Присоединяйтесь к IMHOclub в Telegram!

ЛИТВА. ПРАВОЗАЩИТА

23.03.2023

Альгирдас Палецкий
Литва

Альгирдас Палецкий

Писатель, журналист

НАРУЧНИКИ НА МЫСЛЬ

Глава 18. ЗАВЕРШАЮЩАЯ

НАРУЧНИКИ НА МЫСЛЬ
  • Участники дискуссии:

    0
    0
  • Последняя реплика:


начало

Продолжаем публикацию выдержек из книги Альгирдаса Палецкиса. "НАРУЧНИКИ НА МЫСЛЬ"  Глава 18
 
Вильнюс 2022
 
ИНТЕРВЬЮ ГАЗЕТЕ «РЕСПУБЛИКА», данное уже на свободе
Дануте Шепетите
Обвиняемого в шпионаже Альгирдаса Палецкиса поддерживает сверхзадача
18 января 2021 г.

С начала лета в Шяуляйском окружном суде продолжается рассмотрение уголовного дела политика Альгирдаса Палецкиса, обвиняемого в шпионаже в пользу России. Для общественности заседания всё еще остаются закрытыми. Вплоть до начала судебного заседания он содержался в тюрьме. 5 января суд еще на три месяца продлил ему меру пресечения. Обвиняемый, сдав паспорт и внеся залог в 50 тысяч евро, обязан и дальше носить браслет на ноге и не покидать пределы Вильнюса.

Когда размышляешь об А. Палецкисе, в голову лезет странная мысль: человек сделал прекрасную карьеру, стал первым секретарем миссии Литвы при ЕС, руководителем отдела Министерства иностранных дел, членом Сейма, вице-мэром Вильнюса, а когда освободился от всех государственных должностей и стал полностью свободной личностью, попал за решетку…
- Это было первое знакомство с наручниками?
Первое.
- Как себя чувствует интеллигент с наручниками на руках?
Придется вспомнить, когда их надели впервые, так как из дома меня вывезли без наручников, только «угловатые» парни сдавили меня в автомобиле с обеих сторон. Надели потом, когда везли на допрос. Не сказал бы, что у интеллигента чувства отличаются от чувств неинтеллигента. Внутренне усмехнулся: что вы тут из себя изображаете? Что? Я убегу, буду бороться с вами, вооруженными до зубов? Что вы здесь демонстрируете: свою важность  или мою важность, или еще что-то? Но потом осознаешь, что сотрудники — исполнили установок, по закону они это должны делать.
- Ваш арест был за завесой большой секретности, усиленной обстоятельством длительного содержания до суда в заключении. Были причины такой секретности?
Ответ очевиден — им не нравились мои взгляды и деятельность, инакомыслие, то, что я проводил журналистское расследование некоторых исторических событий. При моем аресте они надеялись обнаружить некие доказательства шпионажа, кроме того, питали надежду после проведения дюжины обысков у моих друзей найти предполагаемую шпионскую сеть, о которой много говорили. 

