпели серьезные убытки.

В такой ситуации французские реверансы и обещания, во-первых, кредитов, во-вторых, покупки хлеба — пролились на благодатную почву. В число «французской партии» входили и духовник царя К.П.Победоносцев, и премьер-министры Н.П.Игнатьев и сменивший его Д.А.Толстой, начальник Генштаба Н.Н.Обручев, фельдмаршал И.В.Гурко, гуру тогдашних российских СМИ М.Н.Катков — в общем, весьма влиятельные персоны.

В общем, русские, обратившиеся за финансовой помощью к Франции — получили весьма дружелюбный приём.

В 1888 году на Парижской бирже были выпущены облигации первого русского займа на сумму в 500 миллионов франков, за ним последовали займы 1889 года (на 700 миллионов и на один миллиард 200 миллионов франков).

Русские только ахали от изумления! Ещё недавно они клещами выдирали из берлинских сквалыг жалкие сотни тысяч марок — а теперь они легко и непринужденно получали сотни миллионов франков!

И напрасно министр иностранных дел Н.К.Гире, военный министр П.С.Ванновский, посол в германии П.А.Сабуров и сменивший его на этом посту Павел Шувалов увещевали Александра III не лезть во французский капкан — император был глух к доводам рассудка. Увы...

Французы же продолжали опутывать Россию путами долгов — чему, надо признать, весьма и весьма помогли немцы, в 1890 году отказавшиеся вновь подписать русско-германский «договор о перестраховке».

К тому же в это же время французская тайная полиция «вдруг» обнаруживает в Париже гнездо русских революционеров — и показательно хватает двадцать семь русских политических эмигрантов, заботливо снабженных провокатором необходимыми уликами, позволившими объявить их злостными террористами и тут же выдав их царской охранке.

А ведь ещё совсем недавно польский эмигрант Березовский, стрелявший в Александра II, в зале суда встречался овацией парижской публики.

Что делать, Франции нужен был «мальчик на побегушках» в предвидении грядущей войны...


Французы, став главными кредиторами Российской империи, мягко и ненавязчиво намекнули царю, что пришло время как-то ПОЛИТИЧЕСКИ оформить сложившиеся отношения «кредитор-клиент».

Учитывая, что французские займы шли разным акционерным обществам, в которых первую скрипку играли великие князья и прочие сливки российского общества — надо признать, что рычагов влияния на ситуацию в России у французов было в избытке.

Посему нет ничего необычного в том, что уже в 1890 году на маневры русской армии прибывает начальник французского Генштаба Р.Буадефр.



Прибытие французской эскадры в Кронштадт в 1891 году. Михаил Ткаченко, 1893.


13 июля 1891 года в Кронштадт прибывает французская военная эскадра — как символ нарастающего русско-французского сближения (в этом году немцы объявили о возобновлении Тройственного союза — дав своим противникам прекрасный козырь для создания союза).

Который и был документально оформлен в этот же день, 13 июля 1891 года. Конвенция гласила:

 

«Если Франция подвергнется нападению со стороны Германии или Италии, поддержанной Германией, Россия нападет на Германию, а если Россия будет атакована Германией или Австро-Венгрией, поддержанной Германией, то Франция выступит против Германии. В случае мобилизации войск Тройственного союза или одной из его держав Россия и Франция немедленно и одновременно мобилизуют все свои силы и придвинут их как можно ближе к своим границам. Франция обязуется выставить против Германии 1300 тыс. солдат, Россия — от 700 до 800 тыс. Эти войска будут полностью и со всей быстротой введены в дело так, чтобы Германии пришлось сражаться сразу и на Востоке и на Западе».
 

Правда, надо сказать, что этот союз не сразу был ратифицирован обеими сторонами — Александр III, как мог, сопротивлялся этому хомуту на свою шею.

Сначала его министр иностранных дел затягивал представление этого документа своему императору (как будто в то время в России министр мог хоть что-то сделать наперекор самодержцу!), потом французы, запутавшись в панамской афере, вынуждены были отложить ратификацию этой конвенции.

Но все равно — 23 декабря 1893 года русско-французский союз был оформлен окончательно. А куда бы русские делись? Имея такие долги — шибко не повыступаешь...

С этого момента начался отсчет последних дней Российской империи...


Нельзя сказать, что взошедший на российский императорский престол в 1896 году Николай II не пытался уклониться от навязанной России роли «младшего партнера» Французской республики. Ещё как пытался!

В те годы только слепой не видел, как стремительно нарастает франко-германская вражда, и только уж совсем бесчувственный человек не понимал, что дело пахнет керосином — сиречь, в воздухе чётко ощущается запах грядущей войны.

К тому же супруга царя Николая была, как это было заведено в доме Романовых, родом из Германии (из Гессен-Дармштадтской династии, в девичестве — Алиса Виктория Елена Луиза Беатрис, после крещения — Александра Фёдоровна) никак не желала видеть свое новое Отечество врагом прежнего Фатерланда — и посему прилагала массу усилий на то, чтобы её супруг попытался уйти в сторону от назревающего европейского конфликта.