А что получили? У меня ничего не нашли, обыскали дюжину друзей, также ничего не нашли, так и остались с единственным золотым «свидетелем», на показания которого они и опираются, и в растерянности размышляют, как быть? Решили имитировать следствие — значит, его необходимо затянуть, сделать особо секретным, а в это время цепляться к мелочам, — и в дело стали грузить найденные у меня визитки, склеивали обнаруженные в мусорном ведре обрывки бумаги с моими обычными записями с целью создания видимой сложности, а на самом деле не знали, что делать и до сих пор не смеют признаться в ошибке. Просил публичного суда, очень хотел, чтобы общественность увидела, какими методами работает прокуратура, но прокуратура и Безопасность сумели убедить суд проводить заседания закрытыми. [С января 2021 г. заседания стали открытыми.]
- Как долго были в тюрьме?
В конце октября 2018 года против меня было возбуждено дело о шпионаже, сразу 25 октября был заключен в тюрьму и не выпущен на все время досудебного расследования, т. е. до самого начала суда. Меня содержали в тюрьме семнадцать месяцев и две недели. Или 528 суток. Из них в одиночке — пятьсот, хотя я был только подозреваемый. В конце концов, весной 2020 года, после завершения досудебного расследования, 6 апреля Апелляционный суд Литвы, не согласившись с прокуратурой, отпустил меня под домашний арест. Прокуратура желала держать меня в тюрьме до завершения суда, который неизвестно, когда бы закончился. В июне суд города Шяуляй уже позволил мне выходить из дома, перемещаться по Вильнюсу с 6 часов утра и до 9 часов вечера. В апреле на ногу надели браслет и теперь полиция может наблюдать каждое мое движение, а еще родные заплатили огромный залог и у меня изъяли паспорт.
- За это время сколько вы были в тюрьме Лукишкес и сколько в Исправительной?
Вначале меня две недели содержали в бывшей арестантской на улице Костюшкос, потом более полугода, до конца июня был в Лукишкес. Затем меня перевели в тюрьму Расу. Будучи неделю на лечении в больнице Правенишкес, мельком познакомился и с этой тюрьмой. Из тюрьмы Расу перевезли в тюрьму Шяуляй, где и находился до домашнего ареста.
- Какие впечатления оставили места заключения?
О них я подробно напишу в книге, которая вскоре выйдет. Но если коротко, бывшая арестантская, на улице Костюшкос, где провел первые две недели, — с царских времен полностью трухлявое здание, но питание там было одним из лучших, по сравнению с тем, чем кормили в тюрьмах, персонал довольно вежливый, иногда даже дружелюбный, но, естественно, унылое впечатление создавала сама обстановка. Лукишкес также выглядела очень уныло, камеры были очень маленькие, немногим больше вагонного купе, стены выкрашены в темный цвет, все исписанные, обхарканные, испещрены ожогами от погашенных окурков.
- Видела их, когда Малый театр давал спектакль Римаса Туминаса «Здесь не будет смерти».
Если смотрели, обратили внимание, какие там окна, потому что никто не выделяет деньги на них: деревянные тонкие рамы, выбиты стекла (для некоторых заключенных это своего рода развлечение), постоянный риск заболеть. Лукишкес, известно, конвейер, там множество заключенных (бывало 600 или 700), они все в движении, их развозят на допросы, персонал тоже многочисленный, большая текучка. Питание проще, но проблема была не в нем, а в монотонности жизни. Один час в сутки мог выйти на так называемую прогулку. Если бывали в Лукишкес, заметили, что «дворик» для прогулок заключенных — это та же камера, только попросторнее и без крыши.
За исключением адвоката, я ни с кем не мог видеться и ни с кем не мог общаться, прокуратура не позволяла не только видеться с родственниками, но я не мог им даже звонить. Десять месяцев не мог позвонить самым близким людям. Мне можно было только писать им письма. Это был вообще необоснованный запрет: что могло случиться, если бы я позвонил матери или отцу, тем более разговоры в тюрьме, скорее всего, прослушиваются. Это было испытание для семьи.
- Ваша семья очень хорошо известна, уважаема и достаточно влиятельна. Отец Юстас Винцас Палецкис — подписант Акта о восстановлении Независимости, дипломат, бывший член Европарламента, брат Римвидас —успешный телевизионный журналист, ведущий передач. Может, вы питали надежду в таком случае на какие-то действия, которые облегчили бы ваше положение?
Семья и близкие, безусловно, не имели права и полномочий повлиять на правоохранительные инстанции. Но морально и всячески они мне очень помогли.
- Могу себе представить, имея в виду вас с братом, что тема послевоенных рассказов о том, как брат шел против брата, появилась не на пустом месте.
Было бы большим преувеличением нашими отношениями с Римвидасом иллюстрировать братоубийственную послевоенную борьбу. У нас братские отношения, но только на политические темы мы не спорим, так как ни он, ни я не видим в этом смысла: я — левый, он — центрист или более либеральных взглядов. У нас нет конфликтов.
- Я вас прервала. Завершим разговор о тюрьме. Почему вас все время содержали в одиночке?
Потому что я политик. Политиков и бывших сотрудников содержат отдельно от других заключенных.
- Это выглядит как своеобразная привилегия…
Таков закон. Во время пребывания в тюрьмах Расу и Лукишкес не было других арестованных политиков и бывших сотрудников, так что лишь один месяц делил камеру с одним заключенным, потом его отпустили домой. На Расу камера была просторнее, а когда оказался в камере тюрьмы Шяуляй, она была на треть меньше, чем в тюрьме Ликишкес. В ней человек с моим ростом (почти 190 см) оказывался как в шкафу: помещались только кровать, столик, туалетный угол, и все. Три шага и упираешься в стену или стол. В конце концов, после череды обращений, ту камеру заменили на большую, и я несколько последних дней провел в ней.
- А сумели различить социальное неравенство, к которому левый политик не может быть безразличным: правда ли, что обитатели темниц питаются лучше, чем часть наших пенсионеров?
Часть пенсионеров, живущих в нищете, оказавшихся на грани голода, для которых миска мальтийского супа — еда на целый день, понятно, питаются хуже, но, говоря о пище, которую предлагает тюрьма (суп, каша), могу сказать, что вечно остаешься ненасытившимся и голодным. Питательность не велика, поэтому не сказал бы, что все пенсионеры питаются хуже. С другой стороны, в тюрьме есть еда на тарелке и еда, которую при наличии денег имеешь возможность раз в неделю купить в тюремном магазинчике (овощи, фрукты, мясо). Но и тут существуют своеобразные ограничения.
- Каким был ваш тыл, который в подобных условиях каждому особенно важно чувствовать, если ваша партия — «Социалистический Народный Фронт» развалилась, а встретиться с семьей у вас не было возможности?
Вы знаете, вчера редактировал книгу в виде дневника для печати, и взгляд застрял как раз на том месте, которое я хотел бы процитировать. Там записаны мысли, родившиеся в период, когда в одну точку стеклось несколько гнетущих факторов: болезнь, когда ты не можешь неделями выйти на прогулку из узкой камеры-одиночки, решение суда о продлении заключения еще на три месяца — и перевод в более угнетающую камеру с ухудшенными условиями. 
В дневнике я и пишу, что в таких случаях какая-то внутренняя сила, необъяснимая словами, меня поддерживает, когда в конце концов остаешься один в камере и нет возможности с кем-то поговорить. Но в то же время осознаешь, что за стенами есть добрые намерения и действия, попытки помочь тебе. Таких людей было много — начиная от политологов и до 60 сигнатаров, которые подписали обращение, выражая непонимание, почему Альгирдас Палецкис содержится полтора года за решеткой еще до судебного разбирательства, побуждая меня отпустить и проводить открытый суд, — я им всем бесконечно благодарен.
 Но все-таки свои проблемы должен решать сам. Видимо, каждый человек в трудный час обязан найти в себе силы выстоять. Второе, что хотел бы добавить: в жизни должна быть какая-то цель, которая значимее тебя. Одно дело — выжить ради своего существования, и другое дело — осознавать, что ты представляешь идею, мысль, важную не только для тебя, но и для других.
- Могли бы ее назвать?
Иногда ее называю — социальная справедливость, иногда иначе, но она — сверхзадача, цель, которая больше тебя самого. Что мне еще придавало твердости? Один из моих любимых философов Ф. Ницше, перефразируя известную фразу Христа, сказал: «Возлюбим наших недругов, ибо они нас делают сильнее». Те недруги сделали меня сильнее. Более 500 суток в одиночке превратили минус в плюс: я много читал, думал, писал, творил — готовился к публикации книги.
- Ф. Ницше, кажется, был и любимым философом Гитлера.
Это упрощенная трактовка. Ницше как океан, а Гитлер остался едва различимой точкой. Ницше повлиял на многих интеллектуалов, это одна из глубочайших фигур философии. А часть политиканов, среди них и Гитлер, очень узко и искаженно интерпретировали философа. Понятно, теперь можно пытаться обвинять Ницше, что он дал некоторое основание так интерпретировать свои идеи, скажем, «подтолкни падающего» и тому подобное. Но существенная идея Ницше в другом. Он утверждал свободу и творчество человека.
 