И определенные шаги по этому пути Николай II все же смог сделать — в 1905 году в Бьёрке он подписал с Вильгельмом II тайное соглашение о российско-германском союзе и выходе России из франко-русского союза (и недопущению создания союза русско-английского).

Увы, тщанием юркого карьериста С.Ю Витте, набравшего к тому времени немалую силу, и министра внутренних дел В.Н. Ламсдорфа Бьёркское соглашение так и не вступило в силу — хотя договор с Германией о новых, более выгодных России, таможенных тарифах в 1906 году все же вступил в силу, а в 1907 году были подписан русско-германский протокол о статус-кво на Балтике.

Враги Германии поняли, что Россия вот-вот вырвется из отведенного ей стойла в конюшне французских «союзников» и увернется от предначертанной ей судьбы быть поставщиком пушечного мяса в грядущей войне — посему в ход пошла тяжелая артиллерия. Английская.





Англо-французский союзный договор («Сердечное согласие», L’Entente cordiale) был подписан в 1904 году — и сразу нарушил баланс сил в мире, провоцируя Германию на ответные шаги для защиты своих интересов.

Но для того чтобы Антанта стала действительно могучим ВОЕННЫМ союзом — её основателям и «держателям контрольного пакета» недоставало элементарной «живой силы» (сиречь — штыков и сабель) для исполнения их планов.

Россия вроде годилась на эту роль — но её попытки балансировать на противоречиях между Германией и Францией были для деятелей в Лондоне и Париже крайне неприемлемыми.

Что это такое, в конце концов? Столько денег дали этим наглым русским — а они все кочевряжатся! Не желают, понимаешь, играть по тем правилам, что им продиктовали кредиторы!

Но заставить русских становиться младшим партнером Антанты силой было невозможно, посему оставалось одно — действовать лаской.

И Лондон, скрепя сердце, пошёл на то, чтобы умаслить этих зловредных и изворотливых московитов — в 1907 году англичане согласились на раздел сфер влияния с Россией в Иране (тогда — Персии), Афганистане и Тибете, и уговорили своих союзников-японцев немедля подружиться с русскими — несмотря на то, что ещё не остыли стволы пушек недавней русско-японской войны.

Вдобавок к этому французы усилили свою работу посредством «агентов влияния» — благо, подобной публики, раздобревшей на французских займах, в коридорах российской власти тогда было навалом. Впрочем, их и сегодня в Кремле с избытком — как-никак, коррупция — изобретение не сегодняшнего дня...

Но не будем о «сегодня» — ведь наш рассказ о «позавчера»...


По окончании русско-японской войны (во время которой будущие союзники по Антанте вставили немало палок в колеса русской колесницы) требовалось вновь, и покрепче, пристегнуть Россию к франко-английскому «сердечному согласию» — тем более, для этого имелся отличный повод: русское правительство балансировало в конце 1905 года на грани банкротства.

Но обанкротиться потенциальному «мальчику на побегушках» в Лондоне и Париже решено было все же не дать, и посему финансовую составляющую проекта «Русско-французский союз» решено было усилить.

Для чего 17 апреля 1906 года с помощью французских банков был выпущен «Российский государственный пятипроцентный заём 1906 года» — на общую сумму в два миллиарда двести пятьдесят миллионов французских франков, из которых миллиард двести миллионов вносили французские банки, триста тридцать миллионов — английские.

Пятьсот миллионов вносили русские банки — но поскольку владельцы этих банков проживали по большей части в Лондоне и Париже, то и деньги реально также шли оттуда.

Лишь сто шестьдесят пять миллионов из этого займа были «недружественными» — их выдали банки Вены (впрочем, «недружественными» они были лишь территориально, фактически также принадлежа французским Ротшильдам), да пятьдесят пять миллионов дали голландцы — заранее полагая эти деньги пропащими (ибо был опыт) — а куда им было деться? Ведь это было английское решение...





Заём этот был заключен сроком на 50 лет и должен был быть погашен до 1956 года. При этом царское правительство взяло на себя важное, имевшее политическое значение условие — не привлекать новый заем ни в какой другой стране; а появится нужда в валюте до истечения двухлетнего срока с момента заключения займа — обратиться к французскому правительству.

Чтобы ни пфеннига не брали у проклятых бошей!


С этого момента у Николая II уже не оставалось никакого поля для манёвра — «союзники» крепко держали в своих руках русские финансы — и, располагая среди русского истеблишмента колоссальным количеством «друзей», могли уже не беспокоиться о возможности вероятного уклонения России от участия в грядущей войне на своей стороне.

Россия будет в ней участвовать по-любому — кровью своих сыновей оплатив красивую жизнь русской «верхушки» в 1906-1914 годах...