Ваш дедушка Юстас Палецкис, которого старшему поколению нет необходимости представлять, в своих воспоминанияхупоминает о «романтике наказания». Она в вашем дневнике чувствуется?
Возможно, будет и такой аспект, но точно не единственный и не основной, видимо, в некотором смысле, как и большинство людей, я частично — романтик. Рассматриваю тюрьму как трудное испытание, и если ты его выдерживаешь, не сдаешься, только делаешься сильнее.

Точнее, ваш дедушка упоминал романтику наказания, рассказывая о школьных годах. А не стал ли решающим 2008 год, когда вас после головокружительной карьеры исключили из Социал-демократической партии и вы угодили в полосу больших препятствий, из которой вы так и не выбрались?

Да, вы как-то интересно использовали понятие «полоса препятствий», но так как я знаю свою жизнь более подробно, чем вы, возможно, вам будет интересно, если несколько предварим этот момент и поговорим не о 2008 годе, когда меня исключили из ЛСДП, а о 2002-2003 годах, когда меня еще мало кто знал. Мне было 32 года, в то время заведовал западноевропейским отделом Министерства иностранных дел и до поста посла оставалось несколько лет. Уже тогда передо мной отчитывались 10 или 13 послов представительств Литвы в странах Западной Европы и я имел право посылать им директивы. Зарплата тогда была солидная, я только что вернулся из Брюсселя, где зарплата была еще больше. Мне оставалось только подождать, намечалась командировка в какую-то страну Западной Европы, в то время я был в поисках.

Интенсивно занимался философией, много читал и не только Ницше или Платона, но и множество других, интересовался религиями, идеологиями и понял одну вещь: или я сейчас покидаю эту бюрократическую машину и становлюсь свободным человеком — или продаюсь за деньги, за пост посла, за пост директора департамента. В данном случае я говорю о личной дилемме. Многие дипломаты не рассматривают ситуацию так драматично, они искренне работают, им не тесно в привычной дипломатической иерархии. Я не утверждаю, что они не правы, а я прав. Просто я сделал свой выбор — он и стал началом длинной полосы препятствий.

Главным стало решение все же остаться самим собой, кстати, этого пожелал бы каждому, тем более что принять его никогда не поздно. Когда к удивлению многих ушел из министерства, никто из коллег не смог меня понять. Обратившись к политике, включился в борьбу за социальную справедливость, вступил в ЛСДП, где вскоре заметил ее отклонение от идеологии. В юности, столкнувшись со многими несправедливостями, все воспринимаешь обостренно, эмоционально и начинаешь этому сопротивляться.
Если уже тогда заметили, что социал-демократы отклонились от курса, что вы думаете о них сегодня?
Скажу искренне: не очень верю в молодежь, которая теперь встала во главе партии, в способность осуществить обещанное обновление партии и до конца не уверен, что они сами полностью веруют в то, что говорят.
Некоторых из этих людей я знаю давно. Естественно, могу ошибаться, возможно, со временем они изменились, но пока мое предчувствие и опыт говорят о другом. В Литве большинство людей вряд ли воспринимают западную социал-демократию, все же в Литве, в сельской местности, маленьких городках преобладает менталитет тех, кто склонен поддержать линию Р. Карбаускиса [лидера более патриархальной партии].
Не так давно вы создали и стали руководителем партии Социалистический Народный Фронт. Правда, ее уже нет в списке партий. Скажите, чем ваш социализм отличался и отличается от так называемого либерального марксизма, пришедшего с Запада наряду с разрушением памятников, института семьи, «диктатом прав меньшинства» («кто был никем, то станет всем») и тому подобное?
Краткая коррекция: Маркса я не идеализирую, но он не предлагал свергать памятники. Семью XIX века он критиковал за то, что женщина в ней оказывалась в полной зависимости от мужа. И он защищал права не меньшинства, а большинства — тех, кто продавал свою рабочую силу. Изучив тексты Маркса и характер его самого, дерзну утверждать, что если бы он сегодня встал, то горьким и гомерическим смехом «наградил» бы и некоторых своих последователей, и тех, кого вы интересно назвали либеральными марксистами.

Одним из краеугольных камней моего мировоззрения, которое эволюционировало (мировоззрение каждого человека должно эволюционировать, иначе оно мертвое), является свобода личности. Человек в первую очередь должен быть созидателем. В Литве и вообще во всем мире самая большая проблема в том, что люди так загнаны работой и потреблением, загнаны рекламой и распространяемой СМИ информацией, что у них нет времени подумать даже о своих ценностях, не говоря о ценностях, навязанных другими, обществом.

Они не могут освободиться от довлеющих над ними стереотипов, которыми каждое общество, каким бы оно ни было, стремится всех заразить. С одной стороны, высказываясь за то, чтобы человек оставался свободным и таким образом раскрывал бы свой творческий потенциал и не поддавался пропаганде любого авторитета, я считаю себя либертаром (противником различных ограничений). С другой стороны, являюсь левым, так как выступаю за осуществление социальной справедливости, не нарушая указанной свободы человека, чтобы большинство общества, точнее — все, располагали равными возможностями, особенно экономическими, социальными, чтобы дети из неимущих семей имели бы такие же стартовые возможности, которых нет сегодня ни в наших городах, ни тем более в селах или городках (во многих местах происходит просто деградация). Кстати, первые либертары и были левые.
В публичном письме из тюрьмы вы писали о родившемся в Америке «демократическом фашизме», сущность которого в стремлении «демократически» исключить людей, подозреваемых в инакомыслии, из социу- ма,натравив на них поначалу СМИ. Если они не сдаются, делаются попытки повлиять на них через финансовые инструменты или надавить через место работы, если на человека и это не воздействует — тогда фабрикуется дело. Вы себя имели в виду?
Иллюзия думать, что в либеральной демократии не возникает конфликта между свободой человека и властью. Как следствие, возникает преследование — а как иначе, если не преследованием, назвать преследование за неудобное мнение. Имеется интересное замечание по поводу различия между монархией и демократией: в условиях монархии позволено одно мнение, в условиях демократии — пять мнений, а шестое, седьмое уже не допускаются. Иначе говоря, демократия лучше монархии, но и при ней есть цензура. Только это не признается. Скажем, в Литве позволено восемь мнений, а если у тебя девятое или десятое, тебя либо игнорируют, или, если ты продолжаешь сопротивляться, ты можешь очутиться в тюрьме. Посидишь в одиночке суток пятьсот, глядишь и сломаешься, а возможно, станешь лизать пятки прокурорам. «Золотой» свидетель Деймантас Бертаускас, на чьих показаниях состряпано все мое дело, тоже посидел в тюрьме. Кстати, в печати уже писали, что вначале на него завели другое дело — за детские порнографические снимки, и тогда он сломался и стал меня оговаривать.
Предполагаете ли вы, что вам грозит?
По статье за шпионаж — от трех до пятнадцати лет тюрьмы, если поверят во все эти фантазии. Если будут рассматривать факты, шпионаж доказать невозможно, мой адвокат с 35-летней практикой утверждает, что еще ни разу не видел такого судебного сумбура.
С судами вы сталкиваетесь во второй раз. Восемь лет назад вас признали виновным в деле об отрицании преступлений 13 января. Что вы сегодня думаете о сказанной вами фразе: «Свои стреляли в своих»?
Я прекрасно понимаю, что тема очень чувствительная. Мне очень жаль погибших и их близких. Не было и не могло быть ни малейшей цели унизить, опорочить жертвы. В ноябре 2010 года, участвуя в радиопередаче, я стал размышлять о январских событиях 1991 года, но, стоило мне только начать говорить об этом, меня сразу прервали, не позволили закончить мысль, накричали. Затем несколько консерваторов обратились в прокуратуру, против меня было возбуждено дело, и кто-то достиг своих политических целей.
Никто вам не говорил, что вы — весь в своего деда Юстаса Палецки- са?
Это была без сомнения талантливая и, вероятно, довольно сложная личность: то он переживает о Литовской Республике, то выражает протест против фашистского режима, то спешитукрепить советскую власть в Литве. Вас в СМИ тоже однозначно называют прорусским политиком, а сегодня вы проходите по обвинению почти как агент России.
Деда почти не помню. Когда он умер, мне было девять лет и жили мы в разных странах. Я узнал о нем больше по рассказам своего отца: он говорит, что мы с дедом совсем не похожи, ни характером, ни поступками. Я думаю, мы схожи тем, что как он, так и я часто оказывались в оппозиции. Он не примирился с переворотом А. Сметоны в 1926 году. А в 1952 году (еще во времена Сталина) был обвинен в буржуазном национализме и едва избежал расправы за заступничество в отстаивании литовской самобытности. Но в целом у нас очень разные жизни, может потому, что нам выпало разное время.
В отношении обвинения в мой адрес, что я-де — прорусский: теперь мода наклеивать ярлыки тем, кто думает иначе, а мода — дело проходящее. Главное, выдержав давление моды и толпы, оставаться свободным, самостоятельным человеком.

П.С. ОТ АВТОРА:
В этой книге вы найдете не только новую информацию. Она даст вам и практическую пользу. Ведь сегодня любой может быть брошен в камеру. Не верите? Тогда, тем более, приглашаю перелистать эти страницы. Как говорят: кто предупрежден — тот вооружен.

Закрытый в одиночную камеру, я стал почти все фиксировать в дневнике. Почти потому, что в этой камере сотрудники примерно раз в неделю проводили обыски. А если меня выводили на так называемые допросы или на часок глотнуть свежего воздуха, кое-кто мог поддаться соблазну скопировать дневник. Поэтому многое скрыто между строк.

Альгирдас Палецкис
Наверх
В начало дискуссии

Еще по теме

Алла  Березовская
Латвия

Алла Березовская

Журналист

АКЦИЯ: ПОДДЕРЖИМ ПОЛИТИЧЕСКИХ УЗНИКОВ!

Речь идет о политических узниках, пострадавших за инакомыслие, за смелость суждений, за свободу слова.

Saulius Brazauskas
Литва

Saulius Brazauskas

активный гражданин Литвы

АТАКА НА СТУДИЮ ПЕРСПЕКТИВА

Свобода слова по-литовски

Валерий Иванов
Литва

Валерий Иванов

ПРОТИВ АЛЬГИРДАСА ПАЛЕЦКИСА ВОЗБУЖДЕНО НОВОЕ УГОЛОВНОЕ ДЕЛО.

​Против литовского политического узника Альгирдаса Палецкиса возбуждено новое уголовное дело по нескольким статьям УК ЛР,

Saulius Brazauskas
Литва

Saulius Brazauskas

активный гражданин Литвы

В Литве жестко преследует тех, кто говорит правду о Холокосте

Гедрюс Грабаускас

​ДЫМОВАЯ ЗАВЕСА

 №75

БЛЕСК И НИЩЕТА БУРЖУАЗНОЙ ЛИТВЫ

----в Литве никак не могут запустить завод электроники тайваньского инвестора.----С этим заводом сейчас уже нормально - всем бюрократам дали по шее, и сразу же началось ускоренное

МИЛИТАРИЗАЦИЯ ЕВРОПЫ

Литва и Украина подписали договор о развитии систем «Паляница»23.11.2024 15:25Литва и Украина в рамках двустороннего военного сотрудничества подписали договор об инвестициях Вильню

МАМА, МНЕ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ!

Прочитал ещё утром. Вроде бы всё нормально, но что то не сходится. Сейчас понял, сын всё это выкладывал маме, а не папе, явно не по адресу. Да раньше и намного проще было, прочитал

ЦЕРКОВЬ ДЕТСТВА

Надо подписаться на Христофера (странное имя для язычника) в телеге.

О МУЗЫКЕ

А однажды, угнал трамвай вместе с пассажирами в честь малознакомой белошвейки. Вот тогда и появились куплеты; Вай-вай-вай, Спи*дили трамвай. Вай-вай-вай, Снова наливай!

США СЛЕДУЕТ ПОЧИТАТЬ

Так что там с авиаперевозками? Западники кричат - откройте нам российское воздушное пространство! Но никто и не заикается об открытии европейского воздушного пространства для росси

УКРАИНА НАМ ВРЕДИЛА, А НЕ РОССИЯ

"..Когда придумаете материал.."Ничего придумывать не нужно, все уже придумали. И даже воплотили в изделии. На высоте 33 тыс. метров аэродинамическим летательным аппаратом достигнут

Мы используем cookies-файлы, чтобы улучшить работу сайта и Ваше взаимодействие с ним. Если Вы продолжаете использовать этот сайт, вы даете IMHOCLUB разрешение на сбор и хранение cookies-файлов на вашем устройстве.